Book Thief and Sky Thief

В тот день Лизель пришла домой намного раньше, чтобы почитать с Максом. Поразительно, но она отказалась побегать с Руди наперегонки. В ней все клокотало, бурлило и выливалось прозрачными слезами через наглые глаза. Желудок переворачивался,сердце исступленно вырывалось из предательской груди, ноги в скучных ботинках бесцельно заплетались,розовые пальцы хватались за обгрызанные перила лестницы.Ну что ж, пусть так будет. Ей полезно. Для меня еще одно приятное зрелище. Лизель, ты на невероятной высоте. Макса не было. Душа воришки чуть не прилетела ко мне, я отточенным движением оттолкнул до раздражения ненужного гостя, отправив его обратно в неистовое тело. -Мама!-зверский шепот. Обращенный к самой себе. Смешная. В своей любви.-Где Макс?-он же ведь не уйдет, не сказав ей последнего "до свидания". Он оторвет от себя часть себя и подарит ей.Обязательно.Она человек.Он человек.Не уйдет? Не уйдет. -Он нашел работу у герра Хоббса.-вдруг мягко отозвалась Роза.Ого. Облегчение лизнуло коленку Лизель,обвило непринужденной легкостью. -Уже?! -Ну хватит тебе, свинюха.-Мама грубо прижала ее к себе,рукой залечивая тревогу.-Выйди пока отсюда,я должна закончить стирку.Роза снова превращалась в обычную сварливую гаргулью, которой только дай повод посетовать. Она снова надела маску. По мне, так зря. Лизель помчалась к Хоббсам. Глава семьи-седовласый пожилой человек лет пятидесяти пяти с незаживающей раной на сердце и зрелыми глазами. Вдовцы все такие. Когда я расхаживал по Химмель-штрассе, подбирал заблудшие души,фрау Хоббс уже лежала мертвая. Бомба вынесла ей целый кусок виска. Никогда не понимал, зачем люди умирают так нелепо. Тогда все выжившие дышали синим сумеречным воздухом, отдающим холодным пеплом. Макс залечивал душевные повреждения, выкрашивая забор в кислотный белый цвет. Книжная воришка решилась на глупый вопрос. -Ну...я...вижу...ты...нашел...работу? -Да.-улыбка против его воли расположилась на еврейских губах. Где-то вдалеке Руди прошляпил гол. Неспроста. Через пять минут он уже стоял рядом с Лизель. "Подкатился."-с разочарованной грустью подумала девушка. -Я думал, ты дома,жопочёска.-вынес приговор мальчик с волосами цвета лимонов. Лизель только охнула и угасла,прошелестев: -Не сейчас, Руди. - Здравствуй,Руди,неужели мы с тобой встретились?!-Макс взял на себя жар в воздухе. И хотя бы остудил. Руди лишь кивнул в Максову сторону. Слишком разные интересы. Слишком большой возраст. Слишком сильная неприязнь. -Свинюха, не хочешь погонять в футбол? -Конечно нет!-ее месть была сокрушительной-Футбол-для маленьких! Руди поднял свое непонимание прямо над головой. -Ты раньше не думала так, когда стояла на воротах в прошлый вторник!-в его жаркую речь закралось пылкое бешенство. Оно вот-вот выйдет из порядочных рамок и затопит все вокруг.И мне придется вытаскивать сотни утопленников, не очень большое удовольствие. На кой дьявол я буду это делать? Неблагодарное дело. Макса, по правде,яро бесило желание малолетнего паразита смутить книжную воришку. Хотя у острого мерзавца получилось задуманное.Яркая алая краска, цвета свежей крови послевоенных маков,залила стыдливые щеки Лизель. Господи, теперь юноша с болотными глазами убедится, что она все ещё желторотый ребёнок, поедающий горькую Розину кашу по утрам. -Уходи!-прохрипела она, показывая на противоположную сторону улицы. Тонуть в звездном болоте глаз еврея, как раньше, Лизель не посмела. -Подожди...-просьба зажала волосы девушки в двух буйных ладонях.-Мы увидимся еще? -Да.-только одно слово упало булыжником на мостовую,заставив землю расколоться в серую, с обломками, трещину. -Они, похоже, запаршивятся тут к свиньям без работы! Что эти трое делают?