О приметах и призраках

Цунаде никогда не считала себя суеверной. Впрочем, у неё была одна точная примета: если на день планировалось важное событие, встретить Джирайю было не к добру. К неудаче. К полному, мать его, провалу. Эту повторяющуюся особенность она подметила ещё очень давно. В Академии их распределили в одну команду, Цунаде не придала этому особого значения: в каждой группе для равновесия было «слабое звено». А Джирайя по всем признакам был совершеннейший дурак. Его проделки, шутки, идеи, хотя и были легко нейтрализуемы, но, выражаясь культурно, «изрядно досаждали». А однажды он пришёл на её чемпионат по шоги. Цунаде ждала этого дня, как никакого другого до тех пор. Она даже стала рассеянной на тренировках: в голове девушка снова и снова твердила заученные комбинации. Цунаде очень хотелось победить. Бело-пепельная макушка выделялась в толпе, Цунаде с молчаливым удивлением посмотрела на сокомандника. - Я за тебя – поболеть, - Джирайя странно замялся и, стараясь скрыть это, широко улыбнулся. – Пускай вся какая есть моя удача будет с тобой! Говоря эти слова, он для верности положил руку ей на плечо. Не ожидая услышать подобного, Цунаде тогда смешалась и впервые не нашлась с ответом. А зря. Нужно было предложить ему засунуть его пожелания…. Признавая очевидную абсурдность суеверий, Цунаде не могла отделаться от задней мысли, что в тот день Джирайя её не «сглазил» – проклял. Но одним случаем практика, конечно, не исчерпывалась. Время спустя пришла пора Цунаде влюбиться. Странный, загадочный – непонятный Орочимару иногда говорил такие вещи, о которых, Цунаде была совершенно уверена в этом, не было известно никому в деревне. Однажды ей удалось уговорить его показать свою лабораторию. Цунаде не задала ни одного «неловкого» вопроса, и за это Орочимару подарил ей простое железное кольцо. Не зная, как признаться другу в любви, Цунаде обратилась за советом к бабке-Сарутоби, та поделилась «верным приворотом». В сомненьях и надеждах девушка решила испытать судьбу. Припася заранее траву железняка, Цунаде пол-утра караулила Орочимару у его дома. Парень появился, когда она уже почти вся извелась и готова была бросить эту затею. Достав траву из карманов и обтерев ею руки, как учила бабка-Сарутоби, Цунаде бросилась догонять удаляющуюся фигуру. - Орочимару! Орочимару! Орочимару! – Цунаде трясла его руку. Чтобы приворот подействовал нужно было «прикоснуться к любимому и произнести как можно чаще его имя». Сморозив какую-то глупость, Цунаде заработала странный, «орочимаровский» взгляд, который доставался до этого только Джирайе: смесь анатомического интереса и энтомологического удивления. Никогда ещё ей не было так стыдно, весь день она провела дома под одеялом, малодушно мечтая отмотать время назад. Приворот не подействовал. Но виноват в этом был Джирайя. Он приснился Цунаде в ночь перед делом. Во сне он странно смотрел и дарил букетик ландышей, но Цунаде уже знала цену его «доброты». Ещё потом был случай, Орочимару позвал её ночью в лес «за травами». Было новолуние, и в темноте Цунаде пробиралась по кустам с отчаянно бившимся сердцем. Счастливый случай, её шанс. Сбоку кусты зашумели. На миг от счастья помутилось в голове. Его губы были мягкие-мягкие, а когда они ответили, у Цунаде чуть ли не ноги подогнулись от облегчения и сладости. Длившуюся, казалось, бесконечно, сказку разбила в крошево фраза, раздавшаяся из-за спины. - Гхм, мы вообще-то здесь за травами. Голос принадлежал Орочимару. Тщательно хранимое железное кольцо в ту ночь потерялось. И хотя на лице у Джирайи светился только поставленный Цунаде фонарь, но девушка была твёрдо уверена, что вскочивший на следующий день большой прыщ на носу – его вина. Джирайя поддевал ногтём струны гитары и аккомпанировал себе голосом: - Мне снилась