Мотылёк

Был пожар. Пламя ласкало оголенные участки тела, норовя уничтожить целиком. Где-то громыхали взрывы, погребая под собой волшебников. От затхлого дыма дышать было невозможно. Правильно говорят: ад на земле. По другому и не скажешь. Пробравшись сквозь завесу огня, нервно озираюсь в поисках наших. Вдалеке вижу Полумну в окружении пожирателей и понимаю, что ей не спастись. Бросаю Ступефаем в ближайшего ко мне врага и стараюсь прорваться к ней. Но… Не успеваю. Только вижу ее удивленное лицо, которое всегда смотрело на мир с легкой мечтательной улыбкой на устах. Тихим отголоском в ушах звучит Авада, и я падаю на землю в отчаянии. Нет. Нет. Нет. Нееееет! Поднимаю взгляд на супругов Забини: отчаяние в глазах женщины и превосходство во взоре мужчины. Превосходство? Превосходство!? Твою мать! Не-на-ви-жу. Как же я вас всех ненавижу. Гореть вам всем в Аду. И мне с вами. Ничем не лучше – руки также по локоть в крови. Но дети… Дети невиноваты. Никогда. А Полумна… Полумна за всю свою жизнь ничем сильнее Ступефая не бросала в своего оппонента. Ребенок с телом взрослого. Как и большинство здесь. Дети войны. Мы родились, чтобы умереть. Чтобы убивать. И быть убитыми. Ради кого эта война, если в живых никого не останется? Спотыкаюсь об чье-то тело, но бреду дальше. Давай же Гермиона! Ты сможешь. Ничего, что легкие разрываются. Что ног не чувствую. Пальцы онемели – палочку невозможно держать. Покрывало дыма застилает глаза. Давай же, Гермиона! Ты сможешь… Всегда могла. И сейчас сможешь. Вспомни улыбку Гарри. Его зеленые глаза, которые ищут в людях только хорошее. И находят. Вспомни Рона. Милого, рыжего Рона, который всегда прикроет тебе спину, чтобы не случилось. Вспомни Полумну. Ее тонкие пальчики, которые всегда тебя поддерживали, несмотря на свою хрупкость. Вспомни, Гермиона. Вспомни. И шагай. Шагай дальше. К тем, из-за которых ладонь небесной девочки больше не сожмет твою. Чьи воздушные косы ты больше не заплетешь в колосок. Ее отдаленный смех никогда больше не потревожит твой покой. Покой, которым ты так дорожила. И которого ты больше не изведаешь. Давай, Гермиона. Вперед. Вот так. Палочку ровнее. И вспоминай. Вспоминай, милая Гермиона, вспоминай образ небесной девочки. Белое полотно ее волос, которое всегда закрывало свою хозяйку от чужих взглядов – сейчас пропитано кровью. А глаза… Глаза…. Ты их так любила. Никогда больше не посмотрят на тебя. Ласковая, небесная девочка. Теперь ты уже навеки слилась с небом. Рождена им и к нему же возвратишься. Наконец оно вернуло частичку себя, которую так опрометчиво забыло здесь. Ты так и не стала частью этого мира, но убита за его грехи. - Авада Кедавра! И точно такое же удивление на лице Забини старшего. Просыпаюсь. Холодный пот обволакивает тело, заставляя стучать зубы. А горло саднит от криков. Бреду в ванную, по пути захватив чистую одежду. Пустив воду, чтобы наполнилась, оборачиваюсь назад и вижу свое отражение. Размытое от пара. Или от того что я плачу? Протираю ладонью, оставляя кровавые разводы на зеркале. Кровь. От кровоточащих ногтей? Или все же из носа. Неровные красные дорожки покрывают весь подбородок и шею, превратив тело в какую-то карту. Оборачиваюсь в профиль: да, из ушей тоже красный водопад. К черту! Пусть течет. Пусть вся вытечет. Может, хоть тогда я обрету свою свободу. Свой покой. И встречусь с тобой, моя небесная девочка. Руководствуюсь принципом: часто, но мало. Или все же: редко, но много?