Все проходит с началом холодов...

Уже слабо осознаешь, то происходит снаружи, не понимаешь, как дальше живешь, только хватаясь за воздух. Слишком сложно устоять вот хватаешь невидимые капли дождя на подоконниках, думая, что спасут от сухости во рту. Ты сильный, не настолько глупый, тогда почему каждый раз жизнь бьет еще больней, чем раньше. А может просто потому, что ты открываешь грудную клетку, ну там, в области сердца, для удара? Ты же вечный образ чего-то неземного, страстного и постоянно отдельного, не похожего. Тебя даже называют «Экземпляр номер один». Чего не хватало? Сигарет? Они мокнут на подоконнике, только с другой стороны окна. Воздуха? Он уже давно смешался с терпким привкусом дыма и черного пепла исходящего от угрюмого вида зеркала. Вещица с отражающим стеклом совсем не представляла из себя объект интерьера, но упрямо хотела выделиться на фоне, а гнусный и разбитый образ только дополнял атмосферу. Читаешь входящие сообщения от друзей, от которых хотелось убежать, от опеки и глупых улыбок при встрече, которые явно были тупыми и совсем нечего не значащими. А когда-то один человек делал всю погоду, когда-то, все было по другому, не так как сейчас, а реально. Она кружила весь мир для тебя, а не ради тебя, как делали остальные. Ты все чаще убегал по вечерам с ней в парк, сидя на пустых лавочках и переглядываясь друг с другом. Ловил теплые ладони, которые во время разговоров отчаянно пытались донести мысль. А она, смущенно улыбаясь, старалась вырваться и продолжить увлекательный рассказ, думая, что тебе интересно. Ради тебя старалась. Плечи промокли под теплыми дождями, а на губах расцветала улыбка, ее улыбка. Отвел взгляд, чтобы вновь собраться с мыслями, а может, и не стоило было, может, лучше было бы, убежать и заткнуться, оставаясь тупо другом, но рядом с ней. Нет, как говорят «Дурная голова, языку покоя не дает». Ты для нее просто друг, а она для тебя Вселенная, безупречная леди без единого изъяна. Она могла бы по праву занять место в твоей душе, и теле, но, увы, ты портишь все сам, каждый раз портишь отношения сам, думая, что делаешь все правильно. Черт тебя дернул тогда так грубо схватить ее за руку и прижаться к обжигающе теплым губам, ты не думал о последствиях, а стоило, Максим, стоило. Пока ты терялся и одновременно наслаждался, блондинка хватала твои пальцы, пытаясь отодвинуть и вырваться из твоих объятий. Ты думал, что ей было не приятно? Нет, просто видя каждый раз как ты зажимаешься с очередной «деткой», появляется ощущение дежавю, а сейчас в особенности. Пока ты прихватывал губы, жмуря глаза от злости, она царапала твои руки, опираясь о плечи, прижимала и отталкивала одновременно, ты был для нее не досягаемым, а когда стал другом, хотелось просто спокойствия, разве хрупкая блондинка, которая за свою жизнь даже не разу не встречалась с парнем, подумать, что любовь так резко ворвется в ее жизнь, что ее кто-то полюбит? Выросла в семье, где главным законом считалось «Мужчина главный – бабы под подчинением». Роль была оскорбительной, но и не согласиться нельзя было. Приходилось, как гимнастке изгибаться, прогибаться под мир, чтобы осуществить свою мечту – жить самостоятельно. А ведь она хотела петь, хотела быть актрисой и играть на сцене, принося людям ощущение того, что она нужны хоть кому-то. Но все решилось не в ее пользу – юрист или экономист, выбор один, а жизнь под откос. Стояла на пути новой жизни, когда появился ты, только тогда начала жить, не важно как, главное жила. А помнишь, как однажды оно пришла к тебе, просясь пожить хоть денек? Ты ведь тогда собирался переспать с очередной девулей, которая сейчас лежала у тебя на кровати, что ты ей сказал? Ты просто захлопнул дверь, когда она так нуждалась в тебе, в твоей поддержке. Ты боялся, что как только она увидит очередную шлюху, которая могла дать только физическое удовлетворение. Думал, что она ушла домой, пока Лиза содрогалась на одном из подоконников твоего подъезда, от холодного ветра пронзающего плечи и пальцы на ногах. Пока очередная «МашаСветаОксана» выходила из твоей квартиры, ты успел передумать столько всего, даже плевать в сторону этой шлюхи сил не было, лишь когда ты, посмотрев на нижний этаж, столкнулся с глазами полными недопонимания, понял, что наделал, ведь сам поцеловал, сам клялся себе в том, что любишь, что она одна и будет одной навсегда. Сто раз успел пожалеть, когда заметил слезы на глазах, а потом попытался подойти, но только дернулся в сторону, увидев как фигура отворачивается в сторону, но не убегает, даже не пытается, даже не плачет. Неужели настолько все равно? - Ты можешь уйти. Я побуду здесь к утру и уйду. – Слышал, как с ее горла вырывается хрип, отчужденный такой, не тот, который был ранее. - Лиз, пойдем в квартиру, там теплее. – Ты думаешь наивно, что пойдет, что пойдет к тебе, что скажет хоть что-то. - Не стоит, я надеюсь Морозов ты предохранялся, ибо гарем у тебя большооой. – Протянула последнее слово и улыбнулась так горько, ты ведь даже не думал, что она может так улыбаться, по детски обижаясь она стремилась улыбаться, но сейчас когда боль по костям проходит, что ее держит не заплакать? Может и не любит вовсе, а ты как дурак надеешься? Больше вы не виделись, ты стал все чаще курить, а она убегала при одном воспоминании о тебе, знал только, что в тот день потеряла мать. Винил себя, в сотый раз проклинал себя, но знал, что все настолько абсурдно, что хуже только убить себя ножницами для бумаги…. Просил прощенье, смотря на фото, где улыбается ему, пытался выкинуть в окно все вещи, а потом вместе с ними и мебель. К черту все. Когда в окнах дует пронзительно, а на душе кошки устроили бои без правил, хочется только одного, ударить по стеклу, и разбить мечты на осколки. Ты опять куришь, запивая все белой жидкостью, хватаешься за скатерть вырывая осколки, которые срослись с душой и сердцем, вы стали одним целым, без причины и следствия ты все сам испортил и разрушил, так должно было быть, так случилось. Теряешься в сутках, не помнишь, сколько сейчас по местному времени, знаешь только, что светло. Отчаянные звонки в дверь так и останутся проигнорированными, а руки тянуться к телефону, набирая настолько знакомый номер, ищет в мыслях, что сказать, а там пустота. Что сейчас поможет ее вернуть, что заставить ее забыть то, что впринципе забыть нельзя. Боишься собственно тени, она оскверняет ее фото стоящее на полке, среди статуэток и книг – чтобы легче спрятать можно было. На телефоне появляется знакомая фотография, а ты, боясь поверить, боишься даже подумать, что все сон, хватаешь и нажимаешь на кнопку «принять», хотя на губах, как и на лице, нет, не единой эмоции. Вместо слов тихое дыхание, прерывающееся только глубокими мыслями похожими на отчаянье. Ты хочешь сказать что-то, но только приоткрываешь рот, надеясь, что тебя перебьют. - Можно я приеду? – Тонкий голос на том конце провода, разрывает тишину на куски, а в голове перемешивает, создавая не осознанные слова. - Я жду. – Нажимаешь на отбой, не зная что дальше делать, вместо обычного безразличия, тонкие нотки страха пробираются по спине, создавая ненормальное влечение сбежать, оставив квартиру открытой. Не успеваешь надеть кеды, как проскальзывает фигура. Ты ее узнаешь из тысячи девушек, из миллионов. Хватает одного вздоха и резкого движения, чтобы она поняла что происходит. Смотришь, как она опустила голову, и слегка усмехнулась, ты и сам уже плюнул на идею побега, понимая, как глупо это будет видеть из стороны, неужели все настолько плохо? Неужели ты настолько слаб? - Прости, что навязываюсь, просто дома нет никого, мне страшно. А больше идти нет к кому. Думала, хоть ты приютишь, но у тебя, видимо, планы. Не буду мешать. – Поворачивается спиной к тебе, направляясь к выходу, сделай же что-нибудь. В голове столько мыслей, а сделать нельзя ничего, все так глупо. - Ты меня не поняла, у нас чай закончился, мне тебя поить нечем, вот и думал, сбегаю пока тебя нет. – Врешь и не краснеешь. Браво Морозов, это лучшее что ты когда-либо придумал в своей жизни. Думаешь, она поверила, ну если поверила, то