Забытая история

Много лет назад в забытой богом деревеньке жил мельник Джон. Жена его умерла при родах, поэтому дочь Марион он воспитывал сам. Девочка выросла очень трудолюбивой и к тому же настоящей красавицей. Её рыжими, точно лисий хвост, волосами, небесными глазами и стройной фигуркой восхищались все молодые парни. Но Марион не обращала на них внимания. Она была задумчива и часто говорила отцу, что мечтает стать королевой, но он отвечал, что это, наверное, старый священник, обучавший девочку грамоте, забил ей голову ненужными мыслями. Однажды случилось так, что молодой король Эдвард проезжал через деревню. Крестьяне устроили торжественную встречу. Нашлось дело и для Марион – ей поручили подарить Эдварду цветы. Обычно бойкая и не лезущая за словом в карман Марион словно оцепенела, когда увидела короля. Он был так красив и так не похож на окружавших её мужчин! Серые глаза, чёрные кудри... А как он сидел в седле! И что за конь был под ним – вороной, с алыми лентами в гриве и хвосте! Пробормотав что-то учтивое, девушка отдала Эдварду чудесные полевые цветы, и, кинувшись прочь, затерялась в толпе. Самые внимательные заметили, что щёки у Марион порозовели, точно яблоки. Король тоже обратил внимание на дочку мельника. Он не ожидал встретить среди крестьян такую красавицу. А надо сказать, что Эдвард обладал нравом вспыльчивым и привык получать то, что хотел. Поэтому после торжественного приёма он разузнал, кто эта рыжая девушка и направился в дом к мельнику. Джон сразу же понял, какую выгоду можно извлечь из посещения его дома особой голубой крови. Он рассыпался в похвалах королю и его приближённым, а затем принялся так же усердно расхваливать собственную дочь. – Моя Марион такая умница, такая старательная! Я иногда думаю, уж не колдунья ли она? Представляете, ваше величество, она умеет ткать из соломы золото! – Что ты такое говоришь, отец? Никакого золота я ткать не умею! – воскликнула девушка, заметив, какие нехорошие искорки засверкали в глазах короля. – Золото? Из соломы? Это интересно... – протянул Эдвард. – Это правда? Или ты солгал мне? – Чистейшая правда, ваше величество! Просто моя Марион такая скромная, уж ни за что не признается сама! – Зачем вы меня губите, отец? – прошептала девушка. – Молчи! – шикнул Джон. – Если я скажу, что солгал, он погубит нас обоих! «А если не скажешь, то только меня» – подумала Марион, но ничего не сказала. Впрочем, говорить что-либо было уже поздно. Эдвард поднялся с места. – Собирайся, – велел он девушке. – Поедешь со мной в замок и наплетёшь мне золота из соломы. Если тебе удастся, я щедро награжу тебя. – А... если нет? – Тогда тебя казнят. Дрожь пробежала по телу Марион. Этот человек, ещё недавно казавшийся ей таким красивым, теперь пугал её. «Сама виновата! Хотела увидеть короля? Хотела побывать во дворце? Вот и побываешь. Только обратно уже не вернёшься». Путь до дворца занял несколько дней. За это время Марион уже несколько успокоилась и решила, что как-нибудь выберется из создавшейся ситуации. А зря. Эдвард не отказался от своей затеи. Дворец поразил девушку своим величием. Раньше она и не подозревала, что на свете существуют такие огромные здания. А картины в золотых рамах! А шкуры заморских зверей, разбросанные по полу! А зеркала от пола до потолка! А роскошные шёлковые наряды придворных, расшитые тончайшими драгоценными нитями! А кушанья, которые подавались к столу короля! Марион впитывала в себя всё, что увидела и услышала во дворце, и на время даже забыла о том, ради чего, собственно, её привели сюда. Но ближе к вечеру её привели к небольшой комнатке, в которой стоял ткацкий станок, а на полу лежала огромная куча соломы. При её виде