Din'Lath

      Арихидемон повержен, и Пятый мор закончился, не успев начаться. Для них он – герой Ферелдена, Серый Страж. Они считают его победителем.       Терон Махариэль считает себя проигравшим на всех фронтах. Из-за Мора, что умер в зародыше, из-за скверны, что течёт по его жилам, отравив искалеченный разум, и иссушила почерневшее от боли сердце. Он потерял всё – дом, пусть и временный, семью – клан для него навсегда останется лишь в воспоминаниях; друга, что забрало ненавистное зеркало и выплюнуло уже искаженного, измученного и изуродованного; любовь – Мерриль, что ушла вместе с кланом... и Морриган, дочь Аша’беланар, Ведьмы Диких земель, что понесла в чреве своём будущее дитя.       Она ушла, и будоражащая ярость, страсть и пылкость ушли; взамен в душе поселились апатия, грусть и холодная ярость. Не на ведьму, что ушла и оставила его – на себя... Впрочем, это не мешало ему так же, брызжа ненавистью и ядом клять несчастных людей, его подчинённых в Башне Бдения за любой проступок, за любую оплошность. Ведь он ненавидит шемленов. Но теперь в голосе меньше злобы и ярости – больше тоски и боли...       Долийцев не любят, и ей это прекрасно известно. Даже пытались сжечь лес, чтобы они ушли. И чем провинились деревья? Чем провинились несчастные животные? Чем провинились они – долийцы, её клан, её друзья?       Веланна больше не могла терпеть. Как Священный поход был объявлен Церковью на Долы, так она объявила свой, против людей. Когда те, кто поддерживал её, кто был ей дорог навсегда, покинули её, кровавая завеса затуманила взгляд и разум, иссушив покрытое шрамами сердце. Она понесёт пламя священной войны и мести. Проклятые шемлены должны умыться собственной кровью, пролитой вместо слёз...

***

      Они встретились случайно, но встреча их была предсказуема. Удивление поражает обоих – не ожидали увидеть кого-то одной крови, из Народа. Короткая радость встречи и в карих глазах на мгновение проскакивает искра радости, но лишь на мгновение. Она уходит так быстро, и стремительно... воспоминания всплывают из глубин разума.       Ярость снова бурлит в крови вместе со скверной, и с яростным воплем Терон бросается в очередную гущу врагов, не думая о себе. Лишь битва снова может пробудить в нём ярость, что сжигает без остатка, заставляет смеяться как умалишённого и скалиться окровавленной, кровожадной улыбкой. Плевать, кто они – треклятые порожденья тьмы, ненавистные шемлены-разбойники, обгорелые сильваны или бешеные волки, натравленные вспылившей хранительницей...       Преемница хранительницы клана долийских эльфов, Веланна стоит у могил тех, кто последовал за ней. Кто поверил в её священную войну. Кого она не смогла защитить... Обернувшись, она видит того самого эльфа, да компанию. Другие её не интересуют – лишь долиец, чьё изукрашенное Валасслином лицо исказила боль и грусть, а тело бросает в мелкую дрожь. Так не должно быть...       Долийка хочет мстить, мстить всем вокруг и не задумываясь подписывает себе приговор, записавшись в ряды Серых Стражей. Да ещё под личное руководства новоиспечённого Командора, героя Ферелдена...

***

      Терон редко смеётся – это больше похоже на карканье воронов из-за осипшей от времени и пропитой вместе с Огреном глотки. Его смех не звонкий, не задорный – полный безумия и дикости; он смеётся в захлёб, лишь когда кровь врага брызжет ему в лицо или же лезвия мечей рвут вражью плоть, либо когда они, пьяные, вместе с гномом вспоминают свои прошлые похождения... или Махариль вспоминает очередной пошлый анекдот, рассказанный ему Антиванским вороном...       Веланна негодует – что делает Командор? Что делает этот долиец?! Пьёт эту гадость, заливая горе?! Его спина должна быть прямой, гордой и фресочной – а она ссутулена. Лик его и глаза должны сиять – а на самом деле лишь мешки под глазами, и уставший взгляд, полный отчаянья и смертной тоски.       Спорить с Тероном – смерти подобно, это даже Огрен знает. Но он не отбирает у старого друга и товарища выпивку. Сам знает, что такое потерянная любовь. Сам знает, как лечился от этой боли. Ни кто, даже Сенешаль Вэрел не может отобрать выпивку у пьяного Махариэля...       Лишь Веланна. Врывается, словно вихрь, вырывает из трясущихся от хмеля эльфийских рук кружку, с воплем, что так нельзя, что нужно прекратить, остановиться. И гном утверждается, что эльфы, особенно долийцы – очень упрямый, но сильный народ. Двое эльфов спорят, каждый гнёт свою линию, настаивает на своём, не желая уступать позиций. В этой битве нет победителя, нет проигравшего – в конце концов, Веланна уходит, а Терон сверлит пустоту, не притронувшись к алкоголю более, лишь теребя кольцо на указательном пальце...       Веланна – несостоявшаяся преемница хранительницы; Терон – несостоявшийся охотник. Она отвратительная старшая сестра; он ужасный друг. Она вспыльчива, стервозна и не боится говорить то, что думает, даже если это может кого-то оскорбить. Эльфийка ненавидит людей, но будет помогать им, преследуя свою цель. И она любит убивать – шемленов в особенности. И к её удивлению, она находит в Тероне родственную душу. Ибо он едва ли не такой же. Только он – Зверь: безумец, злобный и агрессивный мизантроп с поражённым скверной разумом, иссушенным болью и горечью сердцем и пропитой глоткой. И ненасытной жаждой крови, смертей, боли и страданий...       И теперь безумному воплю "Сдохните, шемлены!!!" или же "Сдохните, порождения тьмы!!!" вторит крик "За долийский народ!!!". И врагов сметает вихрь из стали, огня и древних знаний долийских мудрецов, да мощных корней...

