Давай попробуем снова

Лея отвела взгляд. Ей все еще не хватало духу, потому что она не знала, куда могут завести эти чарующие глаза и какие секреты могут открыть. Диармайд разглядел беспокойство, и его взор стал напряженным. – Ты и вправду не уверена в себе, – казалось, это его поразило. – В жизни не встречал женщины, которая не считала бы себя даром для мужчины. Не зная почему, но Лея вдруг ощутила слезы на своих щеках. Отчего она плачет, когда рядом с ней такой прекрасный мужчина? Не потому ли, что так и не поверила до конца в свою красоту? Желал ли он её на самом деле? Никто ранее не добивался девушки ради неё самой. Каждого приводила к ней жажда власти и славы Вермиллионов. Может, она и была к ним в чем-то несправедлива, но откуда было знать, что на самом деле привлекало их к ней? Может, и Диармайд тут только ради ритуала и необходимой ему магии? – Не плачь, Лея, прошу! – мягче сказал Диармайд. Он прижался губами к её щеке. Язык ласково и быстро коснулся кожи. Лея не выразила протеста, и он слизал слезы со щеки. Она понимала, что он делает и почему, но, если честно, сейчас сошло бы почти какое угодно прикосновение, только обняла Диармайда за плечи и прижалась к нему покрепче. Это дарит чувство безопасности. Но её она искала. Девушка хотела, чтобы он опустился на неё, жаждала чувствовать на себе его руки, крепкое тело, прижимающееся к груди, жаркий шепот возле губ. Вот чего она хотела. И вот чего она все еще боялась – Позволь я покажу, что ради тебя может сделать настоящий рыцарь, Лея. – Сказал Диармайд, бросив взгляд на тело девушки. – не будет конца моей нежности и любви к тебе. – приподняв в ладонях лицо девушки, он нежно поцеловал её в губы. – Это еще что?! – Удивилась Лея. Лансер оторвался от поцелуя, чтобы недоуменно взглянуть на своего мастера – Я хочу, чтобы ты вызвала свою магию, но ты слишком меня боишься. – Что за польза от такого действия? – Новичкам иногда нужна помощь. – Я не новичок в магии! – Это как с любым оружием, Лея, – пояснил Диармайд. – Если юнец впервые взял в руки копье, он может растеряться в бою или неверно направить удар. Вермиллион нахмурилась и поерзала. – С оружием я дела не имею, но если ты говоришь, это как магия, то я могу понять. По её лицу было видно, что ей не до конца понятно, о чем они говорили. Диармайд чувствовал, что ситуация ей неприятна, но не знал, как поступить. Он все еще недостаточно изучил Лею, чтобы быстро привести её в нужное состояние возбуждения, и все еще не знал, как этого добиться. Пусть это займет больше времени, но помочь Лее раскрыться, принять свое и его тело не только как составляющие ритуала, но и как настоящее удовольствие – его долг. Он принял решение. И притянул девушку к себе. Покрывало натянулась под ягодицами, и Лея ощущала провальность камня под тонкой тканью. Диармайд опирался на локти, а его губы скользили по её лицу, шее, плечам. Лея легонько прикусила его плечо, и он вздрогнул всем телом. Она уже сейчас ощутила его эрекцию. Подняв одну руку вверх, девушка провела ей по груди ирландца, а второй погладила его спину. Пальцы пробежались по дорожке кожи вдоль позвоночника. Кончиком пальца Лея провела по этой длинной гладкой дорожке, и у Диармайда вырвался довольный вздох, он зажмурил глаза и чуть прогнулся. Его ладони ласкали нагую кожу, на которой не было и ниточки. Он обнимал девушку, и она радостно подавалась навстречу, ладони Леи скользили по его обнаженным плечам. Нужно было прикасаться к ней всем телом. Лея поняла, что чувствует жажду кожи, которую испытывает Диармайд, его нужду в прикосновении плоти. Она сама не слишком хорошо понимала подобную жажду, но то, что требовалось её утолить, – да. Лея перестала различать, где её чувства, а где – чувства Диармайда, и знала, что это действие её магии. Она спроецировала его чувства и желания так, что сочла их своими. В этом и была суть ритуала. Деля между собой эмоции, сливая магию, она передавала ему часть своей магической , {censored} автономный