-разозлилась Мама, выглядывая из окна. Свинухи должны работать, а не терять время, ошатываясь целый день на улице. *** Я же говорил,немцы любят свиней. Категорически влюблены в них. *** Обед начался с тарелки, камня и солнца. Если точнее-тарелки безликого горохового супа, камня растерянности, брошенного в трудового Макса и полуденного солнца под земляничным соусом, растёкшегося по окну. Перед юношей булькнула порция семейной трапезы, присыпанная горсткой задумчивой заботы Лизель. Она сидела за столом равнодушно внимательная и теребила воротник синего платья в крупный белоснежный горох. -Ешь давай!-грохнула Мама, подавая Гансу застывший хлеб. Папа самозабвенно играл на гармонике, переставляя свои музыкальные пальцы так, что несчастная Роза Хуберманн задыхалась от музыки.Но ничего не говорила. Клокотала внутри.Усилие, достойное высокого уважения. Ганс прикрыл серебряные глаза, лицо скрылось с клубах звуков аккордеона, они плотной занавесью окружили мужчину, не давая расслабиться. Книжной воришке показалось, что отец наслаждается такой манерой приближающейся кончины.Когда звучание заменяет кислород. Когда мелодия по-хамски заглушает меня. Кажется, совершенно. Совершенство. Поразительно. Да, именно так и нужно. Затыкайте меня, если сможете. Отгоняйте меня, если вы способны. Насмехайтесь, если решаетесь. В такие моменты я восхищаюсь вами, вы властвуете надо мной. Так и здесь,безжалостно прогуливая свою вечную работу, я стою и аплодирую немецкому маляру.Хоть кто-то поднимает настроение. И я не жалуюсь. -Как первый день, Макс?-Папа ожил и взглянул в лицо еврею. -Очень удачно! Герр Хоббс сказал мне, что у него еще есть работа после того, как я доделаю забор.-улыбка вскарабкалась на его лицо и нагло затаилась.Он смотрел, как Ганс зажигает свою знаменитую самокрутку. -Недурно.-крякнула Мама. Беззвучие уже стояло в дверях. Его заметила Лизель и выгнала жесткой фразой. -Я пойду. Спасибо, мама.-стул с рассудительным скрипом отодвинулся и отпустил ее. У себя в комнате Лизель открыла книгу и провела пальцем по буквам, как будто она их чувствовала, слова проступали под её плотью, загорались и пылали. Литература захватила книжную воришку еще в детстве. Через два часа девушка сбросила одежду, ощутив прохладу ночной рубашки,растворившись в вечернем воздухе,помахав звёздам. Я погладил ее по волосам сильным ветром, когда Лизель уже легла в постель. Макс появился через несколько минут. Я затаился за занавеской. Юноша присел на ее кровать. -Ты спишь?-скромный взмах рукой перед лицом книжной воришки. Та распахнула сначала один глаз, потом другой. -Я просто хотел сказать: другие могут думать что угодно, но ты уже девушка, Лизель. Она резко поднялась и упала ему на грудь, обвив Макса Ванденбурга руками. Ее тело идеально вошло в его. -Спасибо, Макс. Лизель оторвалась и поймала еврея, смотрящего на её губы. Они так и манили слизнуть все слова, которые вылетали с них. Давай же,-шептали они,-мы сладкие, с привкусом "Отрясательницы слов" и гармонике в подвале. Ну и конечно "Mein Kampf". Куда без него. Фюрер с нами. Его гнусные усы. Самое пикантное на потом. Ты сможешь попробовать слезу Лизель. Она единственная в своём роде. Горькая и естественная.. Давай Макси-Такси, вперёд." И он рванулся. Ткнулся губами в целый рой чувств у её рта. Коснулся. Лизель потянулся к Максу, прямо всем телом. Юноша опомнился. Пощечина совести на чистой коже. Ужас. Вскочил и взмолился: -Прости. Каторжное слово.Удручающее. Макс, не помня себя, выпорхнул. Полетел в подвал, глотая слёзы. Кислые ручьи. Меланхоличные потоки. Настоящая истерика. Неукротимое буйство. Как же он рыдал. Именно так - впервые в жизни. *** Я утешал его. Говорил,что ничего страшного не случилось. Обнял, как маленькое дитя. Запомните,Смерть не груба и не грязна. Она не приходит с целым мешком отвратительных инструментов. Я как человек. Только не человек.Далеко не человек. *** Оказался в кровати юноша только в два часа ночи. Макс убедился, что Лизель уже спит. После такой же ярой пиеты. Перед сном еврей,не желая этого,противясь, так и бил Руди в морду кулаками. Чтобы она больше не нависала над книжной воришкой. Драчун. Макс уснул с широко закрытыми глазами.