полная луна на тёмно-синем небосклоне. «Она придёт, она твоя», – луна пророчила мне вскоре. Его плечо касалось её плеча. Что-то смутное всплыло в голове у Цунаде. А ведь ей тоже когда-то снилась полная луна. Правда, в её сне луна раскалывалась на куски, и вместе с ней Цунаде растворялась в непередаваемом словами сладко-персиковом томлении. Такова была настоящая любовь, которую Цунаде узнала с Даном. Они всегда назначали свидание на мосту. Оттуда в поисках уединенья он вёл её в тополиную рощу. Она ловила ладонями ласковые снежинки пуха, а он сдувал их, чтобы увлечь её в новый затяжной поцелуй. Время среди тополей прекращало свой бег. Даже «проклятие Джирайи» не действовало на них. Наоборот, задремав однажды на скрытом вереском берегу Реки под Холмом, Цунаде проснулась от ощущения чьего-то присутствия. Рядом с ней на боку лежал Джирайя. Рукой он подпирал голову, но взгляд был невидящим, направленным внутрь себя, зубы машинально прокручивали измятую соломинку. Как он тут оказался и как долго здесь был, Цунаде и думать не хотела. Она ушла, не сказав ни слова. А на полпути к воротам деревни с ней поравнялся другой путник. Так они с Даном познакомились. Даже на свадьбе, к которой, она так надеялась, Джирайя не успеет вернуться с миссии, он не сумел ничего испортить. Цунаде в панике перетряхивала расставленные по столу коробочки, косметички, осматривала ковёр на полу, когда в комнату вошёл Джирайя. Цунаде готова была завыть: он, всё он, только он. В такой день. - Ты не это ищешь? – мужчина поднял маленькое колечко с жемчугом. Он смотрел не по-джирайевски прямо, почти требовательно. Но Цунаде в тот момент интересовало только кольцо – свадебный подарок Дана. - Что же ты, красотка? Спишь уже? Придя в себя от некстати нахлынувших воспоминаний, Цунаде постаралась изобразить приторно-сладенькую улыбочку восторга на чужом лице. Несмотря на то, что сегодняшний день был очень важен, несмотря на то, что Джирайя, как снег на голову, появился именно в этом кабаре, на её пути – Цунаде должна была сохранить конспирацию. Хотя кто бы знал, как она хотела вынести его треклятой башкой все стены в этом гадюшнике. - Ты славно поёшь, - нарочно жеманясь протянула она. Джирайя довольно крякнул и наклонился к столу за бутылочкой саке. Его рука дрожала и хватала только воздух. Цунаде ловко извернулась и, не касаясь мужчины, взяла сосуд первой. Ей самой ужасно хотелось выпить, но она лишь долила пития в чужую чашку и подала её «гостю». Джирайя совсем по-мальчишески улыбнулся в чашку, пробормотав: - Люблю, когда ты так делаешь. Цунаде внимательно посмотрела на него, похоже он был совершенно пьян. - Глаза. Вы с ней удивительно похожи, - это было сказано с почти интимной теплотой. Цунаде не пришлось прилагать усилий, чтобы изобразить удивление. Похлопав бледно-синими, как лёд, глазами, она переспросила: - Ты о ком? Но мужчина вновь вернулся к гитаре, между его бровями пролегла привычная складка. В этот раз переборы ему не давались. Прошедшие годы оставили след на его лице, оно стало задумчивее, словно мудрее, но не истребили его молодости, и теперь серьёзность его глаз не вязалась с гладкостью черт. Джирайя ушёл из деревни почти сразу после неё, что пережил в эти годы он? Цунаде перевела взгляд на зал кабаре, всё было по-прежнему, новых «гостей» не прибавилось. Две рыжие близняшки, попрощавшись с клиентом, убирали со стола. Цунаде вздрогнула, когда Джирайя взял её за руку. - Цу-тян, выходи за меня. От него сильно несло саке, но Цунаде всё равно отскочила и ошарашенно замерла. Серые глаза смотрели испытующе, и на миг Цунаде показалось невозможное: Джирайя учуял, рассекретил её. Но мужчина, словно смущённый, опустил голову, делая вид, что опять занят гитарой. - Ну, как у вас дела? – близнецы подошли незаметно. Одна