Рукописи не горят

Этим утром Вернон Дурсль, живущий в доме номер четыре по Тисовой улице, был наполнен мрачным предчувствием. По пути на работу ему поминутно встречались люди в необычных одеждах, а в обрывках их разговоров мистер Дурсль слышал фамилию «Поттер». Эту фамилию старались редко упоминать в их доме, так как её носила сестра жены — Лили, в девичестве Эванс. Семья Поттеров была странной во всех смыслах. И семейство Дурсль не обсуждало эти странности даже между собой, чтобы ненароком не замарать репутацию добропорядочных англичан. В осеннем английском небе летали сотни сов, в разных концах страны происходили непонятные происшествия, и день этот показался странным не только Вернону, но и его новым соседям. Стоя у окна и покуривая трубку, Воланд задумчиво произнёс, обращаясь к Фаготу: — Совы сегодня низко летают. — К дождю, — предположил Коровьев. Воланд помолчал, словно обдумывая эти слова, и сунул свободную руку в карман халата, надетого поверх ночной рубашки. — Нет, — наконец изрёк он. — Совы знаменуют собой нечто иное. Совы не живут в городах и не летают днём. Это факт, а факт — самая упрямая в мире вещь. — Думаю, свершилось то событие, о котором я твердил. — Знаешь, что кажется мне забавным, Фагот? — спросил Воланд и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Главного злодея в этом мире зовут Волан-де-морт. — Мессир, созвучие имён ещё не делает того человека столь же грозным. Воланд согласно кивнул и поднял глаза к небу. — Думаю, дождь всё же будет, колено снова крутит. Гелла! Тут же бесшумно появилась рыжая горничная с маленькой баночкой. Воланд тяжело сел на продавленную софу и вытянул ногу. Рядом с ним прямо на полу устроилась Гелла и принялась втирать мазь в его колено. — Сегодня что-то произойдет. Патрулируйте этим вечером улицу вместе с Бегемотом, — велел Воланд. Фагот поклонился и вышел. К вечеру поднялся ветер, но Бегемот, устроившийся на заборе дома номер пять, чувствовал себя прекрасно и даже насвистывал незатейливую песенку. Он сидел тут, свесив задние лапы, уже пару часов и приметил кошку, слишком отличавшуюся от обычной. Окрас вокруг её глаз напоминал очки, а степенные движения выдавали особу, знающую цену себе и своим поступкам. Рядом с забором на плетёном стуле примостился гражданин в клетчатом костюме и читал газету «Таймс». — Что пишут? — поинтересовался у него Бегемот. — А чёрт его знает, на аглицком языке написано, — сообщил Коровьев, сложив газету вдвое и бросив её на газон. Кошка, сидящая на соседнем заборе, неодобрительно покосилась на парочку и спрыгнула на землю. Темнело, на улицу опускалась та приятная прохлада, какая бывает только летом после очень жаркого дня. Поочерёдно зажглись фонари на улице, окрасив её в равномерный жёлтый цвет. — Видел ребёнка Дурслей? — спросил Фагот у Бегемота. Тот мрачно кивнул: — Пытался за усы меня дёрнуть, словно я обычный дворовый кот. Мне не понравился мальчишка. Фагот хмыкнул, но ничего не сказал. Посреди улицы вдруг объявился высокий мужчина в мантии и колпаке. — На Мерлина похож, — заметил Коровьев. — Разве что со спины, — засомневался кот. — Я тебя уверяю, что похож. Я провёл некоторое время при дворе короля Артура и видел Мерлина. У него точно такая же борода. Мужчина в мантии тут же обернулся, словно услышал кота и решил продемонстрировать длинную седую бороду. Нажимая на нечто, похожее на колпачок ручки, он поочерёдно погасил свет каждого фонаря Тисовой улицы. Кошка, за которой сегодня наблюдал Бегемот, вдруг превратилась в высокую и худую женщину в зелёной мантии и смешном колпаке и подошла к «Мерлину». Бегемот вздохнул. Парочка о чём-то переговорила, а затем женщина всплакнула. А может, Фаготу показалось? Спустя минуту раздался жуткий треск, и прямо с неба на улицу свалился огромный мотоцикл, ведомый таким же огромным бородатым мужчиной в очках. Заглушив двигатель, бородач бережно взял на руки младенца, лежащего в люльке, и протянул его человеку в мантии. Тот подошёл к дому номер четыре, где проживали Дурсли, и положил малыша на крыльцо, снабдив его письмом. — Вы уверены, что поступаете правильно? — донёсся до Фагота и Бегемота голос женщины. Зная, что за люди эти Дурсли, кот тоже хотел узнать ответ на этот вопрос. Он негодующе шепнул Коровьеву: — Как можно оставлять ребёнка таким жутким людям? Чем провинился этот несчастный младенец? — Давно ли ты стал праведником, Бегемот? — насмешливо спросил Фагот, кот насупился, сложив лапы на груди, и отвернулся. Когда он повернулся, на улице уже не было ни мотоцикла с бородачом-великаном, ни женщины-кошки, ни высокого мужчины в мантии, а фонари горели всё тем же жёлтым цветом, каким горели каждый вечер. Переглянувшись, парочка поднялась на крыльцо дома номер четыре. Склонившись над свёртком, друзья оглядели безмятежно посапывающего младенца со шрамом в виде молнии на лбу и приняли решение взять его с собой. А там будь что будет.