у Марион что-то перевернулось в желудке, но она собралась с духом и вымолвила: – Ваше величество, на этом станке нельзя ткать золото. – Это почему ещё? – нахмурился Эдвард. – Посудите сами. Ведь это обычный станок, а превращение соломы в золото необычно, согласитесь? – И что из этого? – А то, что золото можно ткать на станке, сделанном из этой веточки, – и Марион с самой очаровательной улыбкой, какую она только могла изобразить, протянула королю веточку, найденную на пороге. – А как же ты ткала золото дома? – Я делала это только один раз, и станок, который мы использовали, сгорел, – девушка печально опустила голову. Но Эдварда было не так-то легко сбить: – Почему ты сама не можешь сделать станок? – Но, ваше величество, изготовление станка – это мужское дело, так же, как ткачество – женское. Кроме того, если я и сделаю станок, то мне уже не хватит сил для того, чтобы наткать золота. Сердце Марион отчаянно колотилось. Вдруг король разозлится и велит казнить её? Но Эдвард только покачал головой: – Хорошо, так и быть. Я найду такого мастера, который сделает станок. Прошло около недели. Марион немного привыкла к жизни во дворце. Эдвард уже не внушал ей страха, а только вызывал жгучий интерес. Да и он сам, казалось, только и думал, как бы провести побольше времени с дочерью мельника. Но вот однажды к королю явился странного вида чужеземец. Низкорослый, бледный и тощий, он был весь закутан в плащ. Голову прикрывала шляпа, из-под которой посверкивали кошачье-зелёные глаза. Он не назвал своего имени, но утверждал, что может сделать станок – за приличную плату, конечно. Ему выделили комнатку вроде той, в которой должна была ткать Марион, все необходимые инструменты, и поставили у дверей стражу. Всю ночь кипела работа, а наутро незнакомец предоставил плод своего труда – крепкий станок из такого же дерева, какому принадлежала веточка, найденная Марион. И это при том, что никакого другого дерева в комнате не было! Его щедро наградили и отпустили на все четыре стороны. А для дочери мельника начиналось самое трудное. Её заперли в каморке наедине со станком и соломой, выставив стражников у дверей. Слишком гордая для того, чтобы умолять о снисхождении, Марион спокойно вошла внутрь, но, едва за ней захлопнулась дверь, упала на колени и разразилась рыданиями. Когда все слёзы иссякли, девушка подошла к станку и опробовала его – вдруг случится чудо? Но солома, сколько бы её не теребила Марион, по-прежнему оставалась соломой. Опустившись на колени, девушка молитвенно сложила ладони и произнесла: – Боже, если ты слышишь, если ты видишь это, помоги мне! Преврати эту проклятую солому в золото! И долго ждала девушка ответа, неподвижно склонившись. Но ничего не произошло. Не разверзлась стена, и не явился оттуда ангел, чтобы сотворить чудо. Тогда в гневе сорвала она с шеи золотой крестик – единственное украшение, которое у неё было, и воскликнула: – А, чёрт побери! Неужели нет никого, кто бы помог мне? И вновь тишина. Но уже через несколько секунд что-то закопошилось в углу. Девушка стремительно вскочила. – Кто там? – воскликнула она. – Тишшше, – произнёс хрипловатый голос, и из тени вышел тот самый бродяга, изготовивший ткацкий станок. Впрочем, Марион его раньше не видела и поэтому спросила: – Кто ты такой? – Я сделал этот станок. Не правда ли, он чудесен? Дочку мельника бросило в жар. – Так это по твоей милости я вынуждена сидеть в душном подвале? Негодяй! Мерзкий шарлатан! Он только усмехнулся. – Шарлатан, значит? Посмотрим, как ты заговоришь, когда я на твоих глазах превращу всю эту солому в золото! – Ты... – Марион задохнулась. – Сможешь это сделать? – Смогу... но не бесплатно, конечно! Марион в отчаянии