По ошибке

Irma — I Know https://vk.com/audios115755283? q=irma%20i%20know

Когда мы понимаем, что жизнь — это череда случайностей? Когда нас окатывает из грязной лужи и мы опаздываем на свой рейс, а через час слышим сводки о теракте? Когда человек, который протаранил нашу машину, оказывается Любовью всей вашей Жизни или тридцати трёх дней? Или когда мы понимаем, что одна секунда может изменить всю нашу жизнь? Наверное, у каждого такой момент наступает по-разному. Недавно наступил и мой. И я не могу сказать, что верила в «случайность» до этого. Нет. Напротив, считала себя отъявленным скептиком. Но когда эта самая Случайность стучит вам в дверь и напоминает всем своим видом о чём-то далеком и, вроде как, забытом, невольно начинаешь задумываться. А так ли всевластны мы над своими судьбами? Ведь, поверьте, будь на то моя воля, эта Случайность прошла бы меня десятой дорогой. Будь Моя воля, я бы лучше заработала амнезию, чтобы навсегда стереть эту Случайность из своей памяти. Случайности делают нас слабыми. Они разрушают даже самую хорошо выстроенную защиту. Случайности созданы только для того, чтобы сбивать людей с толку. И, поверьте, я основываюсь не только на своём опыте. На моих глазах десятки женщин говорили о том, что жизнь — пересечение дорог, и старые, давно, кажется, покрытые пылью события/люди могут напомнить о себе в самый неподходящий момент. У одной моей знакомой это была песня, которую она услышала в баре, в который забрела в тот день только из-за того, что решила прогуляться пешком. Песня эта была исполнена ещё при динозаврах, и у меня до сих пор вызывает недоумение, чем руководствовался парень, поставивший её. Но факт оставался фактом, и в тот вечер я выслушивала всхлипы этой самой знакомой, которая рассказала, как эту самую песню ей пел один из её бывших. Она подчеркнула, что «не просто бывший», а «тот самый, невероятный мужчина её мечты». Только не в Нью-Йорке, деточка. Смысл этой истории таков, что какая-то жалкая песня, которая заиграла в Нужном месте, в Нужное время, и стала той самой Случайностью, которая заставила мою знакомую Чуть-больше-чем-за-тридцать-пять найти Того-самого-Мужчину-с-плохим-музыкальным-вкусом, и, насколько я осведомлена, этим летом они сыграют свадьбу. Была бы свадьба, если бы в том баре крутили Кэти Перри? Не думаю. Вы спросите, что буду делать я со своей Случайностью? Я не знаю. На самом деле, я даже не уверена, что эта Случайность мне нужна, но, как мудро заметила моя подруга, Случайность на то она и Случайность, что, появившись однажды, она будет повторяться снова и снова, пока не удостоверится, что ты усвоила урок. Думаю ли я так? Нет. Изменится ли моё мнение? Время покажет. А пока я продолжу жить в городе своей мечты, наслаждаться своей работой и думать о том, как бы купить те шикарные перчатки от «Burberry». Люси Хартфилия. «NYʼs Mistakes».

