Сон ли это?

Я сама не заметила, как в горестных мыслях потеряла сознание прямо на полу. Долгое пребывание в одном положение заставило болеть конечности еще больше. Руки затекли, голова казалась чугунной, а где-то в области желудка беспощадно жгло. «Наверное, это от голода», - подумала я, и огляделась. Комната была в осколках, ковер был намокшим, но в остальном, все было на месте и не тронуто моим внезапным нервным срывом. Я посмотрела в небольшое, маленькое окно, откуда доносилась свежая прохлада, и с удивлением осознала, что уже вечер. Где же Эомер? Странно, уже, наверное, поздно, а он до сих пор не пришел допрашивать меня. Хотя, будет ли это допрос? Или же просто дружеское общение на тему «Кто ты и откуда?». Кто знает... Сейчас я не могла и предполагать, что меня ждет. Встав на ноги, вытерев все еще мокрое лицо от слез, я аккуратно начала собирать осколки руками в одну кучу, дабы никто не порезался ненароком. Но, как всегда, я совершила глупость: стоило мне только на секунду отвлечься, как осколок порезал и без того израненную ладонь. - Ай! – отдернув руку, я взглянула на место пореза, из которого уже просачивались капельки крови. Мало того, что раны только-только начали заживать, так порезав руку еще раз, я увеличила срок заживания всего этого ужаса. Мысленно обругав себя за еще одну глупость, я откинула идею об уборке ковра от стекла и кинув боязливый взгляд на то место, где когда-то стояло зеркало, прошла к кровати. Мне явно опять нужен был отдых. Нервы были напряжены до предела. Я успела лишь подумать о том, что сейчас попытаюсь расслабится и забыть обо все произошедшем, когда дверь отперли. Могу поклясться, что слышала, как провернули ключ в замке. Я едва подавила возмущение, поняв, что меня еще и на ключ закрыли! Дверь медленно открылась, и внутрь вошла Эовин, держа поднос с едой. Оглядев комнату, она застыла, в изумлении открыв рот. - Что здесь произошло? – тихо прошептала она, удивленно взглянув на меня своими серыми глазами. Принцесса была явно расстроена разбитым зеркалом. - Я решила посмотреть на себя в зеркало, – без какого-либо стеснения пробормотала я и слабо улыбнулась. – Выгляжу прекрасно. Лицо роханской девы, и без того побледневшее, стало еще бледнее и холоднее. В глазах засквозила странная, непонятная мне печаль. Подойдя чуть ближе, она поставила поднос с едой на столик и уселась в кресло рядом с кроватью. На Эовин теперь красовалось самое обычное платье, даже чем-то напоминавшее деревенское, серого цвета, с обычными длинными рукавами. - Это я накрыла его полотном, - внезапно Эовин подняла на меня взор, и взглянула на меня так, словно просила прощения. – Я просто не хотела, чтобы ты видела свое отражение, до того как вылечишься. Я хотела как лучше! Я с усилием закусила губу, дабы отрезвить разум. Мне было безумно неприятно видеть, как сама принцесса извиняется передо мной, между прочим, из-за моей же глупости. Мои руки сами потянулись к ее рукам, и я сжала ее ладонь, стараясь ей дать понять, что она не виновата. - Моя госпожа, - тихо прошептала я. - Не корите себя: том, что случилось, лишь моя вина. Я не знаю почему, но присутствие в комнате Эовин помогло мне чуть расслабиться. Она позвала слуг, и те тут же почистили ковер и собрали осколки, а затем она уселась рядом со мной, намереваясь накормить меня. Я могла бы поесть сама, но принцессе доставило удовольствие посмеяться над тем, как мы неряшливо лили суп на одеяло и крошили хлеб прямо в кровать. В эти мгновения, я забывала, что являюсь пленницей. - Ты говорила, что Эомер придет допросить меня, - мы практически сразу перешли на «ты», что еще