Павана

Двигается она изящно, в меру пошло, так, будто посвятила всю свою жизнь хореографии. Хотя, на самом деле, жизнь она посвятила выживанию и сексу. Упругие бедра в такт музыке — той самой, безвкусной клубной музыке — извиваются в безумном танце. Руки скользят по собственной груди, по талии, ниже — задевая подол короткого синего платья, слегка приподнимая его, взлетают вверх, пальцы касаются волос и в прелестном жесте откидывают их назад. Колени сгибаются, и она, легко покачивая бедрами, слегка опускается, а секундой спустя вновь поднимается так же легко, но в ритм. Дышит ровно — она привыкла много и долго танцевать, к тому же она вампир и одышкой не страдает. Ее танец не прерывается, когда заходит он. Тогда он сам прерывает этот танец. Он в секунду оказывается возле магнитофона и нажимает паузу. Она замирает, берет с тумбочки бутылку коньяка, отпивает. Морщится, тянет хрипловато: — Даже поплясать перед неминуемой смертью не даешь. Ты безжалостен, — усмехается она горько, — ты ужасен, Клаус. — Кэ-этрин, — тянет с изумительным британским акцентом Майклсон, а ямочки на его щеках как бы в противовес словам Пирс становится еще милее, и очаровательнее кажется его улыбка, — ты сама виновата в таком отношении к себе, милая. Кэтрин снова морщится, но старается замаскировать это под улыбку. Клаус перестает нажимать кнопку "далее" и делает громче. Кэтрин не сразу, с огромным удивлением узнает знакомую мелодию. Павана. Пирс не слышала этой музыки столько же, сколько называет себя Кэтрин, а не Катериной. Клаус протягивает руку, и тело Кэтрин, будто вспомнив танец раньше, чем она сама, подается вперед. Нога Клауса скользит назад, а Кэтрин двигается плавно, будто только вчера, являясь придворной дамой оттанцевала бал. В ее голове навязчиво всплывают образы — роковое знакомство с Майклснонами и эта чертова павана. Эта чертова павана — первый их танец. У Клауса всегда было странное чувство юмора. Приглашая Кэтрин на танец сейчас, он знал, что это последние мелодии, которые слышит мисс Пирс в своей жизни.