источник энергии. Лея всхлипнула, глядя на Диармайда широко раскрытыми, туманными от желания глазами. Ее не слишком большие груди заканчивались острыми округлыми сосками, блиставшими, словно их вырезали из алого драгоценного камня. Лансер вновь провел руками по ее голому животу. Под рдяным сиянием заходящего солнца золотистый свет магии запульсировал, становясь ярче под прикосновением и тускнея, когда он вел руку дальше, по горячей коже Леи. Ладони скользили вверх, пока не остановились прямо под грудями. Он на секунду остановился, но после они легли ему на руки. Сияние магии разгоралось ярче и ярче под его руками, словно у её груди зажегся настоящий костер. – Да, да! – простонала она. Лея вдруг поняла, что его нужда над ней больше не властна и что она не ощущала её как свою собственную. Магия влекла, но в этом отношении волшебница была свободна. Диармайд обвел её взглядом: голова запрокинута, глаза полуприкрыты. Её желание насыщало воздух мускусным ароматом. Он посмотрел на золотое сияние силы под своими пальцами и подумал, как это чувствуется – когда кроме кожи столько магии ласкает нежную, нагую грудь? – Поцелуй меня, Диармайд. – шепнула Лея. Она приоткрыла глаза и посмотрела примерно в его направлении, но сфокусировать взгляд ей не удалось, она почти готова была отключиться от прикосновения магии и обнаженной кожи. – Поцелуй меня. – повторила она. Лансер наклонился, и Лея ждала, ждала долго-долго, пока их губы не соприкоснулись, а потом он повел руками вверх по холмикам её грудей. Он жестче прижался к нежным губам, и поцелуй стал глубоким и неистовым, а потом его пальцы добрались до напряженных сосков, и мир взорвался. Сила бросилась вверх, Диармайд упал на Лею, а его руки так и остались на ее грудях, словно схватившие высоковольтный провод, будучи уже не в силах его бросить. Спина Слуги выгнулась, голова запрокинулась, глаза закрылись. Укол магической боли едва ощущался. Лансер сжал руки, словно в испуге – а может, в нетерпении. Опустив голову вниз, он прикусил соленую от пота кожу шеи, потянул плоть в себя и почувствовал, как к паху протягивается тонкая, длинная нить прямо ото рта. Каждым движением языка и губ Диармайд возбуждал и себя, и Лею. Пульс в мошонке бился вместе с жилкой у него на запястье, быстрее, быстрее, чаще и чаще. Лея чувствовала, как стук сердца рыцаря отдается по её телу, словно тот – камертон, резонирующий, вибрирующий проводник между двумя трепещущими сердцами. Диармайд прижался к девушке крепче. Пах его вжимался ей в бедро, и, кажется, почти против его воли он начал двигаться. Лея чувствовала, как он трется о её бедро, огромный и твердый. На каждый судорожный глоток воздуха Лансер вжимался в Лею, вбуравливаясь в тело напряженным стволом, словно пытался найти в неё новый путь. Рука ирландца сжалась на груди Мастера, пальцы вонзились в кожу; это было больно. Полукруги под ногтями наливались кровью. Магия пролилась между ними, вправляясь в тела, разрушая барьер. Боль только подстегивала искры силы. Диармайд дышал все чаще и быстрее, и вот он выгнулся дугой, запрокинув голову. Расплавленное сияние магии лилось у него под кожей, как проливается кипящим фосфором ослепительный свет в разрыве туч. Темные пряди взвихрились у лица под ветром их собственной магии и подернулись сиянием, словно кто-то горящей волшебной палочкой провел по ним. Глаза распахнулись, и Лея успела заметить, как кружатся оранжевые искры, будто смерч, готовый обрушиться на неё. И тут Лансер вбился в её тело с такой силой, что девушке стало больно – и она пришла в себя, а сила чуть поутихла, именно так, как было нужно. Слуга вскрикнул за миг до того, как пролиться жгучей волной, хлынувшей и оросившей избитое бедро. Пульс Диармайда стал тише, ток магии в жилах замедлился, а потом пропал так внезапно, что Лея испугалась. Ей пришлось открыть глаза и убедиться, что Слуга здесь, что он жив. Странно, она ведь чувствовала, что он по-прежнему прижимается к ней всем телом, но нужно было еще