***

      Каждый день Нацу Драгнила начинался в 05:30 утра под приятную мелодию одного-единственного будильника на телефоне (сказали бы это ему в двадцать, он бы только посмеялся над наивностью бедного человека). После водных процедур шёл лёгкий завтрак, включающий какую-нибудь кашу и — в обязательном порядке — апельсиновый сок. Загружая в плеер новые треки с iTunes и цепляя на голову излюбленную бейсболку, он отправлялся на пробежку в Центральный парк, где любил наблюдать за просыпающимся городом. Была какая-то магия в том, как относительную тишину начинали разрывать посторонние звуки. Обычно Нацу брал на пробежку блокнот и ручку, чтобы, если вдруг произойдёт что-то, что потребует непременного записывания, всё было под рукой.       В Нью-Йорке он нашёл настоящий гейзер из новых идей. За один день он мог стать свидетелем стольких событий, что по-своему тихий и спокойный Лос-Анджелес (конечно, он немного утрировал) мог только позавидовать.       И он решил, что переезд сюда, хоть и не на долгое время, оказался вполне хорошей идеей. Стопка блокнотов, покоящихся возле его гитары и синтезатора, говорили сами за себя.       — Я думаю, что ты просто обманываешь себя, — прогибаясь в спине, проговорила Люси. Шёл второй день, как они решили бегать вместе. — Ты жил в Нью-Йорке, ты боготворил его и, наверное, даже не думал уезжать отсюда. А когда ты всё-таки собрал свои манатки и только по известным тебе причинам уехал, то просто решил убедить себя в том, что там «намного лучше и прекрасней», чем в «ужасном, прогнившем» Большом Яблоке. Это лишь способ уверить себя, что ты счастлив и без какого-то там города. Поверь мне, Нацу, я вижу это каждый день. Женщины приходят через месяц после разрыва и рассказывают о том, что им и без отношений живётся прекрасно. Самая популярная отговорка… Думаю, ты и сам знаешь.       — «Я теперь решила сосредоточиться на карьере?»       Люси кивнула и коснулась ладонями до ещё не нагретого полуденным солнцем асфальта.       — Именно! Карьера, хобби, родственники. Сразу же находится тысяча и одна причина, по которой отношения — отстой, и прожить без них жизнь вполне реально.       Нацу проводил взглядом прошедшую мимо них пожилую пару. Старичкам разве не положено спать в это время?       — Но я действительно думал, что ЭлЭй прекрасен.       Люси выпрямилась, посмотрев на парня, и весь её вид говорил о том, что он не понимал самых элементарных вещей.       — Всё потому, что Лос-Анджелес действительно прекрасен. Прости, конечно, что всё проецирую на отношения, но, как говорится, в чём сильна, — проговорила девушка. — Мы можем встречаться с десятками людей за всю свою жизнь. Но всегда кто-то будет ближе всех. Кто-то, кто лучше нас понимает, кто лучше шутит и смеётся над нашими шутками, у кого отличный музыкальный вкус и кто взахлёб смотрит те же фильмы, которые смотрим мы. И этот человек всегда будет незримо сопровождать все твои отношения. «Она так красива, но у Кэти глаза сияли, как ночной небосвод», «О, она читает Диккенса, но Кэти могла процитировать Уайльда», «Ох, она смотрит классику, но Кэти не прочь была посмотреть со мной боевики», «Она так охеренна в постели, но с Кэти мы занимались любовью» и прочая чепуха в подобном духе. И каким бы шикарным ни был Лос-Анджелес, какие бы у него ни были «формы», как бы «горяч» и «сексуален» он ни был, ты всё равно будешь думать о шумном Нью-Йорке, с его огнями и ароматом дешёвого скотча.       — И что ты мне предлагаешь? — спросил Нацу, посмотрев на закончившую свою речь девушку. — Бросить всё и остаться здесь, потому что на какой-то жалкий миг у меня появилась мысль, что Нью-Йорк лучше?       Люси сделала глоток из тумблера, похоже, раздумывая над своим ответом. И Нацу поймал себя на мысли, что ответ девушки действительно имел для него значение.       — Я предлагаю провести отведённые тебе полгода в полной гармонии с городом, не задумываясь над тем, где твоё место и где тебе лучше. Лови момент, Нацу, не забивай голову пустяками и просто живи. В конце концов, разве не об этом твои песни?       — Я был вдохновлён Лос-Анджелесом, — прошептал Нацу, чувствуя, что она права. Его песни были о жизни, о свободе и любви. ЭлЭй был его городом. Это точно.       Люси, заметив изменившееся лицо Нацу, усмехнулась, вкладывая тумблер ему в руку.       — Вот только какой именно город тебя вдохновил на альбом, который принёс тебе славу? Это было далеко не ангельское место с приторно-голубым небосводом над головой, ведь так?       Нацу сделал глоток, с удивлением отмечая кисловатый вкус апельсина. Этот вкус навеял давно забытое чувство. Что-то знакомое и почти неуловимое.       — На «By Mistakes» меня вдохновил не город, — прошептал парень, всё ещё не понимая, почему апельсиновый сок так на него подействовал.       — А что?       Он поднял голову, встречаясь взглядом с журналисткой.       — Ошибка, — просто ответил парень, отдавая владелице стакан. — Простая ошибка.       Люси как-то странно улыбнулась, чуть кивнув, и, развернувшись, резко сорвалась с места.       — Кто последний, тот угощает кофе! — донеслось до ушей Нацу.       Драгнил не собирался проигрывать.

