Live and let die

Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда Гарет открыл полученный по электронной почте документ. — Ты же понимаешь, что я не успел не то что ознакомиться с текстом, но даже прочитать хотя бы заголовок, — с лёгким укором заметил он, включая наушник. — Я скажу тебе, что там главное, — по голосу М было слышно, что она в бешенстве. — Мы облажались, Гарет. И облажались так крупно, что, откровенно говоря, я вообще не понимаю, почему бы нам не свернуть лавочку и не уехать отдыхать куда-нибудь в Шотландию. Пользы от нас всё равно будет ровно столько же. — Я всё ещё не успел прочитать, — напомнил Гарет как можно спокойнее. Он услышал, как Оливия сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Когда она заговорила снова, её голос звучал сдержанно и сухо. — Про сам «Квант» нам известно пока мало, но моим людям удалось найти кое-какие любопытные связи. — Вижу, — мрачно сказал Гарет, как раз дочитавший до нужного места. — Боже, какие сплошь знакомые имена. «Квант» решил собрать всех наших врагов под одни знамёна? — Похоже на то. Но ты, похоже, не дочитал до самого главного. Какого чёрта мы не были в курсе про «Сенс-актив», Гарет? Он дёрнулся и быстро заскользил взглядом по строчкам, пытаясь понять, о чём она говорит. Зацепившись взглядом за знакомое название, он прочитал весь абзац и выругался сквозь зубы. — Да, именно, — мрачно подтвердила Оливия. Левый висок отозвался тупой болью, и Гарет потёр его, выигрывая время для ответа. — Мы знали о существовании этого наркотика, — неохотно признал он. — Мы даже знаем, кто занимается его поставками. Но нам и в голову не пришло сопоставить состав с составом активатора. — Я надеюсь, ты не скажешь, что вы вообще не изучали состав. — Люди, занимавшиеся анализами «Сенс-актива», не имели допуск к формуле активатора. Этими вещами даже разные лаборатории занимаются. — Наркотик находится на рынке уже больше года. Что, если где-то там клепают ещё и чипы лицензии? И всё это дерьмо мы обнаружили, копнув под «Квант». Что, если бы они не стали заявлять о себе? Когда бы мы узнали обо всём, в таком случае? Через год? Через два? Или в тот момент, когда в наши двери ломилась бы армия врагов с чипами, активированными персонально на тебя и на меня? Господи, какой позор. — Если бы они смогли воспроизвести чипы, это бы точно не прошло мимо нас, — возразил Гарет. На всё остальное ему ответить было нечего, кроме как полностью согласиться, а Оливия терпеть не могла, когда с ней просто соглашались. — Зато теперь я уже не уверен, что убийство Дорвелла — дело рук Бонда. Это мог быть любой агент. — Я запрошу у Таннера списки погибших агентов с лицензией, — согласилась она. — Возможно, кто-то из них на самом деле жив. Но пока меня больше интересует другое. Они каким-то образом заполучили сверхсекретную формулу. Ты понимаешь, что это значит? Гарет вздохнул. — У нас под носом предатель. — Кто-то не только сливает «Кванту» наши секреты. Кто-то ещё и сделал всё возможное, чтобы мы ни о чём не заподозрили. Я знаю цену себе и своим людям, мы не могли допустить настолько грубый провал. И это наводит на другие размышления. — Почему нам позволили раскопать всё это теперь. — Именно. — Попытка устрашения? Они разговаривают с нами с позиции силы, демонстрируя, что не боятся нас. — Или что-то ещё. Гарет снова потёр виски и недовольно проворчал: — У меня нет других идей. — У меня тоже, — Оливия вздохнула, и он пожалел, что не находится сейчас рядом с ней. — Когда канцлер узнает обо всём, полетят головы. — У нас есть сутки. Пока мои аналитики подготовят подробный отчёт, пока его передадут в твой офис, пока он дойдёт лично до тебя… — Спасибо. Осталось придумать, что скормить ему на завтрашней встрече. — Придумаем что-нибудь. Там в отчёте ещё много интересного, — заверила его Оливия. — Меня слегка раздражает, что я получаю всю информацию из вторых рук, — недовольно заметил Гарет. — Если я попрошу ставить тебя в копию, это привлечёт излишнее внимание к нашим отношениям, — по голосу М было слышно, что она улыбается. — Когда-нибудь мы построим идеальный мир, в котором нам не придётся скрываться. — Мы можем просто уйти в отставку, ты не думал об этом? Гарет хмыкнул. — Ни разу. Ты, полагаю, тоже. Этот вариант определённо не для нас. — Не для нас, — эхом откликнулась она. — Иногда я об этом жалею.