его сердцебиение, которым она ненадолго завладела. Лансер лежал в изнеможении, спутанные пряди волос закрывали лицо, гладкая шея обнажена, и под тонкой кожей на горле бьется жилка, будто попавшая в западню. Магия поблекла, как луна, скрывшаяся за облаками. Лея хотела спросить, все ли с ним хорошо, но от вернувшегося ощущения пульса в теле слова замерли у неё на губах, и она повернулась навстречу сверкающему взгляду золотых глаз. Их сияние не поблекло – наоборот, стало лишь ярче. Лицо горело не столько вожделением, сколько яростью, триумфом и силой. – Что бы ни пожелала моя госпожа, пусть будет исполнено по ее желанию. – прохрипел он. – Не злорадствуй. – одернула его Лея. Голос был неустойчивый, ведь она еще не совсем пришла в себя. – Но ведь ты избежала того, чего так боялась… – злая усмешка сорвалась с губ. – А ты доказал мне лишь то, что я пригодна только в качестве сосуда для магии, – она оттолкнула его от себя. – Спасибо. – голос у волшебницы подрагивал. – Успокойся, – сказал Диармайд. Он ухватил пальцы девушки и потянул руку ко рту. Ладонь была горячей и скользила по руке. От этого невинного прикосновения гаснущий свет кожи на щеках вспыхнул заново. Он запечатлел на запястье мастера алый поцелуй – как раз там, где под кожей бьется голубая жилка, так близко к поверхности, что похожа на нетерпеливую любовницу, жаждущую отдаться возлюбленному в этот миг. – Ритуал остается ритуалом. Но твою честь я заберу не как плату за свое существование, а как то, на что имею право как твой рыцарь и как твой возлюбленный. – … – Лея не нашла ответных слов. Зато взглядом выразила все то, что ощутила в этот момент. Она ощутила скользнувшие под бедра руки Диармайда и почувствовала, как он приподнимает её. – Да, Лея, скажи «да»! – голос у него был хриплым от желания, но девушка знала, что скажи она сейчас «нет», он остановится. Только она не сказала «нет». – Да, Диармайд, да. Лея чувствовала, как сила Лансера бьется в неё, руки скользят дальше под спину, поднимают выше, держат, обдавая жаром, разводят ноги широко в стороны. Она не знала, что Диармайд увидел на её лице, но это заставило его сорваться, открывая заветную часть, жесткую, длинную и толстую, как будто тело решило, что эта часть должна восполнить его стройность. Ирландец прижался к ней своим телом, толстым и длинным, и это все, что она хотела в этот момент. Он наклонился, и его колени, все еще прижимающие её ноги, не давали ему двинуться, чтобы, наконец, привести в действие все это толстое, дрожащее рвение. Его прядка упала вперед, щекоча нос. Ветер шелестел в листьях, жара окружала их. Диармайд прижал запястья Леи к камню, тем самым полностью обездвижив её, но он не мог так войти в желанное лоно. Волшебница оказалась пойманной в ловушку, цели которой не понимала. Он наклонился к девичьему лицу и прошептал: – Не хмурься, Лея. Это не тот взгляд, который я хочу видеть сейчас. Голос был хриплым, но ей удалось спросить: – А какой взгляд ты хочешь увидеть? Он поцеловал её. Поцеловал так, будто ел, зубами и языком, но когда она уже собиралась закричать «достаточно!», он превратился в долгий, глубокий поцелуй, полный нежности и заботы, так похожий на те, что девушка когда-либо получала. Димармайд приподнял лицо, и Лея смогла увидеть его глаза. Их снова заполнил теплый свет. – Вот этот взгляд, – сказал он. - Для этой ночи только нежность и хороша. Лансер надавил коленями ей на бедра, чтобы раздвинуть их шире – так, чтобы смог окончательно войти. Он был почти слишком длинным для выбранного угла, так что ему пришлось освободить одну руку, чтобы помочь своему копью оказаться внутри, а также был достаточно широким и должен был проталкиваться внутрь, работая бедрами. Лея приподняла голову, чтобы видеть, как его тело прокладывает путь в неё. Всегда есть что-то особенное в тот первый раз, когда мужчина входит, и девушка становится женщиной. И это заставило Лею желать видеть это, и только вид его такого толстого, такого большого заставил её