***
Темнота медленно расступается, дышать становится легче. Кажется, кто-то включил радио и пытается попасть на нужную волну. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем стали различимы отдельные голоса. Я пока ещё не мог вникнуть, о чём речь, хотя некоторые слова будто врезались в мое сознание укусами диких пчёл. Стоило мне только вслушаться, как голова взрывалась искрами боли, и желание отпадало напрочь. Однако и это закончилось. Голоса перемещались, отдалялись, возникали и исчезали. Темнота стала расступаться, растворяясь рваными клочьями. Почему вокруг так светло? Где выключатель? Надо бы уже купить шторы, наконец, если я хочу нормально высыпаться. Огромным усилием я заставил себя приоткрыть веки. Получилось не сразу. Все расплывается. Передо мной плавает непонятное зеленое пятно, похожее на человека. Стоило попытаться сфокусироваться, как черепная коробка отреагировала резкой болью. Я почувствовал, что поморщился. Так странно: тело будто находится отдельно от головы, реагирует медленно и очень туго. Будто смотрю со стороны. Зелёное пятно сказало несколько слов, которые я понял, но тут же забыл, а потом исчезло. Очень сильно захотелось спать. Я закрыл глаза и снова погрузился в сон.***
Когда я проснулся, перед ними уже не было странных пятен. Яркий свет не резал глаза, однако белизна стен показалась неприятной. Неужели я в больнице? Как же адски трещит голова... Удивление заставило меня медленно повернуть голову влево. Моему взору предстала капельница, абсолютно пустой столик у стены, стул, придвинутый к нему вплотную, и большое окно, которое выделялось цветным пятном в обрамлении простой обстановки. На фоне красного заката и крыш танцевали снежинки, искрясь в последних лучах оранжевого солнца. Они падали настолько медленно, что казалось, будто время замедлилось. Справа от меня, непосредственно рядом с постелью, стояла тумбочка, на ней - упаковка медицинских салфеток и пакет. Больше ничего особенного приметить не удалось. Закрыл глаза. Нечасто я бывал в больницах в последнее время. Разве что плановые осмотры приводили меня в логово равнодушных существ в белых халатах. Со здоровьем мне повезло. Наверное, и не было бы необходимости так часто проверяться, но работа требует. Жутко зачесался нос. Я попытался поднять свободную от капельницы руку, и неожиданно осознал, что на ней гипс. Не впервой, конечно, ломать конечности, но не сразу столько же! Часть пальцев на левой руке - в гипсе, предплечье правой руки - в гипсе, да и нога с той же стороны. Я что, попал под каток во время укладки асфальта? Чувствую себя именно так... Подташнивает. От лицезрения конечностей меня оторвала неожиданно распахнувшаяся дверь. В палату вошла медсестра. По привычке обратил внимание на общие приметы: невысокий рост, короткие черные волосы, острые черты лица. Выглядит так, будто школу ещё не закончила. Мы встретились глазами, и я неожиданно понял, что она примерно моя ровесница. Небольшой рост и хрупкость фигуры крадут возраст. Девушка пробежалась по мне равнодушным взглядом. - Как себя чувствуете? Присмотрелся к ней снова. Явно одинока. Работает на износ, и денег получает немного, судя по внешнему виду и манере поведения. - Позовите врача. Девушка нахмурилась и посмотрела на меня пристальнее. Я понял, что она никуда не пойдёт, пока не получит ответ. - Я хорошо себя чувствую. Она словно задумалась на секунду - позвать врача или послать его к чёрту за наглость? - и вышла из палаты. Я не успел досчитать до сотни, когда в палату вошёл высокий широкоплечий мужчина с темными волосами и такой же темной кожей. Несмотря мужественный вид, от него не ощущалось никакой угрозы. Скорее, наоборот - рядом с такими людьми порой немного расслабляешься. Лучше понаблюдать, прежде чем давать какую-либо информацию. Он прикрыл за собой дверь и подошел к моей койке, открыл красную папку с бумагами. - Улькиорра Шиффер, я правильно ударение поставил? - Да. Обычно по первой фразе мне удаётся определить, как строить общение с оппонентом. Его незначительное уточнение показывает тщательность, внимание к деталям и к людям. Он не выглядит равнодушным. Возможно, мне удастся его убедить, что я должен отправиться домой как можно скорее. Врач пролистнул еще пару страниц и, наконец, продолжил: - Вы поступили сутки назад с травмами после автомобильной аварии. Уточняю: переломы безымянного и среднего пальцев левой руки, трещина лучевой кости правой руки, трещины 4 и 5 плюсневых костей правой ноги, сотрясение мозга в лёгкой степени. Мы обнаружили кровоподтёки в тех местах, где вас удержал ремень безопасности. Повезло не сломать рёбра, но я не понимаю, как вы так в автомобиле умудрились раскорячиться, что рёбра целы, а вот плюсневые кости правой стопы пострадали...- последнюю фразу он промямлил себе под нос, не отрываясь от бумаг. Я нахмурился. Видимо, пытался сгруппироваться или смягчить удар рефлексами, насколько это было возможно на водительском сидении, с пристёгнутым ремнём безопасности. Странно только, что я ничего не помню. Озвучил свои опасения доктору. - Скорее всего, это посттравматическая амнезия. Пройдёт. В скором времени вы должны вспомнить. Уже неплохо. - Я могу выписаться? Врач удивленно поднял на меня глаза. - Что вы сказали? - Я могу выписаться сейчас? - повторил я вопрос с нажимом на последнее слово. Он окинул меня оценивающим взглядом, как бы на всякий случай, а потом ответил: - Если вы и сможете выписаться, то как минимум через неделю, а то и две. Когда мы будем уверены, что ваше состояние стабильно, и вы способны себя обслуживать. - Я не собираюсь лежать здесь все это время. Ненавижу больницы. Мне все равно как, но я выйду отсюда. - Я здесь не останусь. Доктор вздохнул, перевел взгляд на бумаги, а потом захлопнул папку. - Отдыхайте. И вышел. Значит, не удалось добиться успеха. Хорошо, я просто позвоню, куда надо, и вопросы будут улажены. Через некоторое время пришла медсестра и убрала капельницу. Я поймал её почти перед уходом, попросив передать мобильный. Один звонок, меньше минуты разговора. Хотелось вспомнить, что было до аварии, но сосредоточиться не удалось. Тогда я решил оставить это до следующего пробуждения. Почти сразу провалился в сон, наполненный страхом и неизвестностью. Единственное, что разбавляло мое одиночество, это тихое дыхание у меня за спиной.