***
Разбудил меня настойчивый автопилот, снова и снова повторявший, что мы вскоре заходим на посадку, и мне бы лучше взять управление кораблем на себя. Шаттл Кеос уже стоял в соседнем ангаре. Ну еще бы, она же не тратила столько времени на бестолковые разговоры. Не-ет, она эгоистично предпочла забрать только своих людей и смыться побыстрее. Хитрая засранка. Мы встретились у входа в Академию. Рядом с ней и её отрядом стоял пожилой мужчина, что-то так увлеченно рассказывающий ей, что совершенно не заметил, как мы с Бастилой к ним присоединились. — …и в этот же момент он ему говорит: «Кажется, ты где-то потерял свой хвост, сынок!» — Не-е-ет! — хором произнесли Кеос и яшуви, рассмеявшись вместе с остальными. — Кажется, мы прибыли сюда не лясы точить, — грозно отозвалась рядом Бастила, раздраженно скрестив руки на груди. — Ого, какая сердитая мадам, — хрипло рассмеялся старик. — Если я больше не нужен, то пожалуй, остаток дня я буду испытать удачу в местной кантине. Что скажешь, малышка? — Сильно не заливайся, старик, мы здесь ненадолго, — хмыкнула в ответ Кеос. Я ехидно покосился на неё, расплывшись в улыбке. — Малышка, а? — хохотнул я. — И что только за привычка у мужчин такая — опошлять всё на свете? Сборы были назначены на следующее утро. К счастью, даже Бастила не стала возражать. Судя по всему, и её утомили события последних дней. На удивление, она не стала возражать и тогда, когда я настойчиво предложил ей прилечь и постараться отдохнуть. Она уснула буквально мгновенно и так крепко, что вряд ли бы внезапно проснулась и сделала что-нибудь необдуманное, чтобы помешать моему плану. А он был весьма прост. Кеос была в своей просторной комнате, в которой царили прохлада и полумрак, попеременно разговаривая то с пилотами, то с инженерами, то с Темными джедаями, буквально по щелчку пальцев переключая их внимание на себя. Я тихонько протиснулся между ними, ожидая, когда закончится поток информации. Владыка не стала откладывать на следующий день подготовку к отлёту на Звёздную Кузницу, всем велев приготовить корабли и быть готовым самим. — Вопросы есть? — строго спросила она, но я видел, как она устала. Я тут же поднял руку. — Скоро ли вы освободитесь Владыка? Тяжело вздохнув, Кеос махнула рукой, велев тем самым всем заняться делами насущными, переведя на меня измученный взгляд своих алых глаз. — Ты по делу или так просто? — спросила она, скидывая с себя черную робу. Моя бравада вдруг куда-то испарилась. Я смотрел, как она ходит из стороны в стороны и не мог вспомнить, что с такой решительностью собирался ей сказать. Она же, скрестив руки на груди, приподняла брови в немом вопросе. — Решила не тратить времени? — вдруг спросил я первое, что пришло мне в голову. — Откровенно говоря, хотела всё остальное повесить на твою подружку и просто отоспаться. — А, сон, верно… — я замер на мгновение. — Мою подружку? — Ну да, ту — темноволосую. — С чего ты взяла, что она — моя подружка? — С того, что она постоянно и весьма громко об этом думает, — по её тону было понятно, что она так же, как и я, устала от этого всего. Поняв, что ответа от меня не последует, Кеос хмыкнула, начав стягивать с рук перчатки. Кожа у неё была бледная, с резко контрастирующими черными шрамами, которые тонкими нитями тянулись по её рукам. Я знал, что это моих рук дело. Понятия не имел, откуда мне это известно, не помнил деталей, но знал наверняка. Кажется, она еще что-то говорила, но я уже не слушал. Её слова утонули в моих мыслях, которые вновь обрели ясность и практически осязаемую форму. Но, когда я тянулся к её рукам, я уже не думал ни о чем. Развернув её к себе и сжав ладонями плечи, я накрыл её губы своими, целуя долго и настойчиво, пока она не начала обмякать в моих руках. Сейчас она казалась мне маленькой, такой ранимой и беззащитной. Вся её защита сыпалась, точно старая штукатурка, буквально на глазах. А мою голову здравый смысл, казалось, покинул окончательно и бесповоротно. Я медленно опустился поцелуями по её шее, руками обвивая за талию, прижимая к себе, вероятно, слишком крепко, боясь, что она вот-вот оттолкнёт меня и снова сбежит в свой ледяной мир. Но она этого не сделала. Не сделала и тогда, когда я начал развязывать пояс её табарда. Нет, она вовсе не отстранилась, начала лишь дышать чаще и тяжелее. Откровенно говоря, я даже не помнил того, как сам снял свою робу от внезапного жара, разливающегося по всему телу. Я спустил табард и тунику с её плеч, смотря, как они медленно падают к её ногам, обнажая ровную, разгоряченную кожу. Выражение её лица было таким, словно испытывала сильную боль: прижав руки к животу, она