Последнее средство

Снежинки мелкими хлопьями кружили в морозном воздухе, яркими бликами искрясь при свете заходящего солнца. Оранжевое зарево, над лесом медленно догорая на уже темнеющем небе, предвещало скорый приход ночи, а с ним мириадов звезд и всегда загадочной спутницы – Луны. В молчаливом безмолвии Деревни Победителей лишь пара домов освещала улицу ярким огнем из окон, в остальном везде был холод и мрак. Пустынные улицы, «мертвые» дома и гнетущая, гулкая тишина, изредка нарушаемая шелестом веток на ветру да хрустом снега от колючего морозца… Китнисс закрыла занавеску и отвернулась от окна. Погода за окном прекрасно отражала настроение девушки: пустота, холод и мрак – вот ее наказание! Пит ненавидит ее. Осознание этого факта, разом убивало всякое желание что-то делать. Китнисс могла только плакать. Беззвучно, тихо, прикусив губу до крови, чтобы попытаться заглушить болью физической – боль душевную. Пит снова и снова показывал, как он ее презирает, насколько ему противно находиться в одной комнате с Китнисс. А его упрямство за ужином… Марта серьезно пригрозила привязать парня к кровати, и накормить силой, если он будет снова мешать попыткам Китнисс дать ему еду. Хотя Пит теперь чувствовал себя гораздо лучше и даже мог пошутить с Прим – совсем как раньше, с его лица еще не до конца ушла мертвенная бледность. А рука хоть и быстро заживала, благодаря чудесным лекарствам, привезенным Цинной, по-прежнему доставляла массу хлопот. Пит молчал. Это показное равнодушие действовало на Китнисс угнетающе. Если бы он кричал, обвинял ее во всем, это не было бы так пугающе как ледяное безразличие и игнор. И его глаза… его глаза были пусты. Все эмоции, написанные у него на лице, вся радость, печаль, тоска... любовь – исчезли, словно и не было их. И ледяное молчание в ответ. Китнисс уже скучала по старому Питу. По его ласковым, обожающим взглядам, по его улыбке, которая казалось, могла осветить весь мир своим сиянием, по его... поцелуям. Китнисс невольно залилась румянцем: воспоминания о поцелуях в пещере, будоражили ее сознание. Умом она понимала, что это была попытка спасти свои жизни, и ей пришлось играть роль, но Боги, как же это казалось волнующим и важным теперь! Она бы многое отдала, чтобы оказаться в той пещере вместе с Питом. Жаль, что это лишь мечты. Тихий звон часов над камином заставил девушку вздрогнуть, резко вырвав ее из своих мыслей. Одиннадцатый час. Все уже давно уснули, и только она еще бодрствует. Китнисс решила последовать примеру матери и сестры – отправиться спать, но перед этим она должна проверить Пита. Ночевала Китнисс в комнате напротив нынешней спальни Пита: так она могла присматривать за больным время от времени. Осторожно приоткрыв дверь, Китнисс бесшумно, проскользнула в комнату. Льющий из окна мягкий, лунный свет, тускло освещал комнату, в полумраке едва была видна мебель. Китнисс, постояла пару минут, привыкая к освещению, и все тем же бесшумным шагом подошла к кровати. Пит спал, в этом не было никаких сомнений – Китнисс лично давала ему снотворное, проследив за тем, чтобы «пациент» выпил лекарство до дна. Но, тем не менее, все тот же неосознанный страх заставлял девушку быть осторожной – Китнисс совершенно не хотела ощутить на себе гнев юноши, если он проснется. Китнисс, кратко пробежала взглядом по спящему парню, задержавшись на его груди, мерно вздымающей и плавно опускающейся в такт дыханию. На лице Пита играет легкая улыбка, очевидно, ему снится приятный сон. Девушка сама невольно улыбается. Осторожными, тихими шагами, Китнисс приближается к кровати и, чуть замешкавшись, опускается на колени. Китнисс напряженно смотрит в лицо спящему, ожидая, что он может проснуться в любую минуту. Сердце девушки бьется быстрее, слух обостряется до предела. Любой шорох заставляет ее испуганно вздрагивать и оборачиваться, но напрасно: в комнате никого нет. Нерешительно Китнисс поднимает руку и мягко проводит