огляделась. Чем ему можно заплатить? Плевать, кто он такой, лишь бы помог! И тут на глаза девушке попался отброшенный крестик. Она схватила его и протянула незнакомцу. – Вот, возьми его, только помоги! Зелёные глаза алчно блеснули. – Что ж, хорошо. Садись вон туда, в уголок, и не мешай. Марион устроилась в углу и во все глаза уставилась на странного человека. А он принялся за работу. Поскрипывал станок, мелькала солома, постепенно становясь всё желтее и приобретая блеск. Вдруг незнакомец затянул какую-то странную, заунывную песню. Ресницы Марион слипались, голова клонилась всё ниже и ниже... Проснулась она от грохота отпираемого замка. Вскочила на ноги, огляделась – и ахнула! Весь пол в комнате был устлан золотыми цепями. Между тем, ничего не напоминало о ночном госте. Только золотой крестик с шеи исчез. Стражники, как и Эдвард, были изумлены. Марион вмиг стала героиней дня. Множество людей приходило посмотреть на чудо-рукодельницу. Король наградил её новым, ярко-голубым, платьем и золотым браслетом, который девушка тут же надела на левую руку. Дочь мельника надеялась, что этим всё и закончится, что её отпустят домой. Но не тут-то было. – Ты останешься здесь ещё на одну ночь и наплетёшь ещё соломы, – велел король. – А я устрою так, что ты и твой отец никогда больше не будете знать голода и лишений. На этот раз Марион вела себя гораздо спокойнее. Долго ожидала она прихода таинственного чужеземца. В отчаянии сжимала руки – придёт? Не придёт? Клялась себе, что никогда больше не позволит сделать свою жизнь настолько зависимой от чужого человека. Ровно в полночь – она слышала, как пробили часы наверху – из угла снова донеслось шуршание. Её спаситель явился, на лице у него было язвительное выражение: – Что, не повезло? – якобы сочувственно осведомился он. – Не ожидал, что тебя оставят на вторую ночь. Ну что ж делать, придётся подсобить... Если у тебя, конечно, есть чем заплатить. Марион уже была готова к этому и быстро вытащила из-за пояса предусмотрительно спрятанный браслет. – Подарок принца? – удивился незнакомец. – И не жалко с ним расставаться? – Не жалко, – с вызовом ответила девушка, вскидывая голову. – В случае успеха мне подарят ещё больше. Светящиеся глаза остановились на её тонкой шее. – Никто ещё не заметил пропажу крестика? – Никто не знает, что он у меня вообще был. А если кто-нибудь что-нибудь спросит, скажу, что потеряла. Колдун хмыкнул и принялся за работу. Марион, как и в прошлый раз, наблюдала за его ловкими, быстрыми пальцами, превращающими солому в золотые цепи. Наконец-то девушке представилась возможность разглядеть неизвестного получше. Он был худ и невысок ростом – не выше Марион. Бледная, но не болезненная кожа, длинные, спутанные, но на удивление чистые чёрные волосы, зелёные глаза... «А человек ли он?» – задумалась дочь мельника. Разве у человека светятся в темноте глаза? Но вот её гость снова затянул свою песню. Девушка боролась со сном как могла, но, не выдержав, легла на пол и закрыла глаза. Никому и в голову не пришло спрашивать её о браслете. Все были восхищены и изумлены. Кто-то из придворных поинтересовался, не может ли она продемонстрировать своё умение при них, но девушка решительно ответила, что может ткать только в одиночестве, потому что для этого необходимо сосредоточиться. Все, казалось, остались довольны таким ответом. Ближе к вечеру к Марион подошёл сам король Эдвард. Вид у него был на удивление взволнованный. – Послушай, Марион, – он впервые назвал дочку мельника по имени. – Ты пробыла у меня в замке совсем немного, но уже успела пленить моё сердце. