Окрыленные

Готова принять любое наказание за такие наглые задержки главы. - Роза, ты здесь не навсегда, - в очередной раз повторил я, заметив на лице своей жены выражение мук Ада. Прошла неделя с того момента, как мы с ней договорились все же отправиться к врачу. Первое посещение не принесло никаких плодов, Роуз всего лишь назначили разного рода тесты, исходя из симптомов, поэтому всю неделю мы ездили в больницу. Этот промежуток времени не был наполнен какими-то нежностями или хотя бы обыденностью, мы с девушкой лишь ругались по пустякам и огрызались. Для меня было непривычно вести с женой словесную войну. - Так всегда говорят, - проворчала девушка, усевшись на кровать, скрестив ноги. Она принялась заплетать косу из своих густых волос, которые я так любил. - Разве нельзя отлежаться дома? Может, само бы прошло. - Не говори ерунды, - оборвал я причитания Розы. - Такое само собой не пройдет, ты и сама знаешь. Я поставил сумку со всеми необходимыми принадлежностями для жены на пол около кровати, а сам сел с краю, пододвинувшись к миссис Беликовой. Выхватив из ее проворных рук пряди густых темных волос, я расплел незамысловатую косу, и проведя по волосам руками несколько раз, принялся заплетать колосок. Девушка тут же придвинулась ко мне ближе и с неким спокойствием и облегчением прикрыла глаза. Примерно с четырнадцати лет я любил возиться с волосами. Скорее всего такой странный для мальчишки интерес выработался из детства, где я был окружен женщинами. Мать, три сестры, еще и бабушка. Уже в семилетнем возрасте я понял, что являюсь единственным мужчиной в семье, пусть еще и маленьким, поэтому старался помогать матери во всем, даже в самом примитивном. Из-за больших хлопот по дому и на работе, мама многое не успевала даже с помощью двоих моих старших сестер, поэтому я решил помогать с тогда еще маленькой Викой, которая была младше меня на восемь лет. Я делал с ней домашние задания, помогал в любых просьбах, но больше всего любил заплетать ей перед школой косы. Зная, что я люблю это занятие, мама даже не пыталась "забрать" у меня Вику под свое попечение. У сестры, как и у всех в нашем доме, были шикарные волосы. Густые, переливающиеся на свету, длинные и до ужаса темные, они были податливыми, хоть и вились в кудряшки при влажности. Вот и сейчас я с тем же озадаченным видом знатока, что и в четырнадцать лет, заплетал косы уже своей жене. Поначалу, когда мы только встречались, Роза не понимала моего весьма странного увлечения, но потом нашла в этом лишь плюсы. Она не раз мне говорила, что очень любит подобные моменты, потому что именно тогда ее буйный нрав успокаивается. - Черт, это так приятно, - пропела девушка, чуть ли не мурлыча, на что я лишь улыбнулся. - Не ту профессию вы себе выбрали, мистер Беликов. - Возможно, - согласился я, хотя так вовсе не считал. Я и сам наслаждался процессом не только по раньше обозначенным причинам. За эту неделю мы оба вымотались в частых ссорах, всплесках эмоций. Я никогда не был человеком, который любил подобные крики чувств, им я предпочитал умиротворенность и спокойствие. Из-за чего сейчас я и вздохнул с облегчением. - Обещай, что скоро я буду дома, - наконец доплетя колосок до конца, я уложил косу ей на плечо, после чего Роза откинулась спиной мне на грудь. Она немного приподняла голову, чтобы видеть мое лицо. - Обещаю.