***

      К: Нацу вновь был замечен в компании Люси Хартфилии. [прикреплено 9 изображений].       Сам Нацу прокомментировал эти зачастившие посиделки так: «Наше с Люси знакомство произошло давно. Если не ошибаюсь, лет шесть назад. Она была частым гостем в кофейне, в которой я работал. Не скажу, что мы были близкими друзьями, но сейчас, спустя столько лет, я рад старым знакомым. Тем более, что по стечению обстоятельств мы оказались соседями по лестничной площадке».       Так что, девочки, нет причин для беспокойства.       Л: Хм, мне одной кажется, что так все романтические комедии и начинаются?       М: Л, ха, точно! «Она приходила в эту кофейню ради кофе и его улыбки. Он работал только по тем дням, когда она переступала порог кофейни. Но судьба разделила их на долгие шесть лет. Найдут ли они свою любовь друг в друге смотрите в кино этой осенью!».       О: М, сплюнь! Не хватало нам Флер 2.0. Ему сейчас не нужна девушка. Пусть на карьере сосредоточится.       К: Нацу, кстати, не только в обществе Хартфилии замечен. Со своей партнёршей тоже есть пара милых фоточек. [прикреплено 5 изображений]       Д: ОМГ, он её за талию держит! Какого хрена?!       М: Воу, химия так и плещет! Чувствую, горячая будет постановка!       О: Я их уже шипперю! ♥_♥ НаНни — канон!       М: О, я их шипперила ещё с момента, когда вывесили список актёров на «Муллен Руж»! Действительно красивая пара.       П: Блин, я что одна НаЛю шипперю?       К: П, не одна ^_-

***

      — Фух, какая шумиха поднялась из-за твоих фотографий с Хартфилией, — возбуждённо проговорила Эвер, что-то высматривая на своём планшете.       Нацу закатил глаза. Он никогда не понимал всего этого ажиотажа вокруг своей личной жизни. Да, он должен был осознавать, что со статусом звезды придёт и всеобщее внимание, но это странное и нелогичное желание фанатов знать, с кем он спит, обескураживало.       — Мы с Люси просто друзья.       — Да хоть гиппопотамы, мне всё равно. Главное, что это приносит нужные результаты, — отмахнулась женщина.       Вздохнув, парень открыл перед агентом дверь в театр. Конечно, он должен был понять, что Эвер будет в восторге от этой ситуации, хоть сам он и не считал свои отношения с журналисткой чем-то запредельным. Да, у них было отличное первое свидание (Люси ведь подтвердила, что это было свидание!) с вином и джазовой музыкой, но дальше этого пока их отношения не зашли. На самом деле, всё, кажется, застыло на месте, и он точно не мог сказать, из-за кого. С одной стороны, Люси не подавала никаких признаков того, что хотела бы зайти дальше, с другой, он сам хотел насладиться повисшей между ними атмосферой покалывающего напряжения.       Театр «Гершвин» встретил Нацу высокими потолками и ароматом полироли; Джим и Марли (статисты) улыбнулись и тихо поприветствовали, проводив его каким-то странным нечитаемым взглядом. Нацу перекинул рюкзак на другое плечо, начав медленный спуск в сторону небольшой округлой сцены, которая, не скрытая несколькими занавесами, была полностью представлена взгляду парня. В задней части сцены можно было увидеть готовящиеся декорации для «Муллен Руж», и Нацу с восторгом распознал красочные заготовки для парижского пейзажа и яркие декорации для небезызвестного борделя.       Нацу видел в Бродвее нечто завораживающее. Нечто, что своим изяществом и утончённостью пленяло взор, и ему до сих пор не верилось, что эта прекрасная дама, имя которой Бродвей, обратила свой взор в его сторону.       — Нацу!       Парень усмехнулся, завидев вышедшею из-за кулис девушку, которая с громким кличем, укутанная в несколько слоёв шёлка и сатина, рванула в его сторону, столкнувшись на пути с Эвер и даже не обратив на это внимания.       — Привет, Дженни, — поприветствовал Нацу свою партнёршу.       Девушка заключила его в объятья. Парень рассмеялся, обвив тонкую талию руками. Дженни Реалайт представляла из себя весьма интересный субъект. При первом же знакомстве (а это было на его втором прослушивании, когда они проходили тест на химию) девушка показалась Драгнилу, как бы это сказать помягче… той ещё сукой. По крайней мере, её ничего не выражающий взгляд, гордая осанка и привычка говорить агенту: «Разберись сам», наводили на такие мысли. Через несколько минут, отыгрывая с Дженни сцену в комнате Сатин, Нацу решил, что с данной особой он точно сработается. Роковая красотка прекрасно влилась в образ огненной куртизанки, а позже блестяще показала ранимую натуру главной героини. На время же начала репетиций Драгнил пришёл к неутешительному выводу, что у него были серьёзные галлюцинации, потому что эта вечно улыбающаяся и шутящая девушка, которая радовалась по любому поводу подобно ребёнку, не была похожа на представшую перед ним в первый день знакомства ледяную стену. На вопрос Драгнила о причине таких кардинальных метаморфоз, девушка только отмахнулась.       — Моя бабушка всегда говорила: «Джен, никогда не показывай людям себя настоящую в первый день знакомства. Пусть они не строят глупых надежд заранее».       Так Нацу обзавёлся ещё одним другом, который разделял его любовь к кофе и хорошей музыке.       — Драгнил, ты гляди, какие мне обновки подкатили, — оторвавшись от парня, воскликнула Дженни, продемонстрировав пышное алое платье с обтягивающим чёрным корсетом и высоким вырезом до середины бедра. — Боюсь, как бы мужское население зала не умерло прямо на своих местах!       — Боюсь, что так и будет, — усмехнулся парень. — Эй, народ, зачем я вообще нужен этой постановке? На меня же всё равно будет ноль внимания.       — Только не надо принижать свои достоинства. Ты бы сначала свои наряды увидел.       Нацу обхватил девушку за талию, двинувшись в сторону сцены.       — Надеюсь, меня не ждут корсеты, подвязки и чулки, — прошептал он.       Дженни тряхнула своими светлыми кудрями.       — О, нет! Ты в сексуальных чулках уж точно затмишь меня, а это мы позволить не можем!       — Однозначно.

