Я знаю, что ты здесь (Слезы не пахнут)

Что такое жизнь? Просто ли это бессмысленное существование на протяжении временного промежутка? Ты рождаешься, идешь в детский садик. Потом тебя бьют по голове погремушкой, и ты узнаешь, что такое боль. Ты идешь в школу и узнаешь, что такое влюбленность, ревность, первая драка, первый поцелуй. Затем институт. Ты уже взрослый. Узнаешь, что такое духовная пища вместо обычной, становишься самостоятельным, отделяешься от родителей. Потом своя семья, работа, дети... Работа-дом, работа-дом-больница, дом-больница-дом, больница, кладбище... Философы говорили, что нельзя путать жизнь с существованием. Так что же есть жизнь? Мы живем все время, или, как нам кажется, только иногда? Как раньше люди говорили: "заживем!". То есть, они не жили, но собирались жить! А вообще, живет ли человек в полном смысле этого слова хоть один день своего существования? Час? Минуту? Сплошной поток моих мыслей прервал неожиданный запах с кухни. Первым отреагировал желудок, тихо, но требовательно заурчав. Я повернул голову удостовериться, что это не мерещится мне. Действительно, у плиты мелькало нечто человеческого вида с рыжей шевелюрой... Смотреть за тем, что она делает, было невыносимо скучно, но не хотелось бы пропустить тот момент, когда она мне что-нибудь подсыплет... Или дольет. Я невольно снова погрузился в свои мысли. Достаточно часто бывает, что то, что на первый взгляд кажется слабым и безвредным, на самом деле оказывается опаснее того, что на первый взгляд кажется смертельным. Я и сам сталкивался с такими случаями. Девушки, на самом-то деле, очень даже сильные существа, что бы там ни говорили. Я видел девушек стреляющих по людям, убивающих других женщин, нагло врущих в глаза, готовых до конца действовать в свою выгоду. Особенно девушки, одевающиеся как-то необычно или выглядящие ярко, могут быть опасны... Я услышал над собой робкий кашель. - Чего тебе, женщина? Я не охотно открыл глаза и узрел перед своим носом тарелку. Все-таки отвлекся. - Я отварила курицу... Вам пока почти ничего нельзя, поэтому я приготовила именно это. Я не ответил ей. Она еще несколько секунд постояла, сомневаясь, затем села на краешек кровати. Зачерпнула бульон, сосредоточенно на него подула и приставила ложку к моим губам. - Сама попробуй,- пробубнил я, стараясь не разжимать челюсти. Девушка недоуменно на меня посмотрела, слегка пожала плечами и проглотила содержимое ложки. В течении нескольких секунд мы сосредоточенно смотрели друг на друга, я - напряжённо и изучающе, а она - удивлённо. Потом она засмеялась. Я нервно дернулся от неожиданности. - Получилось неплохо. Так вы попробуете? Она снова проделала те же манипуляции, и в этот раз я покорно проглотил содержимое ложки. Как же давно я не ел?... Даже такая пища кажется мне божественной. Я сделал спокойное лицо. - Соли много. Рыжая удивленно посмотрела в тарелку, будто ища там того, кто мог бы пересолить бульон, затем вновь пожала плечами. - Мне так не показалось, когда я пробовала. Она продолжила кормить меня, а мне было жутко стыдно за эту слабость. Начинаю ненавидеть эту женщину. Из-за неё я чувствую себя беспомощным ребенком. Наконец, содержимое тарелки кончилось, и она ушла на кухню. Зашумела вода, загремела посуда... Кажется, она бесконечно ее мыла. Не могу сказать точно, ведь, кажется, я уснул.

***

Орихиме вышла из кухни, довольно улыбаясь. Наконец-то можно пойти домой! Уже темно, а ей еще хотелось успеть приготовить себе на ужин сладкую картошку. Или, может, попробовать смешать соль и сахар в этот раз? - Извините! Мне уже пора. Я вам больше не нужна? Девушка подошла к дивану, на котором спал Улькиорра, и озадаченно присела на корточки. - Извините, пожалуйста! Подождав несколько секунд, она автоматически приложила указательный палец к губе, думая, что же ей делать. - Извините! Мистер! Сэр! – Отчаянно прошептала девушка, с каждым глупым словом заливаясь все сильнее краской. Забыла уточнить его имя… Вот недотепа! Его лицо выглядит напряженным даже во сне, отметила про себя девушка. Наконец, она осмелилась осторожно прикоснуться к его плечу. Он тут же вздрогнул, забавно сморщил нос и что-то пробубнил. - Извините! Черноволосый не ответил. Иноуэ внимательно осмотрелась по сторонам. "Я пожалею об этом, очень пожалею...". Она зажмурилась, набрала в легкие воздуха и громко, почти крича, выпалила: - Пожар! Парень на кровати дернулся, резко открыл глаза и попытался подняться, чертыхаясь. Затем он замер, осознавая, что пожара нет. Медленно прошелся взглядом по квартире и задержал свое внимание на девушке, сидящей на корточках рядом с кроватью. В его взгляде была злость. - Извините... А где ключи? - спросила Орихиме, нервно хихикнув.