скользнула по спинке , оттеснив Цунаде, а другая села с краю. Зажатая с двух сторон, Цунаде не могла пошевелиться. - Шинья, почему ты не ухаживаешь за гостем? Посмотри, его чашка пуста! – сказала та, что была ближе к Джирайе. Она подлила мужчине саке и подала, кокетливо заглядывая ему в глаза. - Шинья, почему на тарелке нет закусок? Принеси! - подхватила вторая. Цунаде скрипнула зубами про себя, но подчинилась. Упросить хозяина кабаре взять её на работу не было трудной задачей, проблемой оказалось удержаться на месте до завершения операции. Конкуренция между девушками шла жесточайшая. Цунаде встала с тарелкой в руках. С каменным выражением на лице она обошла стол. Джирайя всё ещё не глядел в её сторону, не реагируя на ласковый щебет новой спутницы. Цунаде отвернулась и в следующий же момент наткнулась на стоявшую рядом с диваном курильницу – резное полено с дымящейся палочкой благовоний, воткнутой посередине. Тяжёлое бревно покачнулось, но осталось на месте, чего нельзя было сказать о тарелке, вылетевшей из рефлекторно разжатых рук. Со звонким «бдзень» блюдо треснуло на две части. - Шинья! - Шинья, лучше иди уже на кухню, займись ужином. Пятница, ещё придёт много гостей. Цунаде собрала осколки, Джирайя так и не поднял головы. И о чём это говорит? Примета сработала в который раз! Цунаде саданула рукой по стене. «На кухню»! План рушился на глазах. По всем расчётам Ловчий должен был прийти в это кабаре именно сегодня, задача Цунаде состояла в том, чтобы захватить его. Ловчий был известным в определённых кругах нукенином. Он промышлял тем, что выкрадывал из скрытых деревень запрещённые свитки. Неделю назад своим вниманием он «осчастливил» и Коноху. Обладая неким артефактом, преступник мог мгновенно перемещаться на любые расстояния. Спугнуть его ни в коем случае было нельзя, поэтому Цунаде взяла всю операцию на себя. Ловчий был слаб до женского пола, и существовал неплохой шанс вытащить его драгоценный артефакт и уже без помех доставить бессознательное тело в деревню: по слухам, без артефакта Ловчий не представлял ничего серьёзного. Но теперь Цунаде была услана на кухню. И чтобы вернуться в зал, ей нужно было из воздуха и объедков изобрести ужин. Цунаде в гневе громыхнула салатной миской. Чёртов Джирайя! Цунаде нашинковала листья салата с хирургической точностью. И что он там нёс по пьяной дури? Под окном внезапно дурным голосом прокричал петух. Вздрогнув, Цунаде перевернула в готовящийся салат всю солонку. Отлично. Зато пару к гарниру она, кажется, нашла. Цунаде опустила руки на стол. Она не ждала, что так скоро вернётся в деревню. Хотя чего больше она не ждала – не увидеть Коноху больше никогда. Ту Коноху, которую она знала. Когда её нашёл посыльный из деревни, она не сразу смогла поверить его словам. Коноха была разрушена, почти стёрта с земли. Улиц, наводнённых призраками её воспоминаний, больше не существовало. Как рассказал ей Сарутоби, Орочимару пришёл в деревню за последним шаринганом. После резни, устроенной Итачи, из Учих в живых остался только один – младший сын Фугаку, маленький Саске. Сарутоби хотел, чтобы мальчик рос обычным ребёнком, но Данзо через старейшин настоял на зачисление его в АНБУ Корня. Мальчика объявили погибшим вместе со всеми. Орочимару, работавший над техникой бессмертия, был неприятно расстроен сложившимся положением дел. В его планы входило одним из этапов присвоить себе способности клана Учиха. Глаза Итачи ему не годились, проведя пару опытов на собрании Акацки, Орочимару пришёл к выводу, что тот в скором времени будет слеп. В мире оставалось только два пока ещё действенных глаз-шаринганов: один у Хатаке Какаши и второй у Шимура Данзо. Орочимару положил заняться шаринганом сейчас, пока что-нибудь опять не нарушило его планов. По донесениям, Хатаке