более разрядило обстановку. - Ах, да... Думаю, теперь это не нужно. Эомер был изгнан из Рохана, – сглотнув пробормотала она, а ее улыбка в миг погасла. Я тут же напряглась. Обстановка и в этом дворце оказалась не такой уж и обычной, здесь явно что-то творилось. Как и во всем Средиземье. - Впрочем, это значит, что допрос тебе устрою я, – рассмеялась принцесса, состроив странную, важную гримасу. - Да неужели! Само ваше величество будет меня допрашивать! – с притворным почтением, я склонила голову, будто бы кланяясь, вызвав своими действиями долгий, звонкий смех девушки. Посмявшись вволю, мы, наконец, заговорили более серьезно: - И все же, Тариэль, - Эовин уже знала мое имя, и, теперь при любой возможности обращалась ко мне именно так. – Мне бы было интересно узнать, как ты оказалась в лапах у орков. Я вздохнула, понимая, насколько больная это для меня тема. Вспоминать братство, кольцо, Фродо, Леголаса, Арагорна... Боромира... Все это было словно воспоминанием, в которое я не хотела совсем верить. Да и вообще, стоило ли рассказывать ей сейчас о кольце? Я просто слегка поменяла историю, точнее, совсем чуть-чуть: - Нас было девять, не считая меня, – я мысленно вспомнила каждого члена братства, стараясь разглядеть в своем воображении их лица. – У нас был своего рода поход. Мы направлялись куда-то, но я не могу вспомнить куда, – я прикусила язык, соврав вновь. Это было до боли неприятно и подло с моей стороны, но я не могла именно СЕЙЧАС рассказать Эовин обо всем более подробно. - Четверо хоббитов... - с улыбкой произнесла я, вспоминая Мерри, Пипина, Фродо и Сэма. Я хотела продолжить, но, Эовин дала мне понять взглядом, что хоббиты ей незнакомы. - Чудесные существа они, - вздохнула я. - чуткие, храбрые и просто до ужаса милые. Они низкие, меньше, чем гномы, но при этом их сердца огромны и не уступают сердцам обычных людей, нет, даже превосходят их в несколько раз. Любят поесть, вкусно готовят и, конечно, обожают курить трубку. Так же, они хорошо осведомлены о природе, в частности, о цветах, - здесь мне вспомнился Сэм. Я не заметила, как одна слезинка успела скатится по моей щеке, потому что воспоминания были теплыми, свежими, но при этом такими ненастоящими. Вспомнился тот день, когда мы с Сэмом разговорились о розах, о его любимых цветах, которые он ценил больше золота. Теперь я даже понимаю почему розы: ему нравилась Рози Коттон! - А еще, они шутливые малые, так поднимают настроение! - я продолжила и улыбнулась, вспоминая Мерри и Пипина, что никогда не давали мне грустить. – И знаешь, Эовин, они благородны и умны, – тут-то и мысленному взору предстал Фродо. Всегда считала его таковым. - А еще? Кто был с вами еще? – с легкой улыбкой, проговорила Эовин, проникнувшись моими рассказами. - Еще с нами был старик-колдун... – я с грустью вспомнила умные с хитринкой глаза Гэндальфа, что давали мне уверенность в том, что Братство всегда будет невредимым, ведь он наш глава, не даст нам оступиться. А потом, вспомнился тот день, когда он рухнул в темноту вместе С Балрогом, забрав за собой и мою надежду. – Но он погиб, - с тоской проговорила я, и прикрыв глаза, продолжила: - Еще, был гном. Очень веселый, никогда не унывающий, иногда бурчащий всякие гадости, – я усмехнулась, вспоминая, как препирались Гимли и Леголас. Стоило мне только помянуть имя эльфа, как его образ возник в голове сам собой. Я тяжело вздохнула, что, кстати, не укрылось от Эовин: - Еще кто-то? – дева нахмурилась, явно заметив о том, как мне тяжело стало рассказывать. - Да, трое, один из них - эльф. Он... мой... – слова встали в горле комом, и я с усилием попыталась