Новенький

Четыре часа! Именно столько времени Эффи обучает меня манерам и навыкам хождения в платье и на каблуках. Не понимаю: зачем люди ходят в этой неудобной обуви? При любом передвижении мои ступни буквально вихляются из стороны в сторону — ощущение не из приятных. С платьем другая проблема: оно путается вокруг ног, а как только я пытаюсь его подобрать, тут же коршуном налетает Эффи и с криком: «Не выше лодыжек!» От беспрерывной улыбки уже сводит скулы, от заучивания банальных льстивых фраз – болит голова. Хочется все это бросить, но нельзя – от этого зависит моя жизнь. - Не сутулься, - каждые пять минут командует женщина. – Расправь плечи и держи спину прямо. - Не могу я так постоянно сидеть, - уже устав от поучений, начинаю грубить, хоть и понимаю, что она хочет как лучше. – Я же не статуя! - Следи за словами, Китнисс! Не забывай: зрители должны тебя полюбить. - Прикрикивает Эффи, затем берет себя в руки и одаряет меня лучезарной улыбкой. - Видишь, я улыбаюсь, несмотря на то, что ты невыносима. - Очень убедительно, - говорю я. - Что ж, так или иначе, я сделала, что могла, - устало вздыхает Эффи. Похоже, она очень рада, что, наконец, закончила со мной. Следующий на очереди Хеймитч. У меня нет никакого желания идти к нему. Во-первых, потому что Эффи слишком меня измотала. Во-вторых, потому что придется сказать ему о Пите. Я скидываю туфли, задираю платье до бедер и лениво тащусь в гостиную, где уже поджидает меня Хеймитч. Я сажусь на диван и смотрю на хмурое лицо ментора. - Что такое? - не выдерживаю я. - Думаю, как тебя подать. Очаровательной? Чопорной и холодной? Яростной? – всматриваясь в моё лицо, произносит Хеймитч. - Может, я буду вести себя так же, как и Брайан? – предлагаю я. - Не выйдет, Солнышко, - отрицательно машет головой ментор. – Брайан – остроумный и милый парень, а в тебе обаяния не больше, чем в дохлой рыбе. Как он обо мне! Обидно. - Хеймитч, помнишь того миротворца, который подходил к тебе? – язвительно спрашиваю я, стараясь доказать, что если Пит заметил меня, то хоть какое-то обаяние у меня есть. – Так вот, всё, что он сказал – правда. Около минуты ментор смотрит на меня, а затем заливается громким смехом. - Да уж, Солнышко, в тебе тоже есть немного остроумия, - говорит он, отдышавшись. - Я не шучу, - серьезным тоном говорю я. И снова он смотрит на меня. Глаза в глаза. Хеймитч будто пытается через мой взгляд найти ответы на свои вопросы. - Ты не врешь, - то ли спрашивает, то ли утверждает ментор. - Нет, - соглашаюсь я. - Кто об этом знает? – интересуется наставник. - Цинна, Брайан и ты. Не думаю, что кому-нибудь это интересно. – Последней фразой стараюсь донести Хеймитчу, что никто об этом больше знать не должен. Напрямую я сказать не могу – тут тоже камеры. И, к удивлению, ментор понимает меня. - Конечно, - кивает он и снова начинает язвить. – От этой истории обаяния в тебе не прибавилось, так что продолжим. К концу консультации я становлюсь вообще никакой. Примерно в то время, когда я упражнялась в остроумии, Хеймитч не выдержал и начал пить, а его замечания стали еще более едкими. - Я сдаюсь, солнышко. Просто отвечай на вопросы и старайся не отравить зрителей своим ядом. – Последнее, что он говорит мне, перед тем как уйти. Затем надо мной работает группа подготовки. Они выравнивают тон моей кожи, красят ногти, наносят макияж и, наконец, вплетают огненно-красные пряди в косу. -Отправляйся к Цинне, - говорит Вения. – Он сотворил для тебя очередной шедевр. Вхожу в кабинет стилиста, предвкушая увидеть свой наряд. Знаю, Цинна не подведет, и это будет что-то очень красивое. Замечаю, что Пит тоже здесь. Сегодня он в «гражданском». - Ты тоже за платьем? – весело интересуюсь я. - Конечно, зачем же еще? – подобно мне отвечает блондин. – Хорошее настроение? - Наоборот! – хочу уже начать рассказывать Питу про свой ужасный день, как приходит Цинна. В руках у него, вероятно, мое платье, из-за чехла нельзя разглядеть. - Закрой глаза, — приказывает он. – Пит, выйди. – Указывает