***

"Вот кусок мусора... Ненавижу. Зачем ей ключи? Какая ей разница, что со мной будет? Ах, да, точно, ей же платят деньги за то, что она ухаживает за мной. И если я умру, то ей ничего не обломится. Корыстный мир... Хотя, чему я удивлюсь? Скорее всего она шпионка." - Можно я возьму ключи и закрою вас? - рыжая повторила вопрос, смотря на меня своими огромными глазами. "Я не сдамся. Объективно думать и поступать разумно..." - В этом нет необходимости. Иди домой. Она удивленно вздрогнула, убрала, наконец, палец от губ и пробормотала: - Хорошо... Больше ничего не нужно? - Ничего. Уходи. Девушка встала, поправила свитер, наскоро оделась и вышла. Кажется, ей неприятно. И что? Когда меня волновали чувства других? Правильно, никогда. Хотя, зря я так. Надо было попросить ее включить телевизор. И из-за своей злости я теперь должен мучиться в тишине. Но ничего. Переживу. Тик-так, тик-так... Медленно-медленно тикают часы на стене, едва отбивая первый час ночи. Хоть около моей кровати и горит свет, вся остальная квартира осталась в полумраке. Никогда не боялся темноты. Вообще никогда ничего не боялся. Я искренне верю, что холодный расчет и точность реакции помогут в любой ситуации. Даже в самой бытовой и обыденной. В том числе и в общении с людьми. Не важно, будь то ребенок или старик. Надо быть осторожным и расчетливым, потому что любой человек может быть опасен. А доверять никому уж точно нельзя. Даже себе. В квартире настолько тихо, что можно свихнуться. Уже жалею, что потратился на отличную звукоизоляцию. Так бы хоть послушал звуки шоссе... Я решил встать. В конце концов, я не железный, и бульончик дал о себе знать. У меня в голове созрел план. Я как мог близко пододвинулся к краю, перевернулся, и, приложив максимум усилий, сдвинул на пол левую ногу. Слегка оперевшись на гипс правой руки, я смог встать. Голова кружилась от резкой перемены положения, но нужно держаться. Если я сейчас упаду, то не встану уже. А просить рыжеволосую о помощи - ниже моего достоинства. Спустя десять минут я все же закончил и добрался до окна. Морщась от боли в руке, надавил на ручку и открыл окно. Свежий морозный ветерок растрепал волосы и приятно охладил горячую и влажную от пота кожу. Так, конечно, и заболеть можно, но я не боюсь - всегда отличался отменным здоровьем. Мне удалось присесть на край подоконника и облокотиться на стекло. Я изучал машины, стоящие под окном, слушал громкие разговоры пьяниц внизу, бормотание телевизора квартирой ниже... На душе стало несколько спокойнее. Я делал все, чтобы не уснуть.

***

Орихиме, тем временем, лежала на кровати, уставившись в потолок. Она даже не поела любимой картошки, потому что готовить у нее не осталось сил. Хотелось спать, но сон почему-то не шел. Подходя к дому, она очень надеялась, что брат уже пришел. Но комнаты были пусты. Если его нет дома, значит, сегодня можно уже и не ждать. Конечно, новость о том, что ее брат стал главой крупной компании, не могла не радовать девушку полгода назад. Но с каждым днем она все чаще возвращалась к мысли, что жалеет о его повышении. Сора, брат Орихиме, появлялся дома крайне редко из-за той ответственности, что теперь лежала на его плечах. Он никогда не говорил своей сестренке, в какой компании он работает, и всячески старался защитить её - только ему ведомо, от чего. Смерть родителей сильно подкосила девушку, впрочем, как и её брата, и он старался браться за любую работу, лишь бы иметь возможность обеспечивать сестру. А потом - такая здоровская возможность... Орихиме по натуре была очень веселой и несколько робкой девушкой. От нее, будто волнами, всегда исходила радость. Мало кто знал, скольких сил ей стоит быть такой. Сора знал, что сестра переживает, не смотря на то, что она никогда не жаловалась ему. Но сегодня вечером ей очень хотелось наконец сказать ему, как ей надоела его работа и это давящее одиночество в его отсутствие. Но брата рядом не было. И ей было страшно.

***

"Тысяча восемьсот восемьдесят два, тысяча восемьсот восемьдесят три... Тысяча восемь... Тысяча восемьдесят... Тысяча восемьсот восемь... Вот мусор, все-таки сбился!" Улькиорра уже забрался полностью на подоконник и теперь считал проезжающие мимо машины. Часы отбивали второй час ночи, и впереди была еще вся ночь. Он уже в третий раз начинал счет сначала, но глаза все равно закрывались. Сидеть около окна, конечно, здорово, только Шиффер уже замерз. Он еле-еле закрыл окно, а открыть форточку ему не удалось. Улькиорра сам не заметил, как провалился в сон. И снова его окружает гнетущая пустота. Она будто высасывает из него все силы сопротивляться. Но Улькиорра не позволит ей убить себя и убежит. Он не знает, куда. Ноги словно вязнут в пустоте, силы на исходе, дыхание сбилось, но он продолжает двигаться. Потому что знает, что если остановится, то его не станет. Или, самое ужасное, он встретится с ней. А он не хочет этого, ну никак! Шиффер чувствует, как она приближается. Она все ближе. Сколько бы он ни тратил усилий, он не может сдвинуться с места... - Уйди прочь от меня! Но она приближается. Ближе, еще ближе... Сзади начинает струиться мягкий свет. Он начинает испытывать страх. И от осознания, что ему страшно, становится еще хуже. - Ты пришла убить меня, да? Ну так чего ты ждешь?! Сзади слышится заливистый, почти детский смех.