Наш первый раз

Нет ничего лучше выходных, когда можно лишний раз посидеть дома, отдохнуть от повседневной суеты и просто ничего не делать. Как раз был именно этот замечательный день, наименованный субботой. Можно было спать аж до обеда, позабыв о столь ненавистной академии, а затем... Но поспать подольше Рюко не удалось: ее разбудили нежные касания, теплые, покрывающие всю шею и оставляющие мокрый след. Отчего-то хотелось стонать, тело само по себе то и дело выгибалось, а грудь... Приоткрыв поочередно заспанные глаза, Рюко заметила склонившегося к ней Сенкецу. Грудь девушки была во власти больших и грубых ладоней, которыми медленно массажировали и то и дело сжимали оба шарика. Удивлению девушки не было предела, что прекрасно отображалось на ее вытянутом лице: - С-Сенкецу?! - воскликнула она. Но ее будто не слышали, не собирались слышать. Язычок Сенкецу проворно ласкал грудь, описывая круг около соска, надавливал на него, заставлял Рюко смущаться еще больше. Пальцы блуждали по оголенному телу, переходили к гладкой шейке, к лицу, гладили губы... Рюко мгновенно проснулась. Шокированная происходящим, она не сопротивлялась, позволяя Сенкецу приоткрыть свой ротик и коснуться кончиком указательного пальца до влажного языка. Когда же девушке таки удалось опомниться, она вскочила с кровати, но была поймана и крепко прижата к стенке. Сэнкецу заглянул в слегка злобно блестящие голубые глаза и, слегка сглотнув, приблизил свое лицо к Рюко. Руки продолжали уделять телу особенное внимание, а его обладательница старалась сдерживаться, чтобы не ударить своего близкого друга по его лицу. - Сенкецу... - процедила сквозь зубы Рюко. - Что за де... Ах! Толком не начавшиеся возмущения были прерваны стремлением Сенкецу поскорее овладеть телом своей хозяйки. Грубо сжимая грудь в ладонях, он заставлял ее сладко стонать, жадно целовал шею, а свободной рукой крепко держал Рюко за запястья, чтобы она и не думала сопротивляться его воле. Тогда она лишь выдавила из себя последнюю мольбу о пощаде, задумывавшуюся как угроза: - Даже не смей... Но Сенкецу было мало. Своими коленями он заставил Рюко расставить ножки пошире, провел пальцами по промежности... Такого нахальства она не ожидала. Сделала резкий рывок в сторону, дабы освободиться из плена, но физически Сенкецу не собирался ей уступать. Пока Рюко пыталась пробиться к свободе, камуй уже поимел наглости ввести средний палец в девственную дырочку. Хриплый стон Рюко потерялся в сладком поцелуе с Сенкецу. Жар обхватил обоих, заставив на мгновение забыть собственные имена, сущность, потеряться в пылком чувстве. На удивление, Рюко быстро расслабилась, словно смирившись со своей ближайшей участью. Горячий язык Сенкецу сплетался с языком Рюко, обвивался вокруг него, ласкал нёбо. В конце концов, держа палец на приличной глубине, Сенкецу медленно отстранился и шепнул смущенной до смерти Рюко на ушко: - Если я хочу свою женщину, я получу ее, Рюко... От этих слов, казалось, Рюко смутилась даже сильнее, чем от предыдущих действий камуя. Он вновь взглянул в глаза «своей женщины», словно ища в них хоть каплю страсти. И вот она, искра желания и только пробуждающейся похоти, которую Сенкецу захотелось зажечь. Ярче, сильнее, жарче. Тогда он впустил в ход свой шальной пальчик. Рюко стонала, елозя бедрами по стенками, и извивалась под рукой Сенкецу. Палец проникал все глубже и быстрее, пока камуй не решил, что достаточно возбудил Рюко перед главной частью всего процесса, и не вытащил промокший в соках «инструмент». - Сен... кецу... - слабо прошептала Рюко. - Ты... Пристроив ладони на боках девушки, Сенкецу медленно погрузил в нее свой достаточно большой орган, чем вырвал из груди Рюко громкий стон. Зажмурил один глаз, чувствуя давление узкой киски, но на этом не остановился. Каждый медленный толчок сопровождался нежным стоном. Достаточно возбудившись и забывшись в наслаждении, Рюко почти не почувствовала боли от лишения девственности. Лишь блаженство, в котором хотелось утонуть надолго, если не навсегда. Ей нравилось чувствовать себя надетой на пульсирующий горячий ствол, овладевший ею всего за каких-то пару минут, медленно превращающихся в вечность. Оба бушевали в жарком танце страсти, где она не была уже Матой Рюко, бесстрашной и бойкой девушкой, а Сенкецу привычным ей боевым товарищем. Теперь это пара влюбленных, слившихся в повторном, но более развратном поцелуе, заглушающем стоны Рюко. Рывки становились чаще, желание возрастало, переходя в экстаз, в котором чуть не билась жертва похоти Сенкецу. Самому Сенкецу было тяжело сдерживаться. Спустил в Рюко порцию горячей спермы, тем самым заставив кончить и ее. Та обмякла и бессильно откинула голову набок, тихо шепча имя камуя. Сенкецу, завершая первый у обоих половой акт, провел в последний раз язычком от шейки до набухшего соска. Но, к своему удивлению, заметил, что Рюко отключилась с застывшей на лице улыбкой. Сенкецу решил последовать примеру хозяйки, подхватывая ее на руки и кладя на кровать, предварительно вытащив из нее покрасневший член. Плохо спрятанная Камасутра творит чудеса.