он на дверь парню, и тот послушно плетется к двери. Слышу хлопок. Значит, Пита в комнате нет. Снимаю с себя одежду, в которой пришла. Цинну, к счастью, я больше не стесняюсь, ему, кажется, вообще все равно голая или нет. Через минуту ощущаю шелковистую ткань, скользящую по обнаженной коже, и тяжесть, опустившуюся на плечи. Вслепую сую ноги в туфли, с радостью обнаруживая, что они гораздо ниже тех, что были у Эффи. - Можно открыть глаза? - спрашиваю я. - Да, — отвечает Цинна. Девушка, которую я вижу перед собой – не я. Она невероятной красоты, она ослепительна, как солнце. А, платье… Оно невероятное, никогда не видела ничего красивее. При малейшем движении меня словно охватывают языки пламени. - О, Цинна, спасибо, — шепчу я. Он, едва улыбнувшись, кивает мне в ответ. - Можно мне войти? – жалостливо раздается голос Пита за дверью. - Да, заходи. Только переступив порог, Мелларк сразу же устремляет свой взгляд на меня. Он так и застывает на месте, теперь на его лице читается восхищение и восторг. - Вау, - выдыхает одними губами блондин. Цинна просит меня походить в платье и туфлях. К ним и привыкать не надо, они гораздо удобнее, чем у Эффи, а платье не приходится подбирать — одной заботой меньше. - Ну, значит, к интервью ты готова? - спрашивает стилист. - Совсем нет. Я не хочу рассказывать никому о себе и своей жизни. Они делают ставки на мою смерть, а я при этом должна с ними любезничать? – гневно отвечаю я, но потом мягче добавляю: - Да и Хеймитч сказал, что обаяния во мне, как в дохлой рыбе. - С последним я не согласен, - произносит Пит, все еще смотря на меня изумленными глазами. Улыбаюсь его словам. - Ты могла бы рассказать что-то личное мне? – интересуется стилист. Киваю. Я могла бы довериться Цинне. И Пит ему доверяет. - Я буду сидеть в первом ряду. Когда тебе зададут вопрос, смотри мне в глаза и говори, что думаешь. Помни: они уже тебя любят. - Хорошо, - соглашаюсь я, а затем обращаюсь к Питу. – Ты будешь там? - Прости, я не приглашен, - грустно отвечает Мелларк. Еще одно разочарование. Подхожу ближе и обнимаю его за шею. Чуть отстранившись, блондин проводит пальцем по моей щеке и легко касается губами лба. Вот ему я бы точно смогла всё рассказать. В этом году волосы Цезаря зеленовато-голубые, веки и губы тоже. Зрелище кошмарное, но не настолько, как в прошлый раз, когда он избрал своим цветом темно-красный и, казалось, истекал кровью. Мы с Брайаном слушаем каждое интервью, ведь каждый в нем говорит о своих сильных сторонах. Нужно как можно лучше узнать соперников. На каждого трибута выделено всего по три минуты, поэтому ожидание проходит волнительно, но быстро. Профи хвастаются тем, какие они безжалостные. Девушка с лисьим личиком из Дистрикта-5 — хитрая и изворотливая. Рута – маленькая и ловкая. Теперь вызывают Китнисс Эвердин, и я, будто во сне, встаю, бреду в центр сцены и пожимаю руку, приветственно протянутую мне Цезарем. Все заворожено ахают при виде моего платье. Зрители просят меня покружиться. И я, с удовольствием, это делаю. Так хоть время, отведенное на меня, пройдет быстрее. - Ну что, Китнисс, тебе нравится в Капитолии? - спрашивает Цезарь. - Да, - скованно отвечаю я, ища глазами стилиста. Найдя его место, вижу, что он хочет, чтобы я дала более развернутый ответ. – Тут прекрасно кормят, как на убой. Зал взрывается хохотом, хотя совершенно не думаю, что сказала что-то поистине забавное. - Хорошая формулировка, - поддакивает Цезарь. – Но, Китнисс, - он делает лирическую паузу. - Все знают твой героический поступок: вызваться добровольцем вместо сестры… не каждому это по силам. У вас такая сильная связь? - Она – самый дорогой мне человек. – Не задумываясь, отвечаю я. - Да, - «понимающе» кивает ведущий. – А есть ли парень, который ждет тебя дома? Я молчу, потому что не знаю, что ответить. Парень – друг? Или парень, как «парень»? - Я вижу смятение на твоем лице, - хищно улыбнувшись, произносит Цезарь. – Давай, скажи нам его имя. - Его зовут Гейл. – тихо отвечаю я.