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Если ты за эту ночь доплетёшь оставшуюся солому, завтра ты станешь королевой. Марион потеряла дар речи. А Эдварду, казалось, передалось её красноречие. – Я знаю, ты дочь мельника, а я король, но нам никто не сможет помешать. Если я захочу, я издам закон, по которому все крестьянки станут графинями и герцогинями! – Не надо! – остановила его Марион. Потом чуть-чуть помолчала и добавила: – Я согласна, – хотя, собственно говоря, он и не спрашивал её согласия. – Только одно условие. – Какое? – Эдвард нахмурился. – Никогда больше не давай мне в руки солому. В эту ночь Марион мерила комнату шагами до самой полуночи. Когда появился колдун, она встретила его, как старого знакомого. – Представляешь, я стану королевой! Эдвард сказал, что возьмёт меня в жёны! Ах, как я отблагодарю тебя тогда! У тебя будет столько золота, сколько захочешь! – Мне не надо золота! – неожиданно тихо и яростно ответил он. – Ты хочешь стать королевой, но знаешь ли ты, что это такое? Тебя оплетут тысячами законов и условностей, как паутиной! Ты никогда больше не будешь свободна, не сможешь пробежаться босиком по лужам после дождя или поваляться на росе! У тебя появится больше врагов, чем соломы в этой комнате! – Надо же, как красиво ты заговорил! – усмехнулась она. – Не потому ли, что я теперь выхожу из-под твоей власти? – Я пытаюсь предупредить тебя! – Меня не надо предупреждать. Мне кажется, что когда-то, в прошлой жизни, я уже была королевой... Зелёные глаза вспыхнули. – А что, если я расскажу всем, кто на самом деле ткал золото? – Ты не посмеешь! – Девушка кинулась к колдуну, но тот со смехом увернулся от неё. После нескольких минут погони Марион остановилась. – Зачем тебе раскрывать тайну? Будет лучше, если ты сейчас доплетёшь солому, а потом, став королевой, я награжу тебя. Могу даже сделать тебя придворным... – Нет уж, спасибо! Жизнь придворной крысы – это не по мне! – Можно подумать, сейчас ты живёшь лучше! – она кивнула на лохмотья колдуна. – По крайней мере, я свободен и могу идти, куда захочу! И ты тоже можешь, – после паузы произнёс он. – Если ты откажешься от своего замысла... – Ни за что! – ... то я выведу тебя отсюда и скрою в лесу. И твоего отца тоже. Эдвард вас не найдёт. Марион задумалась. Она уже была готова согласиться, но вспомнила короля, его серые пронзительные глаза и гордую осанку... «Правда, у этого глаза ничуть не менее пронзительные» – заметила девушка и тут же вздрогнула. Она что, сравнивает короля с каким-то оборванцем? Быть этого не может! «До недавнего ты была такой же оборванкой», – ехидно напомнил внутренний голос. Марион велела голосу умолкнуть и выпрямилась. – Нет, – произнесла она. – Я уже дала Эдварду обещание, а свои обещания я держу. Если ты не поможешь мне, то король, скорее всего, меня казнит, но я не уйду отсюда. Можешь потом прийти, полюбоваться, когда мне отрубят голову. Почему-то дочь мельника была уверена, что незнакомец не допустит её смерти. И она оказалась права. Он окинул её фигуру долгим взглядом и произнёс: – Как хочешь. Я выполню твою просьбу. Но ты же понимаешь, чем тебе придётся заплатить... Марион кивнула, хотя внутри у неё всё сжалось, а в горле пересохло. «Людям и большим приходилось жертвовать ради короны», – напомнила она себе и принялась наблюдать за колдуном. На этот раз колдун ткал необыкновенно быстро. К тому времени, как он закончил, Марион уже была готова. Она подошла к зеленоглазому и обвила его шею руками... Несмотря на худобу, её спаситель был очень силён. Поцелуи его были жгучи, а губы имели какой-то кисловатый привкус, от которого щемило сердце. Змеем обвился он вокруг дочери мельника. Затрещало и соскользнуло шёлковое платье... В ту ночь разразилась страшная буря. Ветви деревьев