бессловесно вскрикнуть. Та боль, от разрыва плевы, которую обещали книги и фильмы, просто растворилась. Не шла ни в какое сравнение с тем, что она пережила при призыве. Диармайд почти полным весом держал её запястья. Это было болезненно, но именно в той степени, когда становилось ясно, что момент принятия решения действительно прошел. Лея, возможно, и сказала бы «нет», возразила бы, но если он не хотел, чтобы она отступилась, то не могла сделать это с ним, и было что-то в этом моменте почти капитуляции, что было именно тем, что было нужно. Лея вскрикивала все громче и громче, пока он прокладывал путь глубже в неё. Они столкнулись в конце её тела прежде, чем была исчерпана его длина. Тогда он начал выходить из неё, отступать, и затем снова толчок внутрь, и, наконец, она была достаточно влажной, а он был достаточно готов. Диармайд начал выдвигать себя и вдвигать длинными, медленными ударами. Лея ожидала, что секс будет грубым, именно таким, каково было его начало, но как его движения так напоминали окончание его поцелуя, нежного и удивительного, что она просто отдалась этому ощущению. Он двигался, не замедляясь, словно поглаживая, пока не подвел её к краю, заставив кричать его имя. Руки волшебницы напряглись в его руках, и если бы она смогла добраться до него, то разукрасила бы его тело своими ногтями, но Лансер держал её легко, оставаясь в безопасности, пока он ехал в ней, заставляя Лею снова и снова кричать его имя. Только после того, как она превратилась в дрожащую вещь, состоящую из нервных окончаний и трепещущих глаз, которые ни на чем не могли сосредоточиться, он снова начал двигаться. Двигался в ней так, как будто Лея принадлежала ему, и он хотел удостовериться, что коснулся каждой её части. Диармайд загонял себя в неё, и как будто каждый толчок его тела дарил отдельные пики. Тут он сделал один сильный толчок, и в этот момент Лея знала, что он был более осторожным, потому что этот последний толчок заставил её закричать по-настоящему, но боль смешалась с еще большим удовольствием и перестала быть болью, став частью теплого, пылающего экстаза. Она кричала, но сладкое прикосновение губ ко рту заглушило звук. Теплый шелк языка двигался во рту, лаская губы, скользя по языку, щекоча нёбо… Диармайд между ног казался длинным и горячим, чуть не обжигающим, он вбивался в Лею так, что головка доходила до самой дальней её глубины. А потом выходил почти полностью и снова бросался вглубь, словно в танце или в гонке. Отстранялся, почти выходя, и снова внутрь, все быстрее и быстрее. Пока не начал бить, не выходя уже, и волшебница ощутила, как растет внутри теплая тяжесть, заполняя её словно бассейн водой, по капле наслаждения за раз, по удару бедер за раз, по глотку упругой плоти за раз. Лея снова и снова глотала воздух, а Диармайд бил между ног. Тут он ударил, и показалось, что стал невозможно длинным, невероятно теплым, что пронзил тело насквозь, вплоть до рта, где пульсировали языки в танце, словно заходящее солнце и восходящая луна встретились в теле. Мастер со Слугой должны были сгореть, утонуть в их удвоенной силе, и это стало каплей, переполнившей чашу, переполнившей их, бросившей в пучину наслаждения, под весом двух тел. Диармайд пролился жаром и густотой ей в лоно, и Лея глотала воздух, чувствуя, как нечто вытекающее между бедер прожигало её тело насквозь долгим лучом силы, словно разрезав надвое, превращая в нечто обжигающе-горячее, текучее, плавящееся на это ложе, вплавляющееся в тело мужчин, как и его вплавлялось в неё. Когда Лея пришла в себя, Диармайд лежал на боку, сжав её руку. Девушка, ставшая женщиной, не слышала ничего, кроме грохота крови в собственных жилах. Слух возвращался постепенно, и первое, что она расслышала – дрожащий смешок Лансера. А первое, что услышал он, было «Как женщины Ирландии выживали после такой любви? Меня она убила бы за месяц». Счастливо улыбнувшись, Диармайд привлек Лею в круг объятий. – Не переживай, от такого еще никто не умирал.

~FIN~