был на миссии и, отправляясь в Коноху, Орочимару решил начать с Данзо. Годы экспериментов и постижения запрещённых техник разных деревень, улучшенный собственный геном, новое тело – всё было на стороне Орочимару и сулило быструю победу над даже самыми лучшими способностями шарингана. Одного шарингана, но не десяти. Сарутоби пил саке чашку за чашкой, пока рассказывал Цунаде о том, как при извлечении двух тел из-под завала он впервые увидел правую руку Данзо без бинтов. - Он держал старейшин под Мангекё Шаринганом, - Цунаде никогда не видела сенсея настолько подавленным и мрачным. – Может быть, держал и меня. Цунаде ни о чём не расспрашивала Сарутоби. Она целыми днями до изнеможения лечила людей, перемещаясь от одного самодельного госпиталя к другому. Иногда, разглядывая очередной остов от здания, она пыталась вспомнить, чем оно было раньше, но дома словно были перемешаны, поменяны местами, и ей никак не удавалось восстановить старую карту. Прежние улицы, как и призраки, теперь жили только в её голове. Ловчий выбрал идеальный момент, чтобы появиться в Листе. Его застукали за кражей, но схватить не успели. Деревня не могла понести ещё одну потерю, лишившись запрещённых свитков. - К нам гость, Шинья, иди в зал, - добродушное круглое лицо хозяина показалось в проёме. С натянутыми нервами Цунаде толкнула дверь: в конце зала, ближе к выходу на лоснящемся красном диванчике сидел Ловчий. В голове заработали мысли, манящей походкой она направилась к гостю, обходя по периметру зал. Проходя мимо дивана с Джирайей, Цунаде словно случайно положила руку ему на плечо. Как бы не повернулись дела, но пьяный шиноби мог только мешать. Переданный в прикосновении импульс чакры должен был распространиться по телу и нейтрализовать алкоголь. - Здравствуй, красавица. Новенькая здесь? Цунаде обворожительно улыбнулась и кротко ответила: - Да. Ловчий, молодой парень со смазливыми чертами, остался доволен её ответом и её внешним видом и ласково приобнял девичий стан. - Ну, расскажи мне, как такая красавица стала работать в таком кабаре? Цунаде изобразила маскируемое смущение. Сама она лихорадочно пыталась понять, где Ловчий прячет свой артефакт. - Как и все здесь, я пришла за деньгами, - чтобы не вызывать подозрений пристальными взглядами, Цунаде нагнулась к столу налить «гостю» саке. Ловчий меж тем пошевелился, снимая со спины тубус и подкладывая его под левую руку. Взглянув на тубус, Цунаде пропустила вдох. В душе поселилась иррациональная уверенность, что в нём лежит тот самый свиток. Пожалев, что не обладает бьякуганом, она с трудом оторвала взгляд от чёрного цилиндра. - А где ты жила? Искать, где скрыт артефакт, даже не предполагая, как он выглядит, было занятием безнадёжным. Цунаде сжала зубы. Ей нужно было три секунды, чтобы вырубить Ловчего с помощью чакры, но за первые две он мог понять, что происходит и сбежать. От напряжения Цунаде хотелось начать теребить край платья, но она только ещё раз очаровательно улыбнулась. - У тебя очень красивая улыбка, - Ловчий придвинулся к ней, переходя на нежный шёпот. – Я могу показать тебе весь мир, хочешь? Любое место, где ты ещё не была… - Ох, и сказочник вы, - Цунаде налила Ловчему ещё саке, но тот вернул чашку на стол. Переместиться в другое, незнакомое место Цунаде никак не светило, а вот напоить мужчину, чтобы он не разобрался, что происходит, было отличным вариантом. - Руки убрал от неё! – голова Ловчего сильно дёрнулась, и он без сознания повалился на стол. Сбоку раздался девичий крик. Ошеломлённая Цунаде обернулась. Сжимая курильницу в руках, сзади стоял нахмуренный Джирайя. - Ну и чё это за тип? Цунаде моргнула, суть происходящего медленно доходила до неё. - ТЫ С УМА СОШЁЛ?!?! А ЕСЛИ БЫ ОН НЕ ВЫРУБИЛСЯ?!?! МЫ БЫ ЕГО БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ НАШЛИ!!!! Лицо саннина разгладилось, он слегка улыбнулся: - Так и знал, что это ты. Цунаде задохнулась от возмущения. Но дело оставалась делом, она нагнулась к Ловчему, замедляя чакрой жизненные процессы в нём: до конца пути в деревню он будет спать, а там уж Ибики займётся им. Закончив, Цунаде взяла тубус. - Что здесь происходит? – спавший с лица хозяин кабаре опасливо поглядывал на них. Цунаде сложила печать, возвращая себе свой настоящий вид, и коротко бросила: - Дела шиноби. Мы уже уходим. Хозяин в знак уважения дважды поклонился и ретировался на кухню вместе с немногими девочками. - Кто он? – Джирайя кивнул в сторону тела. - Ловчий, он выкрал из деревни запрещённый свиток, - Цунаде наконец-то справилась с замком и открыла тубус. Это был действительно тот самый свиток. Призвав слизня, Цунаде передала его ему. Всё сложилось лучше, чем она и представить себе могла. Хотя, Цунаде внимательно посмотрела на Джирайю, всё сложилось случайно. - Ты вернулась в деревню? – Джирайя снова нахмурился. В голове у Цунаде промелькнула страшная догадка: - Ты не знаешь? - Что? Помимо воли хозяйки взор Цунаде наполнился жалостью. У Джирайи похолодело в груди: - Что случилось? - Деревня разрушена до основания, - сказать это было проще, чем увидеть. - Кто? - Орочимару и Данзо. Оба мертвы, - на Цунаде навалилась внезапная усталость, нужно было возвращаться сейчас, проблем оставалось ещё много. Закидывая тело на плечо, Джирайя просто сказал: - Я иду с тобой. Цунаде подумала о том, что помощь Джирайи весьма пригодится и даже немного улыбнулась ему. - Вот, держи, - Джирайя кинул ей что-то мелкое. – Давно хотел тебе отдать. Это оказалось кольцо с бирюзой. Цунаде удивлённо посмотрела на мужчину, тот заметно нервничал, что пытался скрыть за внешней весёлостью. Помедлив, Цунаде кивнула и убрала кольцо в карман. Дверь за ними открылась и в зал вошёл немолодой мужчина, фигура выдавала в нём воина. Опознав тело на плече у Джирайи, он сделал неуловимый жест и в следующий момент в шиноби Листа полетел град из шурикенов и кунаев. Мужчина пришёл не один. Уже через три минуты боя у кабаре отсутствовало две стены, а люди на торговой улице в панике спешили исчезнуть как можно быстрее. Противников было шестеро, пятеро – Джирайя сложил руки в новой печати – но их техники были незнакомые и сильные. - Цунаде, сзади! – он бросился было прикрыть её, но Цунаде успела быстрее. Материализовавшийся словно из воздуха противник отлетел в стену от мощного удара. - Будешь геройствовать ради меня – убью! – в карих глазах светилась ярость. Джирайя от чего-то расплылся в счастливой улыбке, за что пропустил очередную атаку. Конечно, вопрос, кто выйдет победителем из этой схватки, даже и не стоял: как бы ни хороша была подготовка неизвестных шиноби, но что они могли сделать против двух саннинов из легендарной троицы? - Похоже это были заказчики, - сказала Цунаде, покончив с последним противником. Не услышав ответа, она повернулась к Джирайи, тот как-то странно стоял, вежливо кому-то улыбаясь. - Ты в порядке? – Цунаде почувствовала приближающееся беспокойство. - Да…, - изо рта мужчины вытекла струйка крови, он покачнулся. Цунаде бросилась к нему, вспоминая, что он бился со странным щупленьким парнишкой, который бессмысленно сжигал одну печать за другой, пока Джирайя его не вырубил. Повреждены были внутренние органы. Взвалив мужчину на плечо, одной рукой держа его руку, Цунаде втащила его через порог бывшего кабаре и уложила на чудом уцелевший красный диван. - Тихо, тихо, тихо, тихо. Всё будет в порядке, - приговаривая скорее для себя, чем для полубессознательного тела, Цунаде наложила руки, активируя Шосен Дзюцу. Сбоку раздался хлопок, появившаяся жаба поражённо замерла. - Это…, - она повертела головой. – Это…, - взглядом