по пепельным волосам парня. Они мягкие как шелк, пальцы девушки легко проходят сквозь пряди то и дело, закручивая в них небольшие хаотичные вихры. Глаза Пита, чуть подрагивают, но он явно спит, его мерное, глубокое дыхание едва слышно в тишине. Китнисс пальчиком проводит дорожку на лбу, где залегла небольшая складка, спускаясь к бровям. Китнисс осторожно кладет голову на грудь спящего. На нее тут же накатывает едва уловимый аромат: нотки ванили, красок и чего-то еще похожего на сладкий сироп, которым ее мать нередко угощала Китнисс от бессонницы. Она сошла с ума! Зачем ей это нужно? Почему, почему ее так тянет к Питу даже сейчас, когда он спит? Но Китнисс не привыкла врать сама себе: она влюбилась. Влюбилась в этого невероятного мальчишку с заразительной улыбкой, яркими, голубыми глазами и золотым сердцем. И случилось это только тогда, когда она могла потерять его. Потерять его навсегда! Слишком свежи были в памяти те ужасные картины едва живого Пита в луже крови. Его «прощальный портрет» и жуткая улыбка намертво врезались в память. Это прорвало плотину отчуждения и равнодушия воздвигнутую девушкой от всех желающих. Высвободившиеся эмоции, затопили ее с головой. Ужас. Самый настоящий ужас и страх за близкого человека заставили Китнисс понять, что притворяться больше не следует… она итак зашла слишком далеко. Ты пропала, Китнисс! Теперь это навсегда… Он твое проклятие, но он и твое благословение. Почему все так сложно? Вопросы, вопросы… на которые нет ответа. Китнисс и сама бы рада их узнать, но ее сердце подсказывало ей, что их следует искать в себе самой. Девушка все так же ласково гладит лицо спящего. Во сне лицо Пита, преображается: исчезает угрюмость, глаза не грозят испепелить яростью, а голос не наполняет воздух ненавистью и издёвками. Такой Пит ей нравится больше. - Я люблю тебя. – тихий шепот единственное, что может позволить себе Китнисс. Ей хочется кричать эти слова на весь мир, хочется разбудить Пита, затрясти его и объяснить как он стал ей дорог, как она полюбила его, сына простого пекаря, такого сильного, такого смелого и такого.. родного. Но в памяти Китнисс еще слишком свежи жестокие слова Пита, его злость, и огромным усилием воли девушка подавляет свой безрассудный порыв.Все, что ей остается – набраться терпения… и приходить сюда по ночам, только так она может выразить все, что твориться у нее на душе. - Ты не можешь слышать меня, но знай, что я действительно люблю тебя! Я полюбила твою улыбку, твой смех, твою бесконечную доброту и желание помочь. Я влюбилась в твои сильные руки, в твои глаза и губы. Я полюбила своего «мальчика с хлебом», но поняла это слишком поздно, и едва не потеряла тебя навсегда. Прости меня, Пит, я была такой дурой… Прости. Одинокая слеза скатилась по щеке девушки, но Китнисс не замечает ее. Для нее в мире нет никого и ничего важнее этого мальчишки. Девушка склоняет голову, и закрывает глаза. Китнисс сама не замечает, как засыпает прямо на полу, с головой на груди Пита. Прежние кошмары, не дававшие ей спокойно спать даже несколько часов – исчезли. И только мерное дыхание двух спящих нарушало тишину. Во всем доме только рыжик проказник Лютик не спал. Кот увлеченно охотился на парочку мышей в чулане, и ему не было никакого дела на глупое двуногое, которое полчаса назад прошло мимо него в соседнюю комнату к мальчику, от которого пахнет хлебом и едкими лекарствами. Лютик уже давно с интересом наблюдал за этой парочкой. Глупые люди! Почему вы всегда усложняете себе жизнь, мучаетесь? Вам явно следует учиться у кошек: у них все гораздо проще и действеннее. Довольно проурчав, смотря на пойманного мышонка, рыжий кошак предвкушающе облизнулся, хоть у кого-то в этом доме сегодня хорошее настроение. P\S Честно говоря, понятия не имею что получилось, глава показалась мне излишне скомканой. Я давно не писал, поэтому есть сильное подозрение, что исписался... Прошу прощения за этот сумбур.