***

«Сердцеед Нацу Драгнил покоряет новые вершины

После недавнего расставания с известной фотомоделью Флер Колонной солист группы „Flying Dragons“ не долго был безутешен. Вернувшись с мирового турне своей группы и приступив к работе над перезапуском бродвейского мюзикла „Муллен Руж“, певец нашёл утешения в покорении сердец двух роковых красоток. Как сообщил наш источник, одной из жертв обаятельного соблазнителя является главный редактор „NYʼs Mistakes“ Люси Хартфилия, которая, по словам самого Нацу, является его соседкой по лестничной площадке и по совместительству давней знакомой. Подкопавшись чуть глубже, мы выяснили, что обоих связывают общие знакомые и общее прошлое. Возможно ли, что когда-то между Снежной королевой Нью-Йорка и простым бариста из Техаса было нечто большее, чем простые отношения бариста и посетителя? Также чары Нацу достигли Дженни Реалайт — исполнительницы роли Сатин в мюзикле „Муллен Руж“. И действительно, данный роман пророчили ещё со времён, когда стало известно, кто же будет играть главные роли в этой постановке. Сердцеед Драгнил не мог пропустить мимо себя столь лакомый кусочек, и мы не будем удивлены, если их отношения давно уже перешли грань дружеских. Пару часто видят вместе, весело проводящих время и находящихся в непозволительной близости друг к другу. Так что же из этого правда? Кто на самом деле стала новой Музой сердца певца? Королева льдов или же сексуальная дьяволица? Следите за нашими новостями. А с вами была ваша покорная слуга KanaA02. До скорого!»

