***
Наото застыла перед дверью с наклеенным на неё листком бумаги, на котором было на принтере напечатано «Курсы кройки и шитья» и робко постучалась. - Открыто, входите! – крикнули оттуда. Наото насторожилась – мужской голос. Мужской, прокуренный голос, мать его! - Может мне просто показалось? – сказала самой себе Наото и вздохнув, вошла в комнату. И тут же вскрикнула: -Бадоу! -Ей, детка! – улыбнулся ей рыжий ублюдок, дымя в потолок. Рядом с ним сидела девочка лет десяти, вышивающая на пяльцах. Когда Наото закричала, она повернулась в её сторону и, сурово сдвинув бровки, приложила пальчик к губам. - Ты, давай, не кричи, а садись давай,- сказал Бадоу. – И не пугай Полли. - Полли? – не поняла Наото. - Привет, - девочка помахала ей рукой. – Это я Полли. А ты кто? - А я Наото, - неловко улыбнулась Фуюмине. – Приятно познакомиться. -Итак, - Бадоу выпустил колечко дыма изо рта. – Начнем с азов: будем учиться пришивать пуговицы. - Какого черта, Бадоу? – тихо спросила его Наото. - А ты думаешь, (Полли, закрой ушки) я только с этим пергидрольным пидором хожу мудаков валить, а? – Бадоу достал из кармана яркую пачку, вытащил оттуда помятую папиросу и засунул в рот. – Нихера! Пастор платит мало, еле хватает за квартиру заплатить. Вот приходится подрабатывать! - Давать уроки шитья? – удивилась Наото. - Ну почему? Я еще в кофейне подрабатываю. А эти уроки так, - Парень закурил и выпустил сизый вонючий дым в пространство комнаты, – Всего лишь увлечение. Хобби, так сказать. Он посмотрел на девочку, забавно зажмурившую глаза и закрывающую уши руками. - Полли, можешь убрать ручки от ушей, больше ничего плохого дядя Бадоу не будет говорить. - Ты материшься как сапожник и дымишь как паровоз... – возмутилась Наото. - А также я учу детей, да, - улыбаясь, добавил Бадоу. - И... и детей учишь, да. Как у тебя могут быть ученики?! - Видишь ли, Наото, - сказал Бадоу,- так как это всего-лишь мое хобби, я учу просто и эффективно. Делать мне-то, по сути, нечего – сиди, плюй в потолок и следи, чтобы ученики делали все как надо. Но если ты будешь делать что-то не так, получишь пиздюлей. Все ясно и понятно, верно? Так что давай, давай, Наото, рот закрой и начинаем пуговички пришивать. Аккуратно, без спешки. Шитье – это искусство, Наото, а искусство требует жертв. Наото вздохнула. Она разложила свои швейные принадлежности на столе, вдела иголку в нитку и посмотрела на пуговицу и кусок ткани, которые положил перед ней Бадоу. - А как пришивать-то? – спросила она. - Смотри за рукой, - Бадоу взял у Наото иголку с ниткой и ловко пришил пуговицу к лоскуту. - И все? – удивилась Наото. - И все,- ответил, улыбаясь, Бадоу. – Дерзай. С пятой попытки пуговица была- таки пришита. Остальные четыре попытки сопровождались ехидными комментариями Бадоу, Наото огрызалась, и со злости рвала лоскуты с только что пришитыми пуговицами, из-за чего Бадоу заставлял её пришивать пуговицы по-новому. Спустя двадцать минут рыжему засранцу пришла в голову больная идея заставить Наото сшивать порванные клочки лоскутков, что Наото восприняла как форменное издевательство. - Это что, очередная издевка? – спросила она, кипя от злости. - Это пэтчворк, - спокойно ответил Бадоу. - Что еще за пэтчворк? - Вид шитья, когда из лоскутов ткани получаются милые вещички,- усмехнулся Бадоу. Наото встала. Взяла ножницы со стола. - Ты ведь будешь не против, если я попрактикуюсь на тебе? – невинно улыбаясь, сказала Наото. Бадоу испуганно сглотнул.***
- Что у тебя с рубашкой, ты, рыжая тварь? – спросил у Бадоу Гейне, недоуменно разглядывая напарника. Бадоу шмыгнул носом, мрачно посмотрел на альбиноса. - ПэтЧворк, мать его.