хлестали по стёклам, дождь заливал окно, молнии разрывали небо на части. Когда же всё утихло и ночь растаяла, запылал огненно-кровавый рассвет... Когда дверь открыли, Марион мирно спала, свернувшись клубком. На губах женщины играла лёгкая улыбка. А вся комната была завалена золотом... Свадьбу сыграли через три дня. Марион необыкновенно шли серебристое платье и золотая корона с сапфирами. Эдвард впервые за долгое время был по-настоящему счастлив. Джона прямо-таки распирало от гордости. Ещё бы – его дочь стала королевой! *** Прошло девять месяцев, и у Марион родилась дочь София. Это событие праздновала вся страна. Счастлив был и Эдвард. Только королева тревожилась. У её маленькой дочери были изумрудно-зелёные глаза. Мужу Марион сказала, что у неё самой в детстве тоже были такие глаза. Джон, бывший мельник, а теперь влиятельный герцог, отличающийся, впрочем, добрым сердцем, с охотой это подтвердил. Это даже не было ложью, но Марион слишком помнила, как светились во тьме глаза колдуна и не раз замечала у Софии точно такое же. А годы шли. Софии уже исполнилось шесть лет. Марион к тому времени стала настоящей правительницей. Она с необыкновенной скоростью запоминала правила этикета, поведения в обществе и управления государством. В народе говорили, что королева гораздо справедливее и милосерднее своего сумасбродного супруга. И действительно, любовь к Эдварду исчезла, сменившись привязанностью и даже жалостью. Сейчас Марион не понимала, как ей мог нравиться Эдвард. Он откровенно скучал и постоянно стремился отправиться в путешествие. Вся его любовь к Софии заключалась в дорогих подарках. Девочка, надо сказать, была так же красива, как её мать, но с ранних лет вела себя странно. Например, однажды Марион обнаружила в постели дочери несколько золотых монеток и самых настоящих рубинов. – Откуда это у тебя? – удивилась женщина. – Я их сама сделала, – гордо ответила девочка. – Я нашла жёлтые листики и ягоды рябины. Они были красивые, но я сделала их ещё красивее. Марион вздрогнула. Оказывается, её дочь способна превращать листья и ягоды в драгоценности! Теперь не осталось никаких сомнений в том, что София – дочь колдуна. За эти шесть лет он встречался королеве только во снах. И каждый раз, просыпаясь, она с удивлением обнаруживала, что подушка мокрая от слёз. «Ведь он мне совсем не нужен! Я его даже не любила!» – недоумевала Марион. Но за всё надо платить. И однажды, когда королева со своей свитой заехала в деревню (она часто это делала, как когда-то Эдвард), в доме одной гостеприимной крестьянки, к ней подошёл бродяга в длинном плаще и шляпе, закрывающей лицо. Едва увидев блеск зелёных глаз, Марион вздрогнула – от страха? Негодования? Чего-то другого? – Ты помнишь меня, королева? – Да, да! Но, Боже мой, зачем ты пришёл? Через шесть лет явился просить награды? – Да... награды. Только мне нужно не золото и не серебро – их у меня и так много – а живое, плоть и кровь. – Что ты имеешь в виду? – Отдай мне свою дочь! – Нет! Ни за что! – У Марион перехватило дыхание. – Я позову стражников! – Тогда я расскажу всю правду – и про тебя, и про ребёнка! – Они убьют тебя прежде, чем ты скажешь хоть слово! – Едва ли у них это удастся. Ты же знаешь, как быстро я могу исчезнуть. – Зачем, зачем тебе София? Со мной она вырастет, не нуждаясь ни в чём! А что можешь предложить ей ты? – Она волшебница, и ты это знаешь. Я хочу, чтобы она выросла свободной. – Нет, никогда я не отдам тебе своего ребёнка! Даже если мне придётся совершить убийство или умереть! Колдун внимательно заглянул в глаза Марион. Лицо женщины приобрело точно такое же выражение, как тогда в подвале. Выражение бесконечного упрямства и бесконечной