***

      — Нас уже поженили, — усмехнулся Нацу, просматривая статью на Tumblrʼе.       Дженни оторвалась от своей сумочки, в которую последние пятнадцать минут закидывала все разложенные с утра безделушки. Они уже переоделись в свою обычную одежду и собирались пройтись до кофейни, которая была неподалёку от театра. Там подавали замечательные чизкейки и чай с лавандой.       — Пусть думают, что хотят, — улыбнулась девушка, оглядев взглядом помещение на предмет забытых вещей. — Это только положительно скажется на нашей постановке. Только надеюсь, что меня не будут поджидать в подворотне бешеные фанатки Драгнила…       — Знаешь, это мне стоит беспокоиться! В армии твоих обожателей есть довольно опасные субъекты.       Дженни завязала пояс своего насыщенно-зелёного тренча и закинула на плечо сумку, двинувшись в сторону выхода.       — А кто говорил, что будет просто, малыш?       Нацу закинул планшет в рюкзак, улыбнувшись на слова девушки. Сама не понимая этого, Дженни озвучила его собственные мысли, которые витали у него последние шесть лет.       Жизнь — штука сложная. И никто никогда не сможет сказать, что она проста.

***

      — У тебя тут свинарник, — продекламировал Грей, освободив диван от пары несвежих носков и чего-то подозрительно напоминающего заплесневевшую пиццу.       — Я попросил Китти не приходить неделю, — бросил через плечо Нацу. — Не люблю перемен во время написания песен.       Грей фыркнул, подозрительно покосившись на отложенный кусок пиццы. Ему показалось или оливка действительно побежала?       — Ты прямо Шерлок.       — Ты читал «Записки о Шерлоке Холмсе»? — удивлённо спросил Нацу.       Грей отмахнулся.       — Нет, Джу заставила сериал посмотреть. Теперь пятый сезон ждём*.       Драгнил рассмеялся, присев рядом с другом и пододвинув к себе один из трёх чемоданов. Собираясь в Нью-Йорк, он взял с собой самое необходимое и попросил своих друзей прислать ему остальные вещи почтой. Посылка пришла только спустя три недели, и он не мог заставить себя разобрать-таки наконец их. Вслух он убеждал себя, что у него просто нет времени, хотя внутренний голос, усевшись в вальяжную позу и иронично изогнув бровь, ядовито шептал: «Не ври, лентяй!».       — Я чего пришёл, — заговорил Грей, — ты приготовил речь шафера?       Нацу нахмурился, открывая чемодан.       — А простого: «Живите долго, занимайтесь сексом и не принимайте метамфетамин!» не подойдёт? — с надеждой в голосе спросил парень, доставая пару красно-синих трусов с надписью «Iʼm Superman!».       Грей фыркнул от вида трусов, даже не удивившись. Во времена их совместного проживания о пижаме с Акваменом ходили легенды.       — Такой вариант, конечно, крут, но я не думаю, что ты хочешь, чтобы Джу оторвала тебе причинные места.       — Да уж, они мне ещё нужны.       — Я бы к тебе не заявился, если бы Джу меня каждый божий день не пилила с этим, — проговорил Грей. — У неё что-то вроде предсвадебного мандража. Она вчера расплакалась, потому что вышивку на её платье сделали не белыми, а кремовыми нитями. Я так и не понял, в чём разница, но если её даже подобная глупость выводит из себя, то я уже молчу, что с ней будет, когда окажется, что шафер её мужа не приготовил подобающую, подходящую под все правила приличия речь.       — У меня есть идея, — оторвавшись от чемодана и посмотрев на друга, сказал Нацу. — Как насчёт того, чтобы я не грузил всех банальными речами, а просто подарил милой паре единорогов песню? Я как раз в процессе её написания и не прочь представить её на вашем празднике.       Идея явно пришлась Грею по вкусу. Он улыбнулся, хлопнув Драгнила по плечу.       — Друг, это отличная идея. Только прежде с Эвер договорись, а то я не уверен, что ты уйдёшь с моей свадьбы живым, если не утрясёшь все детали.       Нацу надул губы, пробормотав:       — Моя песня. Что хочу, то и делаю с ней.       — Уверен, что она так не считает, — издевательски проговорил Грей.       — Господи, откуда у меня столько браслетов?       На журнальном столике, в чистом (ну, относительно чистом) уголке образовалась приличная стопка из различных браслетов: от кожаных с серебряными застёжками до разноцветных фенечек, подаренных фанатами.       — Ты же превращаешься в тринадцатилетнюю девочку, увидевшую пони, когда замечаешь эти чёртовы браслеты, — усмехнулся Фуллбастер, взяв лежащую на самом верху фенечку.       — Мне напомнить о твоей нездоровой привязанности к «My Little Pony»**? — изогнул бровь Нацу.       