***

- И как она? Таша никогда не была человеком, который ходил вокруг да около. Поэтому стоило ей навестить меня на выходных, как с порога она задала этот вопрос. Женщина поспешно сняла туфли и повесила пиджак в прихожей, оставаясь в светло-голубой блузке и юбке-карандаше. Она прошла на кухню и уселась за стол. - Разве ты ее не знаешь? - я пожал плечами. - Из-за очередных процедур она накричала на своего лечащего врача, что тот в добавок ей прописал успокоительное. - Не злись на нее, - удивительно, как Таша умела улавливать в голосах людей даже самые мелкие нотки чувств. - Любой бы сорвался на ее месте. Не знаю, что было бы со мной, если бы... - Не напоминай, - оборвал я подругу, не желая слышать следующие слова. - Ты меня прости, но сегодня посещение личного психолога Таши мной отменяется. Я обещал, что заеду к Каролине, заберу у нее то, что она хотела передать Роуз, ну и отправлюсь к своей жене. - Ох, конечно, - на секунду Таша растерялась, но потом тут же встала из-за стола, и пригладив руками юбку направилась к выходу, сопровождаемая моими жалкими оправданиями и просьбами о прощении. - Тебе не за что извиняться, встретимся в другой раз. Передай ей от меня "привет". Хотя не думаю, что это поможет. После этого я еще раз извинился перед подругой, за что она шутливо стукнула меня в плечо и сказала, что еще раз и в глаз. Дверь закрылась, мотор удаляющейся машины вскоре совсем стих, и дом вновь погрузился в такую неуютную тишину. Прошло всего два дня с того момента, как Роуз положили в больницу, а я уже чувствовал себя слишком одиноко, слишком жалко. Эта девушка с первого появления в моей жизни умела меня смешить и заставлять улыбаться, с ней рядом я становился живей, как говорила Вика, но сейчас и доли того веселья во мне не играло. Противный липкий комок страха за свою жену подступал к горлу, но я старательно игнорировал его. Пообедав в абсолютно пустом доме, я направился в кафетерий к Каролине. В университете мне дали очередной выходной, понимая мое положение, но я знал, что нашему новому ректору вовсе не нравится мое теперь частое отсутствие на работе и перетасовке моих пар на других. Я старался это игнорировать, в который раз повторяя, что жена гораздо дороже. И конечно, это было так, но и работу я терять не мог. В кафетерии как всегда было относительно тихо. Шум лопастей вентиляторов на потолке был не так силен, музыка, доносившаяся из старого магнитофона, не такая громкая. Василисса неуклюже вытирала барную стойку тряпкой, Каролина возилась с немногочисленными заказами, а посетители были погружены либо в разговоры, либо в раздумия, либо в ежедневную газету, как, например, старик у окна. В очередной раз облизнув подушечку большого пальца, он перевернул страницу. - Здравствуй, Дмитрий, - Лисса вяло улыбнулась мне, явно уставшая от своего однообразного занятия. - Как дела? - Ты поверишь, если я скажу, что все хорошо? - я вскинул бровь. - Навряд ли, - уголки губ светловолосой нервно дрогнули, и она неуверенно покосилась на меня. - Я не смогу сейчас поехать с тобой, только вечером. - Уверена? - я не мог злиться на Лиссу, но некое раздражение охватило меня на секунду. Что может быть для нее важнее больной подруги? Однако свое недовольство я постарался немедленно скрыть, в конце концов не мое дело, что важнее для Лиссы. - Да, не волнуйся, Кристиан меня подвезет, - очевидно моей замешательство Лисса приняла за волнение о том, как она доберется до больницы. Но заинтересовало меня совершенно другое. - Хоро... Подожди, кто подвезет? - Кристиан, - повторила девушка, улыбка затронула ее губы. - Твой друг. Кристиан Озера. Знаешь, сначала я думала, что он тот еще засранец, но то, как он умеет ухаживать, да и... - Я понял, понял, - перебил я девушку, выставляя руки вперед, как бы защищаясь от словесного потока о моем друге. Слушать о личной жизни Василисы совершенно не хотелось, особенно если туда каким-то образом проник Кристиан. Поговорив еще пять минут, но уже, слава Богу, на другую тему, я отправился к Каролине. Пухлая женщина. была вся раскрасневшаяся от жара, исходившего от духовки. Оттуда исходил и до ужаса вкусный запах черничного пирога, который так любила Роза. Заметив меня на кухне, Каролина дала мне подзатыльник, дескать, я нарушаю правила чистоты, установленные на кухне. И первое из них - посторонним вход воспрещен. Еще недолго причитая моей безалаберности, женщина все же улыбнулась, и на ее пухлых щеках появились ямочки. В такие моменты я верил