решительности. – Хорошо, я дам тебе ещё один шанс. Но если ты его упустишь – пеняй на себя. Отгадай моё имя – и я уйду, оставив тебя в покое. Не отгадаешь – и у тебя не будет более преданного и неизменного врага, чем я. И с этими словами незнакомец исчез, оставив королеву в отчаянии. Вернувшись во дворец, Марион первым делом кинулась к дочери. С Софией всё было в порядке. Уложив девочку спать и попрощавшись с мужем, королева упала на колени и горячо взмолилась: – Господи, помоги мне! Не за себя прошу – за дочь свою! Защити её от нечистой силы! Не успела она договорить, как нательный крестик стал нестерпимо жечь шею. Ахнув, Марион отшвырнула его в сторону. – Ах вот как? Ну что ж – не получила помощи у Бога, пойду на сделку с дьяволом! Она уселась за стол и принялась выписывать все мужские имена, какие только знала. Подумав, принялась добавлять к ним и женские – кто знает, может быть, в этом и заключается хитрость? Когда на следующую ночь дверь спальни заскрипела и отворилась, Марион уже была готова. Она догадалась, что колдун не может проникнуть в комнату, пока его не призовут. Она сама же отвергла шанс на спасение, произнеся слово «дьявол». – Итак, ты готова, королева? – насмешливо осведомился незнакомец. – Более чем, – холодно ответила она. Нельзя показывать свой страх. На то она и королева, чтобы держать себя в руках при любых обстоятельствах. – Ганс? – Нет. – Чарльз? – Мимо! – Эдвард? – Неужели ты думаешь, что всё настолько просто? – Люцифер? Мефистофель? – О, куда мне до столь высоких особ! – Кристиан? – Не угадала! Так прошла вся ночь. К утру чужеземец исчез, пообещав прийти следующим вечером. Марион сообщила мужу, что заинтересовалась историей имён, и велела собрать сведения обо всех необычных именах, какие только могут быть. Эдвард был недоволен, даже раздражён, но Марион за шесть лет уже научилась управляться с ним. К вечеру она отправилась в спальню, держа в руках длинный список. Ночь тянулась ещё длиннее предыдущей. К утру колдун исчез, предупредив, что третья ночь будет последней. Утром Марион заявила, что желает отправиться на прогулку вместе с Софией. Удивления это не вызвало – девочка научилась ездить верхом едва ли не раньше, чем ходить. Закутавшись в плащ и прижимая к себе дочь, Марион скакала верхом на том самом вороном коне, который когда привёз к ним Эдварда. Свита осталась далеко позади. Марион знала, что ей нужно до наступления темноты пробраться через лес, и тогда они будут в безопасности. Сейчас женщина не думала ни о короне, ни о муже. Что значили все богатства по сравнению с возможностью потерять дочь? – Нет, малышка моя, я тебя никому не отдам, – шептала Марион, касаясь губами рыжих волос Софии и глотая слёзы. – А разве меня кто-нибудь хочет забрать? – удивилась девочка. – Да. Твой отец. – Мой отец? Эдвард? Но он ведь во дворце! – Нет, твой отец не Эдвард, а один колдун, имени которого я не знаю. Преимущества разговора с ребёнком в том, что дитя всё воспринимает, как должное. – Колдун? Это здорово! Он бы и меня мог научить колдовать! А почему ты тогда живёшь не с ним, а с Эдвардом? – Это долгая история. – Расскажи, пожалуйста! Мы ведь никуда не торопимся. – Нет, милая, мы торопимся. Я ни за что не позволю твоему отцу забрать тебя! – Почему? Он злой колдун, да? Марион задумалась. В последнее время она всё чаще и чаще задавала себе тот же самый вопрос – зол ли чужеземец? Или он только хочет забрать то, что принадлежит ему по праву? Что за чушь! Разве может ребёнок кому-нибудь принадлежать? Это же не вещь! Закат уже золотил горизонт, когда Марион наконец остановилась. Коню, да и им самим, требовался перерыв. Они пешком вошли в лес. Марион вела коня под уздцы, а