выговорить то, что хотела, но вместо этого с губ слетело совсем другое: - Эльф - мой друг. И еще два человека, один из которых погиб в бою, а другой – мой брат. Но я не знаю, жив ли он. Воцарилась тишина, я сглотнула. В горле до ужаса пересохло, я и представить себе не могла, что будет, узнай я о смерти хоть одного из братства. - Я знаю какого это, - Эовин первая нарушила молчание, заговорив с такой тоской, что все мои конечности похолодели. – Знаю, какого это, потерять родное, – ее губы дрогнули и, посмотрев на меня, она поправила упавшую ей на лицо прядь волос. - Теодред - сын моего дяди. Он был убит орками. - Мне очень жаль. Сердце болезненно кольнуло, и я с ужасом представила себя на месте Эовин. Но нет, даже мысль такая заставляет мое сердце пропускать удары. Время было очень поздним, я поняла это по зловещей тишине, что начала окутывать комнату. Для Эовин это явно не было чем-то необычайным, словно она к этому привыкла. А, как оказалось, именно - она уже привыкла к этой зловещей тишине. Теоден – король Рохана, начал сходить с ума. Никто не знал почему и как, но он не управлял государством, он почти не мог говорить, да он даже не пришел на погребение своего собственного сына! Здесь явно были замешаны чьи-то чары, что не скрылось даже от незнакомой с магией Эовин. Грима Гнилоуст был его советчиком, а сейчас - тем, кто заведовал этим замком, как своим собственным. По этой причине я и была заперта. Грима боялся незнакомцев, как огня, любой чужак был настоящей угрозой для него. «Гэндальфа на тебя не хватает, поганый Гнилоуст», - думала я, пока Эовин собиралась уходить к себе в спальню. Однако я остановила ее и попросила остаться этой ночью со мной. Кровать не была маленькой, так что спать было бы и вдвоем уютно. Признаться, мне не хотелось, чтобы она уходила, ведь сейчас, Эовин была единственной, кто напоминал мне о том, что я еще жива и борьба еще продолжается. Принцесса охотно осталась, а потом и выяснилась сама причина, по которой она ненавидела сидеть одна в своей комнате: - Стены моей опочивальни сдавливают меня, и даже там мне кажется, что Грима следит за мной и тихо душит, – устроившись рядом на кровати, она неотрывно глядела в потолок. - Мне тоже... Как ни странно, – вздохнула я, тоже устремив взгляд в потолок. Теперь было ясно, по какой причине в замке царила такая атмосфера. Это были дела именно этого предателя. Я подозревала, что он наверняка был подкуплен кем-то из наших врагов. Хотя сейчас было уже слишком трудно и глупо думать о таких серьезных вещах. Мне был нужен отдых. Сквозь сон я попросила Эовин рассказать мне об этом прекрасном, как она говорила, городе. Она говорила тихо, и каждое ее словечко действовало на меня не хуже колыбельной: - Рохан, это государство у северных границ Гондора. А наши земли – это широкие степи с морем травы, в которой так и хочется нежится, подставляя свое лицо теплому солнышку. Везде и всегда слышен цокот копыт и ржание роханских коней – гордости нашего народа. А еще, я не могу забыть запах цветов. В особенности – симбельмине. Этот цветок растет на курганах королей Рохана, а теперь и Теодреда. Запах у него такой, что забыть его невозможно! Я до сих пор помню этот тонкий, едва уловимый аромат, который заставляет меня вздрагивать, ведь он – это вечная память королям Рохана. Он цветет круглый год, а лепестки его белые, словно снег. В детстве я называла эти цветы «земными звездами»... Я не вспомню более ничего, что было рассказано роханской принцессой, ибо тогда сон окутал меня своими объятиями, и впервые за столько дней я уснула крепким, непробудным сном без каких-либо сновидений.