рассказам Розы о самом добродушном человеке на этой земле. - А это можно попробовать? - я кивнул на баночку с персиковым джемом, стоящим рядом с тарелкой блинов, на что Каролина лишь поставила руки в боки и укоризненно посмотрела на меня. - Сколько вам лет, мужчина? - этот вопрос не ждал ответа. Женщина взяла баночку, открыла ее и налила струйкой на блины, при этом добавив, что заказ готов. В окне, открывавшем вид на кафетерий, появилась Лисса, она тут же поставила тарелку на поднос и понесла ее заказчику. Детскому разочарованию во мне не было предела. - Я заеду вечером, сделай мне такие же, - на это заявление Каролина добро рассмеялась. - Рада, что ты еще не потерял вкус хотя бы к еде, - она покачала головой, разрезая черничный пирог на треугольные куски и раскладывая их в контейнеры. - Это дает мне надежду, что у вас все будет хорошо. - Так и будет, - незамедлительно ответил я. Каролина поджала губы, стараясь не смотреть на меня, но потом все же выдавила из себя подобие улыбки. - Конечно, - уложив последний кусок в контейнер, она вручила мне пакет с еще двумя. - Один тебе домой, а остальные два твоей женушке, - в какой-то момент Каролина взяла на себя обязанность кормить меня нормальной едой, потому что при отсутствии Розы дома я умел лишь питаться заказной и хлопьями. - Ты все купил, что она просила? - Конечно, мама, - ответил я, закатывая глаза, за что получил очередной подзатыльник. - Шагай, профессор, а то опоздаешь, - с этими словами Каролина меня выпроводила из кухни. Только выйдя, я пожалел о своих словах, которые, судя по всему, Каролина решила проигнорировать. Женщине скоро должен был пойти пятый десяток жизни, и за этот срок она натерпелась с полна, поэтому я удивлялся, как она могла оставаться такой добродушной, или наоборот помощь близким друзьям ей помогала. Когда я только познакомился с Розой, то не понимал, почему кухарка так заботится о ней с Лиссой и другими работниками кафетерия, будто они были ее дети. Ответ моей тогда еще девушки все моментально разъяснил. Когда Каролине исполнилось тридцать один ее муж умер от врожденного порока сердца, детей у них не было. Женщина так сильно привязалась к мужу, что долго не могла отойти от его смерти, так прошли годы и думать о втором замужестве и детях стало слишком поздно. Роза не раз говорила, что Каролина мечтает о собственных детях, поэтому так и заботится о близких. Стерильный воздух, буквально преследовавший все больницы мира, ударил мне в ноздри, стоило мне зайти в медицинское учреждение. Шаги каждого мимо проходящего, будь то врач или посетитель, отдавались звонким цоканьем по кафелю. У меня никогда не было детской паники перед больницами, но в последнее время я стал разделять ненависть жены. Скорее всего потому что хотел видеть ее вовсе не здесь. Тишины, которую описывают везде, где заходит речь о больницах, вовсе не было. Постоянные звонки в регистратуру, холодные ответы, разговоры посетителей с врачами или просто по телефону - все это окружало меня, не давая покоя. Я накинул на плечи выданный мне белый халат и поспешил к лифту. Роза лежала на пятом этаже в отделении, которое всем и всегда внушало непонятный страх неизбежности. - А вот и моя сиделка, - произнес довольный голос, стоило мне зайти в одиночную палату, которую без особых усилий Эйб выбил для своей дочурки. - Как ты? - я поставил пакеты на тумбочку рядом с кроватью, наклонился к девушке и наши губы мимолетно соприкоснулись. Тому, что все это длилось всего две секунды, Роуз заметно разочаровалась, надув губы. - Могло бы быть и лучше, - произнесла она, насупившись, но через секунду, скрыла свою грусть, и задорно улыбнулась, подскакивая на кровати. - Что у нас там? - Твой любимый черничный пирог, фрукты и йогурты, - так же улыбаясь, ответил я. Эта была словно постановка, а мы главные актеры. Мы уже какой день делали вид, будто ничего не происходит, будто все хорошо, но все было в точности наоборот. Я знал, что по ночам Роуз мучают кошмары, знал, что недавно у нее была паника и истерика. Она мне этого не говорила, старалась скрыть, чтобы я меньше беспокоился о ней, но мне все докладывал врач, считая, что я должен знать. А я делал вид, что верю девушке, в очередной раз пряча свой страх потерять ее за фальшивой улыбкой. Но страшило меня не сколько ее поведение, а сколько диагноз. Лейкемия. Я уже говорила, что сюжет до ужаса банален, но мне слишком сильно захотелось написать что-то подобное, поэтому прошу меня понять и простить. ;)