The Fire Within

Блеск и Кашмира сверлят нас задумчивыми взглядами вот уже минут пять и ничего не говорят. Я жую мясо с каменным лицом, проглатываю, затем принимаюсь за следующий кусок, как будто существует определенная система, говорящая, как есть правильно. Рядом, словно капризный маленький ребенок, сопит Диадема, ковыряя вилкой в салате. Удивительно, но розовые пернатые наряды все еще на нас: как ввалились в столовую, так и уселись за стол. — Вы отлично держались, — наконец подает голос Кашмира, и я поднимаю на нее глаза. Она уже давно порывалась сказать что-нибудь, но не решалась или просто не знала, что говорить. — Интересно, — не выдерживает Блеск. Он крепко сжимает в руке нож, что тот того и гляди погнется. — Интересно, есть ли им что скрывать за этими их костюмами. — Да, это просто отличная работа стилистов, не более того, здесь нет заслуги самих трибутов, — согласно кивает его сестра, обрадованная возможностью выдавить из нас хоть одно слово. — А реакцию толпы вполне можно понять: Двенадцатый дистрикт всегда был в тени, а тут такое. Слева от меня раздается звон. Это Диадема уронила свою вилку. Провокация, провокация... Злость и стремление привлечь внимание к себе. Я поворачиваю голову в ее сторону, бесцеремонно положив локоть на стол. Диадема... Диадема-Диадема, как же легко ты позволила мне узнать тебя, понять тебя. — Он и сегодня не должен был выделяться. — Не знаю почему, но ее слова и тон меня раздражают. — Господи, это ведь так несерьезно! — Несерьезно что? — неожиданно для себя самого интересуюсь я и одаряю девушку широкой усмешкой. — Строить из себя не жертву? Мгновение Диадема не знает, что ответить, явно пораженная моим очередным выпадом, затем злобно выпаливает: — Выпендриваться, когда на самом деле ничего из себя не представляешь! — Кто, интересно, наделил тебя способностью с первого взгляда определять способности трибутов? Может, и меня научишь заодно? И Кашмиру с Блеском? Диадема едва не хватается за голову, разъяренная и изумленная. — Да очнись же, это Двенадцатый дистрикт! — кричит она. — С какой стати ты защищаешь этих неудачников?! — Я от твоего нытья устал, никого я не защищаю. — Закройте рты! Тихо! — рявкает Блеск, не выдержав наших пререканий, которые могли бы продолжаться вечно, и сердито смотрит на нас. — Сейчас же закрыли эту тему. Завтра, — он назидательно тычет указательным пальцем в нашу сторону, — вам представится возможность посмотреть, на что они в самом деле способны. Что ж, в этом он прав. Мы возобновляем прерванную трапезу и последующие полчаса молчим. Чувствую, как Диадема время от времени косится на меня: могла бы убить взглядом, то непременно убила бы. Начинаю уже готовиться уходить из-за стола, как вдруг слышу невероятную новость. — А ведь девчонка вызвалась добровольцем. От неожиданности я поперхнулся своей водой — Диадема резко вскинулась. Черт возьми, что? Доброволец? В Дистрикте-12? Очень похоже на злую шутку, но на лицах менторов нет ни намека на смех, и тогда я думаю, что ослышался. — А? — хрипло переспрашиваю со слезами на глазах, откашливаясь. — Девочка из двенадцатого вызвалась добровольцем, — терпеливо повторяет Кашмира. — Это шутка, — улыбается Диадема натянуто и смотрит на нее. — Не может такого быть. Нет, это чушь! — Поначалу я тоже не верила, думала, нелепые слухи, но не бывает дыма без огня. Она вызвалась заместо своей сестры. Вижу краем глаза, что Диадема смотрит на меня, но я на взгляд не отвечаю. Двенадцатая, понимаю я четко, спасла свою сестру, и почему-то в этом мне видится угроза, хотя ее там нет и быть не может. Неожиданная мысль приходит в голову: а вызвался бы я вместо Сатин, если бы вдруг ее имя вытянули на жеребьевке? Завертелась воронка мыслей, однако уже через минуту мне становится понятно, что это совсем другая ситуация хотя бы по той причине, что мальчик не может встать на место девочки. И потом, я готовился к играм едва ли не с пеленок, не питал к ним никакого страха, даже наоборот: выиграть в них было делом почетным в нашем дистрикте. А эта девчонка наверняка жила впроголодь, и отношение к Играм у нее совершенно другое. Она видит в них не то, что вижу я. Краем сознания понимаю, что вопрос с Сатин можно решить чисто теоретически, но все равно стараюсь уйти от него. Боюсь отвечать. Боюсь — и не знаю, чего больше: "да" или "нет". — Какое благородное самоубийство, — в притворном восхищении ахает Диадема, еще больше разозленная внезапным открытием. Она тоже чувствует в поступке Двенадцатой необъяснимую опасность для себя и, как и я, не может понять ее природу. — Нужно будет убить бедняжку поскорей, чтобы сестренка не тешила себя пустыми надеждами. Я откидываюсь на спинку стула и раздумываю до тех пор, пока Кашмира и Блеск, бросив нам несколько напутствий, не удаляются