***

— Боже, я больше не могу, — Гарет откинулся на спинку дивана и провёл ладонями по лицу. — Я уже видеть не могу эти отчёты. Всё сливается перед глазами. — Осталось ещё четыре папки, — не терпящим возражений тоном сказала Оливия, и Гарет рассмеялся. — Вот точно так же надсмотрщики на плантациях колониальной Англии говорили рабам: «Осталось ещё полполя! Работайте, ленивые задницы!» Оливия улыбнулась и подвинулась ближе к нему, сбрасывая туфли и поджимая под себя ноги. Оперевшись на плечо Гарета, она открыла следующую папку и принялась читать вслух: — «Доминик Грин. Сын генерала Генри Грина. Финансовый аналитик по образованию. Долгое время...» Гарет закрыл глаза, концентрируясь на её голосе. От объёма информации, полученной и обработанной за этот вечер, болела голова, и возможность просто сидеть и слушать казалась даром свыше. Уставший мозг отказывался работать, обрывки отчётов в его сознании перемежались неожиданными мыслями о том, что стоило бы поменять кресло в кабинете, что часы в этой квартире спешат минут на десять, если не больше, а он постоянно забывает их перевести, что прогноз погоды на завтра не отличается оптимистичностью, что… Мысли путались всё сильнее, перед внутренним взором рассыпались мелкими блёстками карточные тузы, огромные нули, сцепленные наручниками, бегали по карте Британской Империи с автоматами наперевес, чёрное небо над головой рассекали непонятные символы, оставлявшие за собой ярко-зелёный кометный след. — Гарет, ты спишь, — укоризненно заметила Оливия. Он дёрнулся, открывая глаза, и снова потёр лицо. — Чёрт. Прости. Пойду заварю себе кофе, — он поднялся к дивана, недовольно скрипнувшего под ним. — Ты будешь? — Не откажусь. Оливия устроилась поудобнее, воспользовавшись освободившимся пространством. Гарет вышел на кухню, достал из шкафчика над плитой банку с молотым кофе — он лично следил за тем, чтобы кофе здесь никогда не заканчивался, — и турку. Больше в шкафчике не было ничего. В этой безликой квартире вообще не было ничего лишнего. Две комнаты — спальня и гостиная. Типовая кухня из дешёвого пластика с постоянно отваливающимися дверцами и маленькой посудомоечной машиной. Молотый кофе и бутылка виски. Немного еды в холодильнике — когда они не забывали заехать по дороге в магазин. Пепельница на кухонном столе и всегда включённая вытяжка — не дай Бог, соседи учуют запах сигарет. Здесь не было ни телевизора, ни компьютера, а нейроуправление постоянно сбоило, из-за чего они оба предпочитали всю немногочисленную технику включать вручную. Это место язык не поворачивался называть жильём; скорее, оно было продолжением их рабочих кабинетов — нейтральная территория, где они всё ещё оставались министром внутренних дел и главой МИ-6, но уже могли позволить себе личные отношения. Они оба казались здесь совершенно чужеродными элементами, в слишком дорогой для этого района одежде и с бесконечными стопками документов, слабо вязавшимися с общепринятым представлением о романтике. Однако это была их жизнь, и Гарет знал, что не променял бы её ни на что. Поставив кофе на электрическую конфорку, включённую на минимальную мощность, он достал из ящика пакет с табаком и папиросную бумагу. Настоящие сигареты в Лондоне стоили целое состояние; Гарет, конечно, мог себе это позволить, но зачем? Развесной табак был тоже удовольствием не для бедных, но зато процесс скручивания папиросы помогал привести мысли в порядок. По той же причине он предпочитал варить кофе сам, а не пользоваться кофеваркой. Он не заметил, как в кухню вошла Оливия. Она по-прежнему была босиком, и её мягкие шаги полностью скрадывал шум работающей вытяжки. Гарет чуть вздрогнул, когда она обняла его со спины. — Ты опять куришь. — Пытаюсь не заснуть. Она улыбнулась, вытащила сигарету из его пальцев, затянулась и вернула обратно. — Между прочим, контрабандой табака занимается тот же человек, что и «Сенс-активом». Ле Шиффр. Что ты будешь делать, когда его посадят или убьют? — Возьму его бизнес в свои руки, — совершенно серьёзно ответил Гарет. — И учитывая, что моими клиентами будет большая часть высокопоставленных чиновников Империи, вряд ли меня решат за это наказать. Кофе начал закипать. Гарет, быстро отложив сигарету, снял турку, не давая пене подняться, и разлил в две чашки. — По-моему, нам осталось только запретить в Империи кофе. И тогда восстание вспыхнет без чьей-либо помощи. Оливия усмехнулась, принимая чашку из его рук. — Бонд любит повторять, что перестанет возвращаться с миссий, когда в Империи запретят алкоголь. — Тоже вариант, кстати. — Гарет сделал первый глоток и с наслаждением вдохнул терпкий аромат свежесваренного кофе. — Табак, кофе, алкоголь, — он принялся загибать пальцы, — интернет ещё. Телевидение оставить, но только правительственные программы и социальную пропаганду. Закрыть все клубы. И, самое главное, запретить секс. — Это уже какая-то полная антиутопия. — Как будто мы живём в утопии, — он фыркнул. — Ладно, хорошего понемножку. Кажется, я проснулся. Что там у нас дальше? — Ле Шиффр, — ответила Оливия, и Гарет знал, что ей не нужно возвращаться в гостиную за бумагами, потому что каждое слово отпечаталось в её памяти намертво. Он затушил позабытую в пепельнице сигарету и приготовился слушать.