она нашла Джирайю. – Это, что такое!! Джирайя!! Поняв, что парень без сознания, она всё равно гневно продолжила: - Он попросился из Мебокузана на один выходной!! Он тренировку сорвал! А тут наворотил... - Он помогал своей деревне, - не отвлекаясь от лечения, Цунаде чуть развернула голову. Жаба узнала её. - О, Цунаде-сама…, - жаба замялась. – Давайте я заберу его, Ма доходит его, и он закончит свои тренировки. Цунаде кивнула: - Ещё чуть-чуть. Затем распрямила спину и повернулась: - Вы поможете мне? – она мотнула головой в сторону разрушенных стен и лежащих шиноби. - О, конечно, - жаба конфузливо кивнула. Джирайя на диване хрипло закашлялся – лёгкие были снова целы – и открыл глаза: - Привет. - Молча лежи, я ещё не закончила, - Цунаде поджала губы. Джирайя развернул голову и увидел жабу: - О, ты здесь. - Лежи себе. Герой! – жаба недовольно сложила лапы на груди. Цунаде закончила лечение в тишине, все опасные повреждения были устранены. - Спасибо, что взяла кольцо. По нему я нашёл бы тебя даже в следующей жизни, - голос был сиплый, тихий, но уже пытается шутить. - Я бы врезала тебе, но сегодня тебе и без меня досталось, - Цунаде криво улыбнулась, нахмурив брови. – Оклемаешься, приходи в деревню, там есть работка и для тебя. - Приду, - серые глаза светились лукавством. Две недели спустя. Цунаде возвращалась в деревню из леса. Трав не хватало, парники были частью разрушены, и ей приходилось часто отправляться пополнять свои запасы. Кивнув постовым у ворот, она сразу повернула к отстроенному госпиталю. Среди уличных запахов дорожной пыли, деревянной стружки, готовящегося где-то супа, Цунаде вдруг остро запахло земляникой. Она даже остановилась, чтобы понять откуда так пахнет. - Вы чего? – Шизуне удивлённо посмотрела на неё. - Чувствуешь? Земляникой пахнет! Шизуне понюхала воздух: - Нет, только суп. Цунаде хмыкнула и продолжила путь, мало ли что с устали привидится. Дела в госпитале шли хорошо, население потихоньку выписывалось, отправляясь обживать новые дома. Оставив травы на столе в лаборатории, Цунаде прошла в небольшую комнату по соседству, здесь она жила. Вытерев ноги, женщина подошла к заваленному бумагами и свитками столу. Развернув один, она пробежала глазами несколько строк, но что-то отвлекло её внимание. От распахнутого окна приятно дуло, но на полу что-то белое шевелилось не в такт порывам ветра. Цунаде присмотрелась: это был голубь. Птица со всем комфортом устроилась в импровизированном гнезде из брошенных под окном штанов. Цунаде выругалась. Птица слетела с места. Следующие десять минут были посвящены тому, чтобы выгнуть упрямую тварь в окно. Собираясь закрыть ставни, Цунаде обнаружила, что весь её карниз усажен голубями: - Пошли прочь! Кыш отсюда! – Цунаде нелепо замахала руками, сгоняя дружный выводок. - Цунаде-сама? – голос Шизуне был полон удивления. - Да, голуби! Весь карниз мне обгадили! – Цунаде повернулась и увидела, что удивление Шизуне вызвано не этим. Девушка держала в руках расстеленную на пороге тряпку. - Что? - А где вы это взяли? Всё ещё не понимая в чём дело, Цунаде пожала плечами: - Не знаю, не помню, нашла где-то, а что? Шизуне осторожно взглянула на неё: - Но это фата. - Что?! При близком рассмотрении тряпка действительно оказалась фатой. Цунаде поскребла в затылке, так и не сумев вспомнить, откуда достала её. - Ладно, иди делать мазь и настой, а я обойду больных, - Цунаде скинула с себя жилет и вышла за дверь. В коридоре ей встретился Какаши. Навещавший кого-то джонин поздоровался и задержал взгляд на её груди: - А почему на шее? Цунаде нервно улыбнулась и обрезала: - Потому что. Какаши с интересом посмотрел на неё. Бирюзовое кольцо болталось на груди у всех на виду. Цунаде старалась реже вспоминать. По возвращению через два часа с обхода у