Грей сразу же замолк, что-то прошипев сквозь зубы. Усмехнувшись, Драгнил вернулся к разглядыванию содержимого своего чемодана. Среди пары аккуратно упакованных в чехлы официальных рубашек, уместившегося между коробкой с наушниками и пакетом с незначительной мелочёвкой, собранной в туре, потёртым в уголках «Портретом Дориана Грея»*** и фотоальбомом лежал его новенький iPhone 9.       — Чёрт, так вот ты где! — воскликнул парень, схватив телефон.       Ещё где-то во второй год своего проживания в ЭлЭй Нацу понял, что успех относительного спокойствия — два телефона под рукой. Один для друзей и близких, другой для работы. Чёрный «Samsung» парень всегда носил в своём рюкзаке, чтобы не дай Бог пропустить какой-то важный звонок. Второй же телефон всегда лежал на видном месте в его квартире и служил только для личных звонков. Приехав в Нью-Йорк и не найдя его в своих вещах, Нацу уже подумал, что потерял своего дорогого друга или забыл дома. Как оказалось, верным оказался второй вариант, и, похоже, дорогой Мистган понял, что их солист опять лажанулся. Отметив про себя не забыть поблагодарить друга, Драгнил побежал в комнату за зарядкой (которую он по закону подлости не забыл захватить).       — А я думал, чего это ты недоступен был, — крикнул Фуллбастер из гостиной. — Так и знал, что Драгнил, как всегда, забыл всё на свете. До сих пор удивляюсь, как ты жрать и мыться не забываешь.       — Еда — святое! Заткнись, ничтожный еретик!       Телефон призывно замигал, оповещая своего хозяина о включении. Пока он искал сеть, Нацу присел на край кровати, размяв шею. По комнате разнеслись сигналы о непрочитанных сообщениях и непринятых вызовах. Парень усмехнулся, заметив три пропущенных от отца, пять от матери, два от Грея и восемь от Джубии. Похоже, Грей был прав, и у неё слегка шалили нервишки.       Следующими пошли сообщения.       Силикон. [10:01]       Ты прилетел?       Силикон. [10:07]       Ты недоступен! Опять телефон забыл. Болван!       Силикон. [10:11]       Зачем я это пишу, если знаю, что ты не ответишь?       Силикон. [15:09]       Ты опаздываешь!       Силикон. [15:11]       Ох, чёрт, ты же не с тем телефоном!       Флер. [12:01]       Нацу, перезвони, пожалуйста. Нам нужно поговорить.       Мистган. [09:56]       Зацени!       [прикреплено одно видеоизображение]       +1—555-166-4532 [00:14]       Здравствуй, Бариста.       Нацу замер. Палец, которым он собирался пролистать сообщения ниже, застыл в миллиметре от экрана.       На одно мгновение парню показалось, будто время остановилось.       Только один человек имел привычку так обращаться к нему. Только один человек присылал ему сообщения с этой раздражающей большой буквой «Б». И, кажется, он видел её везде. В таком привычном для неё «Здравствуй», в чёртовой запятой и точкой в конце предложения.       В каждой букве. В каждом чёрном пикселе на экране.       Была она.       Вместе с осознанием, вместе с вновь сдвинувшимся с мёртвой точки временем пришёл гнев. Обжигающий гнев, который, словно внезапно настигший тайфун, накрыл его с головой.       Она. Не. Имела. Права.       Никакого грёбанного права писать это грёбанное сообщение! Она не имела права помнить хотя бы одну цифру его телефона! Она не имела права напоминать о себе так, словно ничего и не было.       Она. Не. Имела. Никакого. Грёбанного. Права!       Нацу резко встал со своего места, заметавшись по комнате, точно раненный зверь в клетке. Внутри бурлила злость, которая, подобно волнам, то утихала, то нарастала с новой силой. Мысли в хаотичном порядке разбегались, не желая подчиняться воле хозяина. И впервые за долгое время он не знал, что делать. Она вновь проделывала с ним это. Вновь появлялась, руша всё то, что он так тщательно строил. Одним сообщением она заставила стену, которую он кропотливо выстраивал на протяжении шести лет, пошатнуться. Как она это проделывала? Он не знал. Что он чувствовал? Однозначно, злость. Возможно, смятение. И, он никогда не признается… надежду?       Надежду на то, что он получит объяснение, ведь именно отсутствие оного причиняло когда-то большую боль.       Нацу остановился, задумчиво подняв взгляд с телефона, который крепко держал, на отражение в зеркале. В зеркале он увидел решение.       Нацу Драгнил уже давно не был тем парнем, который позволил себе влюбиться в образ. Он оставил его в Нью-Йорке вместе с фартуком бариста и лофтом с огромными щелями в окнах. Нацу видел в отражении себя Настоящего. Не паренька с широкой улыбкой и большими мечтами в глазах. А мужчину, который не позволит грёзам вновь затуманить разум.       Выдохнув, он принял решение.       Нацу. 15:09.       Здравствуй, Странная. Чем я могу тебе помочь?