***

Когда-то давно, когда Великобритания всё ещё была королевством, и никто даже не думал о войне, десятилетний Гарет Мэллори любил бывать в офисе своего отца на Даунинг-стрит. Случалось это очень редко, и потому каждый визит становился праздником. Забираясь в отцовское кресло, Гарет смотрел на стеллажи с книгами и мечтал о том, как тоже однажды станет премьер-министром и будет работать, сидя за этим самым столом. За прошедшие сорок лет здесь изменилось почти всё. Здание было сильно повреждено во время войны, так что его практически полностью перестроили, и ничто уже не напоминало Гарету о прежних временах. Но тяжёлый рабочий стол из тёмного дуба, заставший ещё, должно быть, времена Георга VI, по какому-то удивительному стечению обстоятельств пережил и самого Майлза Мэллори, и Третью мировую войну, и последовавшие за ней изменения и реформы. И каждый раз, когда ему приходилось отчитываться перед канцлером, Гарет не мог оторвать взгляд от накрытой стеклом столешницы. Стекло, скорее всего, уже успело смениться дюжину раз, но Гарету всё равно почему-то казалось, что где-то на нём должны остаться царапины от слишком сильного нажатия руки на перьевую ручку. На документах, которые подписывал его отец, частенько оставались маленькие дырочки, прорванные в бумаге. — Прошло уже два дня, но это всё, что вы можете мне предоставить? Виктор Гиллис брезгливо отбросил папку с материалами по «Кванту». — «Квант» очень осторожен и не оставляет следов, — сдержанно заметил Гарет. — Но их партнёры прячутся куда хуже. Это деловые люди, которые привыкли рисковать ради своего бизнеса, и мы давно знаем их имена. — Жан Ле Шиффр. Я помню эту фамилию, он финансировал восстание в Польше. Почему он до сих пор жив? — Агент, отправленный его убить, погиб, выполняя задание. Долгое время считалось, что ему удалось выполнить задание, но теперь мы знаем, что это не так. — Среди связей «Кванта» перечислено более десятка крупных теневых игроков, — канцлер снова взял в руки папку, но смотрел он по-прежнему на Мэллори. — Я даже не спрашиваю вас, почему все они до сих пор в игре. Меня больше интересует, что смог предложить им «Квант», чтобы заставить бежать в одной упряжке? — Я полагаю, власть, сэр. — Они не настолько наивны, чтобы верить подобным обещаниям, — канцлер пренебрежительно фыркнул. — Им ничего не светит, и они должны это понимать. — Очевидно, обещания «Кванта» показались им правдоподобными, — пробормотал Гарет. Взгляд канцлера стал острым и очень внимательным. — Вся эта информация получена через каналы МИ-6, верно? — Да, сэр. — Вы доверяете М? Он подсознательно ждал этого вопроса, но всё равно оказался к нему не готов. Гарет провёл пальцем по лбу и пожал плечами. — Она является главой МИ-6, сэр. Всем известно, что Секретная Служба всегда преследовала свои интересы, но при этом всё равно оставалась на страже Англии. Я допускаю, что в шкафах М найдётся немало скелетов, но в том, что касается безопасности Империи, — да, я доверяю ей. — Ходят слухи, что у вас с ней слишком близкие отношения, — ухмыльнулся Гиллис. — Помнится, в прошлом году меня на полном серьёзе подозревали в романтических отношениях с секретарём министра обороны, — Гарет позволил себе снисходительную улыбку. — О да, это было смешно. Хотя, пожалуй, новая версия ещё смешнее. Наверное, они давно не видели нашу бравую М. Я иногда вообще сомневаюсь в том, что она женщина, — канцлер рассмеялся. Гарет легкомысленно качнул головой. — Зато она хорошо делает свою работу. Отдадим ей должное. Когда он выходил из кабинета канцлера, его руки подрагивали, и он ничего не мог с этим поделать.