***

      У Веланны тонкие пальцы, но с их кончиков срываются смертоносные заклятья. Её волосы светлые, цвета соломы, но они пахнут свежими травами и лесом. Её глаза больше глаз шемов, миндалевидные и зелёные. Пигмент не такой тёмный, как у Мерриль, с капелькой желтого... но не такой янтарный, как у Морриган.       В груди, словно глыба льда треснула и осколки впиваются больно; Махариэлью часто хочется выть от боли и по ночам, когда поднимается луна, не скрывая слез, вторит Фену, пожираемый душевной болью, тоской и отчаяньем. Скребёт не выросшими ногтями каменные плиты, падая на них разбитыми в который раз от крови колеями. Она ушла, её рядом нет. Он больше никогда её не увидит. И кольцо молчит, больше не говорит... хотя всё ещё хранит в себе тонкую, едва различимую нотку тепла.       Эта боль, эта мука невыносима, и Терон готов ухватиться за любую возможность её избежать – битвы, алкоголь... и Веланна.       Он упивается ею, наслаждается, вдыхая запах свежих трав, что исходит от её немного сухих, но, тем не менее, прекрасных волос; наслаждается, покрывая требовательными поцелуями покрасневшее от смущения лицо и шею несостоявшейся хранительницы. Терон единоличник, эгоист и не намерен отдавать то, что хочет; а заполучив то, что хочет, не расстанется, пока не добьётся того, чего желает. И он выпивает её без остатка, как хорошее вино... как кровь порождений тьмы при Посвящении.       Она упёртая, сильная, но не в силах сопротивляться немного грубым, но желанным ласкам; когда покрытая шрамами рука касается щеки, плеча, бедра... Покои Командора заполняют истомные вздохи, полные услады и нежности, когда обветренные, потрескавшиеся губы касаются нежной кожи эльфийки. Её губы так же желанны, как и его ей, эти касания, эта близость, эта любовь... или попытка любить и быть любимыми, пародия или неумелая игра?       Веланна замирает на покрытой шрамами груди Терона, вспоминая уходящую с Архитектором младшую сестру, порождений тьмы, что убили её сподвижников; Ишлу, свою наставницу, что умерла. Ей больно, невыносимо больно и эльфика тихо плачет, вцепившись своими тонкими пальцами в плечи Махариэля, изредка встречаясь с ним взглядом.       Он понимает, это – яд в красивой упаковке. Ведь она – не Она, это вовсе не то. Они схожи, и всё равно, она – не Морриган, лишь глупая и жалкая пародия на неё. Сердце сжимается и Терон с трудом глотает солёные слёзы, но не все.       Каждую ночь, засыпая, они плачут, не боясь показать слабость, не скрывая слёз. Она тихо, приглушенно, иногда всхлипывая, оставляя свои слёзы на груди эльфа; по щекам его беззвучно на подушку катятся слёзы, когда Герой Ферелдена устремляет взгляд в потолок, так и не достучавшись до звёзд, небес и Творцов в поисках ответов. Но каждый раз поднимает голову, чтобы губами коснуться Валасслина на её лбу...

***

      Андерс исчез, оставив после себя лишь несколько трупов храмовников и серых стражей. Справедливость давно оставил тело Кристофа, и покой серого стража теперь вечен. Огрен пытается неудачно шутить, за что получает оплевуху от Фельзи, от чего малыш едва не проснулся. Сигрун впервые за долгое время не шутит, не смеется, и милое личико искажает грусть. Натаниэль в изумлении, не ожидая такого поворота событий. А Веланна...       А Веланна воет, как когда-то выл от боли Герой Ферелдена. Ревёт и плачет заливаясь горькими слезами, проклиная себя и всё на свете. В груди её пустота, лёд, расколовшийся на тысячи осколков. В груди холодно и пусто, а по щекам текут горячие слёзы, и тело бросает в дрожь, когда эльфийка стоит на разбитых в кровь коленях, обхватив себя стёрыми в кровь тонкими пальцами.       Всё потому, что Терон Махариэль, герой Ферелдена, Командор серых стражей Амарантайна, просто ушел. Ни попрощавшись, ни сказав ничего. Ушел, ибо его призвал Зов. Что сильнее зова крови и скверны, жажды убийств и боли. Зов, подкреплённый словами, клятвой и обещаниями. Зов, что отражается в закате янтарными глазами и бархатным голосом. Зов, который зовётся Морриган...