снимаю шляпу. Вместо слов, царапает себе ладонь, неуверенно оборачивается и через несколько секунд утыкается лбом в плече. Ты бездейственно смотришь на все это, думая, что делать теперь, но вместо всего, только обнимаешь, единственная здравая мысль за весь вечер. - Я тогда тебя возненавидела, правда, всей душой. Даже поджечь квартиру твою хотела, но это когда сильно злилась. – Смеется, смотря, как у тебя глаза на лоб лезут. Удивление и радость в одном флаконе. Радость. Она впервые настолько близко, так что по телу мурашки ползут табуном. - Мда, с тобой опасно связываться, страшная ты девушка Лиз. Говорили долго, в основном о пустом, не значащим, но так искренне еще не общались. Смеялись, пока солнце не стало заходить за горизонт, и только мелкие лучики тепла освещали тусклые уголки комнаты. Насквозь прокуренное помещение, хранило теплый смех, а простыни до сих пор отбивали теплоту ее рук. Ты вспомнил, как сильно любил, да и сейчас не прочь, бы повторить вновь те моменты счастья. Сложив ноги, смотришь в одну точку, пока там, на твоей кухне, гремит посуда и витает запах чего-то довольно таки вкусного. Наверное, она останется или нет? Ты бы хотел, чтобы осталась? Влюбляешь в себя вновь и вновь, для тебя это раньше было просто игрой, а сейчас, когда сам понимаешь как это, уже становиться страшно. Осознаешь как это, когда не видишь тех глаз, которые так часто всплывают в мысли, вроде это должна чувствовать девушка, а здесь все наоборот, глупо так… Сжимаешь ее в своих объятиях, пока она ищет как лечь рядом с тобой. Похоже, что и ты не против всего этого, только крепче, только ближе. Теперь понимаешь, как это зарываться в волосы и чувствовать, как дышит человек, делая при этом движения, к которым привыкаешь сразу. Нотками счастья, трещинками воспоминаний, ты вновь становишься счастливым, такое приятное ощущение, когда рядом тебя обнимают маленькие ладони, когда разрешают обнимать и не оставляют жгучих ран. Ты привыкаешь, за минуту, секунду, ты уже привык, и плевать на все. Смотришь, как она берет твою руку и притягивает к своей щеке, пытаясь ощутить грубость поверхности кожи. Ты так ненавидишь это, это просто косвенность, а хотелось ощутить губами, чтобы мурашками по сердцу, так, чтобы запомнить. Целуешь в макушку, прикрывая глаза, думаешь, о своем и вместо сна представляешь ее, представляешь губы, руки, которые сжимают твою шею. Подумать только, сколько мыслей об этой девчонке в голове. Чувствуешь легкое прикосновение подушечек пальцев к губам и улыбаешься, ощущая, как она смотрит, изучает то, что раньше было настолько далеким и не досягаемым. Прижимается губами, думая, что только так ближе будет, только так сможет показать, что прощает, что хочет рядом быть, пускай и не так как прежде, но рядом. Ты медлишь, медленно прихватывая губы, боясь открывать глаза будто сон. Не стоило тогда говорить, что все кончиться, ты все вернул, пожалуй, это и есть твоей главной победой в своей жизни. Прижимать хрупкое тело к себе и дарить поцелуи наполненные нежностью и теплом. Ты даже не понял в какой-то момент, что ты единственный, что ты первый и последний. Запутываешься в мыслях, когда Лиза поспешно прижимается к твоей грудной клетке, слыша биение сердца, а руки вольно бродят под тканью, описывая круги. Чертова искусительница. Ты так часто повторял эту фразу за глаза, что уже сам смеяться начинаешь. Все настолько забавно, так, что хочется беззаботно лежать и мечтать о будущем, о том, что превратит жизнь в сказку. Она смотрит на тебя таким доверчивым взглядом и думает о своем, прижимаясь как можно ближе, забрасывая ногу на поясницу, зарывается носом в края его одежды, тихонько засыпая. - Спокойной ночи, надеюсь, что завтра ты не убежишь от меня, как сделала тогда? – Зарывается носом в мягкие пряди волос, кладя руку на талию. - Не надейся, теперь буду сидеть у тебя на шее до конца наших дней. – Слово «наших», приятно ударило по ушам, теперь они это одно целое. Такое же свободное и вольное, как каждый из тысячи особей, ежедневно окружающих нас.