София шагала рядом, зорко вглядываясь во тьму. – Мама, там костёр! – сообщила она через некоторое время. Приглядевшись, женщина увидела огонь между деревьев. Она вздохнула с облегчением. Наверняка там какой-нибудь дровосек, который, конечно же, не узнает королеву и не откажется приютить её... Марион, подкравшись, выглянула из-за дерева – и кровь застыла у неё в жилах. На поляне возле костра готовил ужин тот, кто постоянно являлся ей во снах – колдун, чьё имя она так и не угадала. Женщина попятилась и тут же застыла, боясь, что под ногой хрустнет ветка. Тем временем шустрая белка огоньком метнулась на поляну. – Эй, Румпельштильцхен! – позвала она. – Для кого угощение? – Разве ты не знаешь? – ответил он. – Завтра у меня будет почётная гостья – моя дочь! – А, дочь той самой королевы Марион! Кстати, это правда, что ты её любил, а она тебя отшила? – Брысь! – колдун замахнулся на белку, но та со смехом исчезла в густых зарослях. Марион кинулась прочь, уже не заботясь о том, что её могут услышать. «Румпельштильцхен! Румпельштильцхен! Только бы не забыть!» – твердила она про себя. В обычной ситуации женщина ни за что бы не выговорила такое сложное имя, но сейчас ситуация была чрезвычайная, и королева просто не могла его не запомнить. Когда Марион с дочерью вернулись во дворец, Эдвард уже собирался посылать погоню. Весь свой гнев он выместил на жене, называя её такими словами, о существовании которых она даже не подозревала. В другое время Марион наговорила бы кучу гадостей в ответ, сейчас она только презрительно усмехалась. Слишком велик был её триумф. Когда наступила ночь, Марион уже сидела в кресле, как на троне и ждала колдуна. И в полночь он явился. С притворной печалью королева произнесла: – Может быть, тебя зовут Франциск? – Это имя подходит святому, а я обыкновенный грешник. – Или Себастьян? – Это имя для короля, а я не король, иначе ты бы не отказала мне. – Или... Румпельштильцхен? Он так и застыл, пронзая Марион своими зелёными глазами. – Ты не можешь этого знать, – хрипло прошептал он. – И, тем не менее, я узнала, – усмехнулась она. Румпельштильцхен побледнел. Когда он заговорил, голос его дрожал: – Я проиграл. Я знаю, ты ненавидишь меня, но ты должна понять... Я полюбил тебя. С первой же минуты, как только увидел. Мне нужны были деньги, и я изготовил из прутика станок. Я не знал, для кого он предназначен, но мельком увидел тебя – и влюбился. Я три ночи помогал тебе. Я так надеялся, что ты уйдёшь со мной. Но ты отказала – и я не посмел тебе навредить. Я шесть лет пытался забыть тебя, но не смог. Я хотел забрать свою дочь, но ты победила меня, и я ухожу. Прощай, Марион. Я никогда больше не наврежу тебе. Пока он говорил, сердце королевы бешено билось. Но как только Румпельштильцхен замолчал, Марион бросилась вперёд и воскликнула: – Постой! Я... я тоже пойду с тобой! И Софию возьму! Ах, кто может понять женское сердце! Она избегала его, таилась, скрывалась, а когда он оставил её в покое – бросила всё, чтобы уйти в лес. Что ж, любовь зла – полюбишь и Румпельштильцхена! На следующее утро в покоях королевы была найдена короткая записка: «Прощай, Эдвард! Не ищи меня, это бесполезно. Надеюсь, в будущем ты станешь счастливее». Король первое время рвал и метал, но затем, забыв печали, отправился в далёкое странствие. Кто-то говорил, что он разбудил заколдованную принцессу и женился на ней. Что ж, будем надеяться, что это правда и что принцесса перевоспитает его. Постепенно вся эта история забылась. Кто-то – возможно, та самая белка – разнёс её по всему свету – правда, в несколько изменённом варианте. Её услышали два брата-немца, и так появилась на свет жутковатая сказка о Румпельштильцхене.