Пять смертей Реймонда Реддингтона

Первый раз Реймонд Реддингтон умер в 1990 году, незадолго до Рождества. Для ФБР эта дата означала, скорее, его второе рождение в качестве международного преступника и предателя родины, но для самого Рэда это было концом его прошлой жизни. По крайней мере, в этом был его план. Исчезнуть, сменить имя и внешность, навсегда перестать быть собой, стерев даже любые намёки на собственное существование. Принимая это решение, он искренне верил, что таким образом выводит из-под удара своих родных и близких. Позже, оглядываясь назад, он понимал, что это было в высшей степени наивно с его стороны. Единственное, что могло уберечь его семью, это его настоящая смерть. Впрочем, скорее, это уберегло бы его самого от всего, что последовало за его исчезновением. Второй раз он умер всего годом позднее, когда до него великодушно донесли известие об исчезновении его дочери. Донесли так, чтобы у него не осталось сомнений: она мертва. Вместе с ней умерло то немногое, что ещё оставалось от прежнего Реддингтона. Человек, за которым впоследствии охотились спецслужбы сразу нескольких стран, был предателем, шпионом, финансировал террористические группировки по всему миру и запускал политические процессы, приводившие к революциям и войнам. Кто-то считал его монстром, кто-то — надёжным и респектабельным деловым партнёром. Но никто больше не называл его отцом, и Рэд больше не видел смысла играть по чужим правилам. Зачем, если он так хорошо умеет устанавливать собственные? В третий раз он умер где-то в горах между Эквадором и Перу, и это та история, о которой он не любит вспоминать. На память о ней у Рэда остался не слишком эстетичный шрам на спине. Строго говоря, это нельзя было назвать полноценной смертью. Сердце Рэда не останавливалось ни на секунду, большую часть времени он даже находился в сознании и давал инструкции своему невольному врачу, мальчишке лет шестнадцати, который единственный из всего отряда имел хоть малейшее представление о медицине: его мать была сельской повитухой. Рана была тяжёлой и достаточно опасной, но Рэд знал, что ему невероятно повезло. Он не должен был выжить. Это знал он, и это знали те, кто подослал к нему убийцу, так что целых два месяца он официально числился мёртвым. Передышка позволила ему восстановить силы и легко вернуть утраченное положение в Эквадоре. Он знал, что не умирал на самом деле. Но глядя на себя в зеркало, не мог отделаться от ощущения, что в собственных глазах видит смерть. Четвёртую смерть Рэд пережил в Марракеше, и на этот раз он действительно был мёртв на протяжении целых двух минут. Об этом он рассказывать как раз любит — никогда не вдаваясь в подробности, но неизменно подчёркивая, что это был восхитительный опыт. Повторять эксперимент он, впрочем, не собирался. Игры с контролем дыхания никогда не входили в число его увлечений, вне зависимости от того, использовалось ли для этого удушение или утопление. Хотя, пожалуй, удушение было чуточку приятнее по последствиям. После этого случая он стал намного легче относиться к жизни. Словно эти две минуты между тем и этим светом действительно приоткрыли ему некую истину. Пятый раз был самым незаметным и самым страшным. Его предали, и он пустил пулю в голову человеку, к которому привык относиться, как к своему ученику. Ансло Гаррик не принадлежал к числу людей, которые могли бы вызвать у кого-то симпатию, но он был умён, решителен, умел просчитывать на шаг вперёд и был без остатка предан Рэду. Таких людей в жизни Реддингтона всегда было мало, и он держался за них, отвечая им честностью на честность, преданностью на преданность, готовностью защищать их так же, как они защищали его самого — ценой собственной жизни. Ансло Гаррик предал его, и для Рэда стал шоком даже не сам факт предательства — он не мог поверить в то, что ошибся в нём. Он пустил ему пулю в голову и поклялся никогда никому не доверять. С этого момента никто не мог быть уверенным в искренности Реймонда Реддингтона. Он был готов к встрече с Элизабет Кин ещё задолго до того, как эта встреча состоялась. Он наблюдал за ней долгие годы и знал, что она упряма, умна и проницательна, а также весьма женственна, даже невзирая на мальчишеские замашки и страсть к спортивной одежде, от которых она избавилась лишь в более зрелом возрасте. Но он всё равно оказался совершенно не готов к ней. К её прямолинейной, сметающей всё на своём пути честности, к её удивительной способности смотреть прямо ему в душу, к её жажде жизни и справедливости, к тому внутреннему огню, который пылал внутри неё, помогая пройти через любые испытания. Он оказался не готов к ручке, воткнутой ему в горло не с целью убить, а с целью доказать свою искренность, с целью впечатлить. Реймонд Реддингтон был мёртв уже слишком долго, и смерть, давно переставшая дышать ему в затылок, смотрела теперь его глазами. Но рядом с Элизабет Кин он неожиданно для самого себя захотел снова стать живым. Потому что мёртвые не способны на то, чего он не смог сделать для своей дочери: мёртвые не умеют спасать. А Элизабет Кин он обязан был спасти.