Цунаде зверски зачесалась правая бровь. В лаборатории Шизуне уже не было, но около двери, ведущей в её комнату, положив руку на косяк, стояла знакомая фигура. Цунаде нарочно громко спросила: - Ну и долго ты так стоишь? Джирайя вздрогнул и обернулся: - Привет! Как де…ла? – взгляд его остановился на кольце. - Нормально. У Сарутоби был? – Цунаде сделала вид, что не замечает возникшей между ними неловкости. - Нет ещё, - Джирайя всматривался ей в глаза. Она отвернулась: - Пойдём, по пути расскажу, что да как. Они вышли из госпиталя. Дома вокруг кололи глаза своей непривычной новизной. Но Цунаде знала, что через год эти улицы вновь обносятся и обтреплются, примут один вид, и однажды она не сможет вспомнить, как выглядел тот мост и где стояла та роща. - Эвакуация была, но раненых и убитых довольно много. Старейшины мертвы. Сарутоби с бабкой станут новыми Старейшинами. - А кто будет Хокаге? – Джирайя, кажется, был поражён. - Сарутоби просит меня, - Цунаде посмотрела Джирайе в глаза и отвернулась. Они шли по расчищенной тропинке между оставшимися платанами. С серого неба моросил мелкий дождь. – Возьмёшь на себя управлять АНБУ… Джирайя? Цунаде заметила, что мужчина больше не шёл рядом: - Джирайя? – саннин смотрел, как тогда, упрямо и требовательно, а затем медленно опустился на одно колено. У Цунаде сжалась сердце, она хотела крикнуть ему прекратить, но из лёгких словно выкачали воздух. - Цунаде, ты выйдешь за меня? Кто-то всхлипнул, и Цунаде зажала рот ладонью, поняв, что это она сама, но глазами кивнула: «Да». Любовные приметы: Если возлюбленный дарит украшение не из драгоценных металлов, значит, любовь не будет долгой. Сон, в котором какой-нибудь известный или неизвестный вам человек дарит белые цветы (лилии, розы или ландыши), снится к целомудренной любви или к таким отношениям, которые тянутся годами. Если первый поцелуй влюбленных произойдет в новолуние или при растущей Луне – к долгому и ровному счастью. Если на носу вскакивает прыщик или волдырь, значит, в вас кто-то влюбился. Если снится полная луна, то сон предвещает любовь. Но если эта луна раскалывается во сне на куски, то новая любовь не принесёт с собой ничего обнадеживающего. Нельзя назначать свидания на мостах (и перекрестках), рядом с тополями (и замкнутыми водоемами), от этого любовь «рассеивается», и в жизни возлюбленных будет много проблем. Напротив, укрепляют любовь, «обеспечивают» дальнейшую верность встречи у подножия холма, кромки густого леса или на берегу какого-нибудь ручья, реки. Идеальный вариант – растущий неподалеку вереск. Нельзя дарить на помолвку колец с жемчугом – это сулит несчастья в любви. Сколько морщин между бровями, столько и жён (мужей) будет. Предложение, сделанное в пятницу, сулит долгий и счастливый брак. Сидеть между двух сестер или братьев – к скорому замужеству. Если тарелка разбилась во время встречи с мужчиной – к счастью. Если, думая об избраннике, девушка услышит крик петуха – это к свадьбе. Если женщина пересаливает кушанья – она влюблена. Если мужчина дарит женщине бирюзу, то он связывает их судьбы навечно (даже если они потом поссорятся и потеряют друг друга из вида, то встретятся в следующей жизни). Поэтому такой подарок обычно от мужа – жене. Переступить порог дома, держась за руки – к хорошей и долгой семейной жизни. Возникший внезапно приятный запах в несвойственной ему обстановке – признак грядущей любви. Если в комнату к незамужней влетит голубь – к скорому сватовству. Если на крыше дома собралось много птиц – скоро в этом доме свадьба. Хорошей любовной приметой считается найти на улице подкову, свадебное приглашение или фату. Чешется правая бровь – ждите свидания. Любовь будет долгой и крепкой, если, прежде чем зайти к любимой (-ому) в дом, прикоснуться ладонью к дверному косяку.