К чему приводят споры

Как только дверь в мою комнату была закрыта, я облокотился о стену, запрокидывая голову в попытках сделать два глубоких вдоха. Судьба явно насмехается надо мной, ведь по-другому этого я назвать не могу. Как только я решил покончить с шатенкой раз и на всегда, она вновь появилась в моей жизни. От одного ее вида у меня пропадал воздух из легких и хотелось кричать от бессилия. Мне вспомнился тот злосчастный вечер, когда гриффиндорка расставалась со мной.

— Ты - чертова пустышка, Гарри Поттер, — никогда не видел в человеке столько ненависти и яда. Ей совершенно это не было к лицу. — Я, правда, верила, что ты не такой, как о тебе говорят. Мне не хотелось верить завистливым комментариям девочек, что я всего лишь твоя очередная игрушка. Я правда не понимал, что нашло на Гермиону, ведь еще несколько часов назад в библиотеке мы были счастливы, нарушая несколько школьных правил среди запыленной литературы. — Ты не была моей игрушкой, Гермиона, — я уже даже не пытался к ней подойти ближе, даже не стал ей ничего объяснять уже в сотый раз, ведь она как всегда сделала выбор за нас двоих. — Ты была моим трофеем.

Должен признаться, что сам не понимаю, зачем тогда сказал эти слова, ведь я так безумно любил ее. Хотя, возможно, именно в этом и была проблема. Я не был создан для отношений, привык просто играть чувствами других, ломать их и с извращенным удовольствием наблюдать, как последний огонек гаснет в их глазах. На этот раз сломали меня. Я не могу вернуться к старой жизни, а причиной всему - гребанная Гермиона Грейнджер. Образ, которой настолько впитался мне под кожу, что становилось даже страшно. Меня вновь накрывала волна неконтролируемой злости, и я ударил шкаф, от чего раздался звук сломанного дерева. — Все те же проблемы с гневом? — послышался дружелюбный голос Гермионы за моей спиной. — Грейнджер? –сказать, что я был удивлен, это ничего не сказать. Мне казалось, что это очередные игры моего, достаточно не здорового, разума. — Я уже успела забыть, насколько моя фамилия может быть сексуальной, — на лице девушки появился румянец, и она отвела от меня взгляд. Я все еще стоял как истукан, не понимая, что происходит. Что она только что сказала? Гермиона, которую я знаю, никогда бы так откровенно не признавалась в том, что ей нравиться. Хотя, прошло уже два года и мы изменились. Возможно, она больше не та тихая девочка с соседней парты. — Не пойми неправильно, — ну вот, легкие опять отказывались нормально функционировать. — Но что ты тут делаешь? В моей комнате? Как только она подняла на меня свои глаза цвета кофе, я был готов послать все к Мерлину и просто наброситься на нее с поцелуями. Я хотел ее. Хотел сейчас больше ,чем когда бы то ни было. Бывшая грифиндорка смотрела на меня таким чистым взглядом, в котором читалась нежность, что я поневоле начал задумываться, не Драко решил ли меня разыграть, принимая оборотное зелье. Ведь в последний раз в этих глазах я видел жгучую ненависть, от которой становилось дурно. — Я пришла извиниться, — я даже не заметил, как она была уже значительно ближе, а я изогнул бровь в лучших традициях профессора Снейпа. — За то что сказала тогда, что ты пустышка. Это гложет меня, я не должна была так говорить, даже если ты сделал мне больно, я не должна была поступать, как ты - отвечая на боль болью. Я никогда не считала тебя пустышкой, я всегда видела в тебе что-то большее, чем просто первоклассного засранца. Мне не удалось удержать улыбки, к тому же я вновь приобретал ту странную самоуверенность, когда рядом была эта девушка. Словно не было этих двух лет: мы все еще учимся в Хогвартсе и я каждый день приглашаю ее на свидание, а она мне отказывает. — Это такое твое признание, что ты все еще без ума от меня? — я видел, как улыбка расплывается по ее лицу. Она была так красива. — Знаешь, я не должна была вообще тогда обижаться, — девушка уже смело смотрела мне в глаза, предавая меня этим невероятным пыткам. — Быть трофеем Гарри Поттера - это, в своем роде, большая честь. — Не говори о себе так, — я резко оборвал ее, прикасаясь руками к ее шее, и от меня не ускользнул тот факт, что она издала едва слышный стон и всего на мгновение прикрыла глаза. — Ты заслуживаешь большего, Гермиона. — Ненавижу, — призналась она, проникая руками к моей шее, рисуя на ней невидимые узоры. — Но ведь ненависть - это начало величайшей истории любви. После этой фразы я наклонился и поцеловал ее, не в силах больше вынести этих мучений в виде ее ласк. Наш первый поцелуй с привкусом отчаяния и желания.