в свои номера. — Наконец-то! — выдыхает Диадема с неприкрытым недовольством в голосе и с размаху плюхается на диван. Я молчу, прекрасно понимая, что за собой поведет мое молчание. Она не выдерживает. Взрывается, слово вулкан: — Черт возьми, Марвел, ты хоть понимаешь, что нас сделали?! Да и кто! Двенадцатый дистрикт! Двенадцатый! Родина шахтеров, пыли и грязи! — И угля, — бормочу себе под нос, но Диадема все равно слышит. — Да плевать я на это хотела! — вопит она, вскакивает и принимается ходить из стороны в сторону. Свой пернатый головной убор она снять так и не удосужилась, и он съезжает куда-то вбок. Я ухмыляюсь. — Это смех, а не дистрикт! И ты видел его трибутов? Ничтожества... — Тут девушка осекается, не зная, за какой изъян ухватиться. Но это невозможно, когда их нет, поэтому она лишь стягивает перья со своей головы и в ярости кидает на пол. Я поднимаюсь из-за стола, опасаясь, как бы наши стилисты и менторы не прибежали на шум, и это заставляет ее немного остудить свой пыл, чисто машинально отступить на шаг. — Боже, Диадема, почему ты так злишься? — спокойно интересуюсь я и улыбаюсь, когда девушка, запустив ладонь в светлые волосы, прикрывает глаза. — Ты ведь сама прекрасно понимаешь, что они уже трупы. Мы об этом позаботимся. И Вторые позаботятся. Она глядит на меня с легким прищуром, явно успокаиваясь, но выжидая. Она думает, что я подойду и... положу руки ей на плечи. Снова шепну ей что-нибудь на ухо, что-нибудь едкое, что-нибудь, что точно ее остудит, но от одной лишь мысли об этом меня начинает подташнивать. Беру со стола воду со льдом и осушаю залпом, наслаждаясь растекающимся внутри холодом, таким естественным и родным. Он никогда не позволит моему разуму затуманиться. Подхожу к окну и гляжу на вечерний Капитолий, засунув ладони в карманы брюк, и медленно выдыхаю. И хоть по эту сторону ничего не слышно, я вдруг осознаю, что ночь здесь потревожена миллиардами звуков и огней. Даже в Дистрикте-1 такого нет, тишину многие ценят. И не то чтобы я тоже состою в числе этих многих, никогда, на самом деле, не задумывался об этом: у меня была другая котомка вещей, которые требовали к себе особого внимания. Замираю, когда меня обвивают гибкие руки, и продолжаю смотреть прямо перед собой. Диадеме очень трудно смириться с моим равнодушием. — Ну и что ты делаешь? — слышу по голосу, что она улыбается. — Не дуйся, Марв, давай лучше поговорим. Я слегка отклоняюсь вперед, и кольцо рук вокруг меня размыкается. Мне понятны цели, которые она преследует, но я не джентльмен. Диадема будет жить ровно до того момента, когда наш союз перестанет быть обоюдовыгодным. — Извини, Диа, — в тон ей отвечаю я, поглядев на нее вполоборота. — Поговори с парнем, который принес нам выпить. Она смотрит на меня в недоумении, приподняв брови и вытаращив глаза. Неужели считает мои слова чересчур жестокими? Нет, просто бесится. — Предлагаешь мне вести беседу с ним? — шипит она. — С безгласым? Я оборачиваюсь к ней и гляжу сверху вниз. Что-то в моем взгляде заставляет ее отступить ровно на один шаг. — Ну да, — киваю я лениво. — С тобой легче молчать, а кто сделает это лучше безгласого? Диадема прожигает меня взглядом еще с минуту, после чего вспоминает об осанке, выпрямляет спину и уходит к себе в номер, по дороге витиевато посоветовав мне катиться к черту. Я следую первой части ее фразы и качусь в душ, с превеликой радостью скидывая с себя оставшуюся одежку. Глаза начинают слипаться, и только теперь я понимаю, насколько устал. Засыпаю с приятной мыслью, что завтра возьму в руки копье и... и наверняка увижу Двенадцатую. Сон нечеткий, какая-то размытая, пестрая картинка. Единственное, что понимаю точно: я вызываюсь добровольцем заместо Сатин, поднимая руку в жесте, которым в Дистрикте-12 выказывают уважение. Я хочу спасти сестру. Я очень хочу ее спасти. . Меня никто не будит, но внутренние часы твердят, что пора вставать. Прохаживаюсь по комнате в одних трусах (скоро ведь придется отказать от этой роскоши) и вдруг растягиваю губы в довольной улыбке. Сегодня начинаются тренировки, которые не требуют игр на публику. Ну, практически. Надо будет поработать с мачете, давно не брал в руки. Чищу зубы уже в приподнятом настроении и решаю наплевать на душ, как раз зовут на завтрак. На убийственный взгляд Диадемы отвечаю улыбкой, Блеску и Кашмире киваю. Чего на столе только нет, но я ограничиваюсь тостами и соком. Есть совсем не хочется. — Со Вторыми не конфликтовать, — тем временем говорит Блеск, обращаясь преимущественно ко мне. — Там будут распорядители, покажите все, что умеете, только не переусердствуйте. Но вас должны запомнить. — Запомнят. На этот раз — запомнят, — цедит Диадема. — И еще, — Кашмира мрачно смотрит на Блеска. — Приглядывайте за Двенадцатыми. Они полны сюрпризов.