Ведьма и диктатор

Между ними, эгоистами, — последний кусок пиццы. — Руки свои загребущие убери! — приказывает Шицу, одним махом уничтожая неестественный благородный порыв Лелуша поделиться. И хотелось, да перехотелось что-то. Император в ответ красноречиво молчит. Странно это: он отдаёт свою жизнь самолюбивым идиотам, но лишнюю порцию калорий своему союзнику уступить не может. Негласная дуэль взглядов оканчивается ничьёй, в связи с чем плавно перетекает в жестокую войну за еду. Лелуш тянется вперёд, Лелуш безумно хочет победить, Лелуш сумел бы, наверное, если бы Шицу не была ведьмой. Поцелуй получается порывистым и почти незаметным. Восемнадцатилетний император моргает немного растеряно, не видя, смотрит на чужую добычу, и ждёт какого-то чуда. Потому что целовать Шицу без всякого умысла он не привык. Но не против привыкнуть. — Ты проиграл, Лелуш, — совершенно обыденно сообщает ведьма, разделавшись с остатками пиццы. — Я позволил тебе победить, — лживо уточняет он, зная, что ведьма простит ему эту маленькую слабость. Потому что понимает его слишком хорошо. Привыкать поздно. Быть чересчур близко тоже поздно. И больно. Завтра мир станет на путь перерождения, а сегодня — можно вдоволь насладиться купанием в море грязи и крови. Лелушу совсем нечего терять. Шицу потеряла уже почти всё. Между ними, эгоистами, ничего нет.