***

      Центральный парк всегда был особенным местом для Нацу, и, хоть это звучит банально и даже удручающе, парк был его любимым местом. Возможно, это стало следствием слишком впечатлительного сознания юного провинциала, который только-только переехал из пыльного Техаса, из маленького городка, в котором самый дорогой костюм за семьдесят долларов носил мэр города, и никто и представить не мог, что где-то жизнь была устроена по-другому.       В то время Нью-Йорк предстал для двух друзей чем-то невозможным. Чем-то ярким и взрывным. Чем-то пугающим и восхищающим.       И именно тогда Центральный парк с его умиротворённой атмосферой, отдалённым журчанием искусственных ручьёв и фонтанов стал отдушиной для него. Здесь он мог отдохнуть от городской суеты, от навалившихся проблем и просто мог подумать. С тех пор это стало его традицией. Всегда, когда у него были проблемы, когда что-то не давало ему покоя или появлялась дилемма, которую следовало решить, он приходил сюда, садился на третью скамейку от фонтана, на которой кто-то давно выцарапал «М+Н», откидывался назад и думал.       Тишина парка успокаивала. Запах выпечки и листвы приятно бил по обонянию. А в куртке лежал телефон, который он неосознанно поглаживал.       Возможно, это была особая магия Центрального парка, Нью-Йорка, или же он вбил себе это в голову, но здесь он чувствовал себя умиротворённо. Не было злости, не было раздражения. Только бесконечный покой и состояние, близкое к нирване.       А ещё были мысли. Много мыслей.       О «Странной», о том, что шесть лет назад он был идиотом. О сообщениях и снова о том, что он был идиотом. О подаренном щенке и грёбанной розовой ленточке и снова о том, что он был идиотом.       А ещё о том, что он больше не позволит причинить себе боль.       — Нацу? — раздался рядом знакомый женский голос.       Парень открыл глаза, встречаясь взглядом с Хартфилией в её дорогом пальто и перчатках за несколько сотен долларов, с красной сумочкой и помадой, которая идеально покрывала изогнутые в усмешке губы. С Люси, которая, похоже, шла с работы, медленно хлопая своими длинными накладными ресницами. С журналисткой, от которой разносился приятный аромат каких-то духов.       Нацу быстро встал и подошёл к ней вплотную, заставляя Люси удивлённо расширить глаза.       — Драгнил, — проговорила девушка, пытаясь сделать шаг назад, но руки, крепко держащие её плечи, не позволили, — ты чего?       Нацу смотрел на неё и думал.       О сообщениях и о том, каким он был идиотом. Об аромате духов Люси и о том, что он больше не позволит выставить себя идиотом. О тишине Центрального парка и о том, что это было отличное решение — прийти сюда сегодня.       О том, что на вкус губы Люси Хартфилии, как помада и мокко. О том, что она ответила на поцелуй, и её сумочка, кажется, упала в лужу. О том, что он больше никогда не позволит «Странной» сделать из себя идиота.       О том, что она не имела права ему писать. И о том, что он больше никогда не напишет в ответ.       Странная, которую я ненавижу. 16:00.       Посоветуешь кофе?