слегка дрожала, упрямо смотря куда-то в сторону. Скользнув ладонями по её шее, я приподнял её голову, заглядывая в глаза, в которых разливалось дорогое вино. Она смотрела на меня бесконечно долго, читая все мои мысли… Все до одной. Слушала учащенное, гулкое биение моего сердца; заглядывала в такие глубины, в которые никому лезть было не позволено. Не знаю, как долго мы так простояли, прежде чем она потянулась ко мне, даря самый желанный мной поцелуй, обвивая руками мою шею и тяжело выдыхая, дав понять, что больше она не боится. Мои поцелуи становились всё смелее и несдержаннее, а руки, вероятно, всё нахальнее, хотя, я едва ли отдавал себе отчет в этом. Она была всем, чего хотели моё тело и душа. Она собой заставляла меня задыхаться, пускать по ветру всё остальное, что могло бы быть для меня важно. Я опустился ниже, припав к ложбинке между её грудей, исследуя её губами и кончиком языка. От моего дыхания по её коже бежали многочисленные мурашки, каждую из которых я старался поймать пальцами, ладонями ведя по её талии, обводя и старательно запоминая каждый изгиб её тела. Когда с её губ слетел приглушенный стон, мне чуть было не сорвало все тормоза. Я плохо помню, как лишился остатков одежды, ладонями чувствуя лишь прохладное покрывало постели и жар её тела под собой. Она не говорила ни слова, в немой мольбе прося взять её всю, изгибаясь изящной дугой ко мне навстречу. Я и сам не смог сдержать стона, оказавшись внутри неё. Ногтями она невольно впилась в мои плечи, осознав это лишь через несколько мгновений, разжав пальцы. Она вскрикнула, а мне с трудом удавалось сдерживать себя, не торопиться и дать ей привыкнуть к ощущениям. Я начал двигаться только тогда, когда она немного расслабилась и сама подалась вперёд. Трудно уже было понять, где заканчивается реальность: не осталось ничего кроме неё, её объятий и поцелуев. Всё слилось в одно бесконечно-сладкое движение, в один порыв вселенского восторга и наслаждения. Обняв её рукой за талию, я приподнял её к себе, заставляя принять меня всего, принять глубже. И в миг, когда у меня просто мутнело в глазах, а тело пронзало миллионами точечных, электрических разрядов, она стонала так протяжно сладко, что просто сводила меня с ума. От частого, тяжелого и хриплого дыхания кружилась голова, а лёгкие, едва ощутимые и незабываемые касания её приятно прохладных рук заставляли меня желать её снова и снова. Глаза её, слегка мутные и усталые, были полны приятного мне восторга. Что-то оттаивало и мягко улыбалось в их темной бездне. Я хотел, чтобы она вечно так смотрела на меня. Это желание было так сильно, что переросло буквально в жизненную необходимость. Я продолжал думать об этом и тогда, когда она уснула. Дыхание её выровнялось, стало медленным и размеренным. Укрыв её покрывалом, я улегся рядом, успокоенный гулким биением её сердца, плавным движением плеч, спокойными вдохами и выдохами. Прислушиваясь к этим звукам, заполнившими всё пространство вокруг меня, я и сам погрузился в глубокий и долгий сон, проснувшись только далеко за полдень.***
Проснувшись от легкого гудения в голове, я сначала не понял, что так удобного расположилось на моей руке. Кеос всё еще крепко спала, даже не почувствовав того, как я осторожно убираю её голову со своей руки, поднимаясь. Она спала так спокойно и тихо, крепко обнимая подушку, что я чуть было не решил всё бросить, просто решив остаться в этой комнате навсегда. Но, разумеется, я не мог себе позволить такой роскоши. Да и она бы не позволила, а, проснувшись, еще бы и пинка мне дала для скорости. Одевшись и окончательно отойдя ото сна, я вышел в коридор, осматриваясь. В Академии было, на удивление, тихо. Словно все вымерли. А, может, у них сегодня выходной? Завернув за ближайший же поворот, я нос к носу столкнулся с Бастилой. Она выглядела, мало сказать, недовольной. Она была очень недовольной! Скрестив руки на груди, она внимательно осмотрела меня всего, пронзая своим острым взглядом. — Где тебя носит? Я ищу тебя всё утро! Проведя ладонью по волосам, я тяжело вздохнул, соображая, что ответить: правда её едва ли устроит. — Сначала был занят, а потом долго спал, — ну, собственно, даже врать не пришлось. — Надеюсь, ты выспался, нас ждут дела. Она как-то странно на меня посмотрела, но больше ничего не сказала, отправившись, судя по всему, по тем самым делам. Я старательно прятал улыбку, не понимая, что показалось мне более смешным: её подозрение или мои попытки оправдаться. Прошлой ночью здравый смысл оставил меня, чуть более чем полностью и возвращаться пока не спешил, а я ясно понимал, что не смогу и не захочу от этого отказаться.