Полоса белая, полоса черная, а что потом? (рабочее)

Сегодня целый день мне страшно хотелось шоколада. Знаете, такое иногда бывает. Чего-то хочется сильно, до жути, что кажется земля остановится, и небо обрушится тебе на голову в ту же секунду, если ты не получишь желаемого. Про такое еще говорят: "Хочется до смерти!" Нет, умирать я в ближайшем будущем не намерена. "Не дождутся!" Как говорила одна великая актриса кинематографа. Хотя не могу не согласиться, повод у меня для этого был, и не один… Именно сегодня любимые туфли решили проявить характер и натерли ноги, а единственный оставшийся костюм, подходящий по случаю, раздражал неимоверно. И без того узкая юбка-карандаш так и норовила впиться в кожу, короткий пиджачок приходилось постоянно одергивать, а про нижнее белье я вообще молчу. Ну, вот кто мне скажет, как я умудрилась поправиться? И самое главное - от чего? От того мизерного количества еды, что я выделяю себе из «семейного» бюджета для поддержания общего тонуса? В очередной раз встав из неудобного кресла в кабинете, я прошла к кулеру и налила себе прохладной воды в одноразовый стаканчик. Несколько пар женских глаз провели мой вынужденный поход брезгливыми взглядами превосходства. Большое количество людей на маленькое помещение будоражило и без того натянутые канаты нервных окончаний. Я очень уважаю и восхищаюсь теми женщинами, которые могут усидеть на месте, когда они на взводе. Со мной этот номер не проходит! Мне нужно было двигаться, адреналин просто бушевал в венах, требуя выхода. Захватив стаканчик я повернулась с легкой улыбкой к окружающим меня, дамы решили показать свое «фи» и отвернулись все одновременно. Ну да, ну да, вы такие взрослые, такие уверенные в себе, и тут я, птенец, только выпущенный на волю из теплых стен родных пенатов, ну, то есть - университета. Вся такая из себя, в туфельках и сумкой в тон, теплого цвета кофе с молоком, и в костюме, стоимостью как вся окружающая обстановка вместе с накладными ресницами секретарши. И им совсем не обязательно знать, что то, в чем я сейчас вышагиваю по кабинету, это то единственное, что удалось спасти из прошлого, и очень банальным способом, я просто была одета в эту одежду в тот самый день, когда в наши двери постучали кредиторы и налоговая полиция. Мой папочка оказался большим шутником, и жил, как оказалась, давно уже в долг, не особо задумываясь о завтрашнем дне, и о том, как он эти самые долги отдавать собирался. Хотя ему их, как оказалось, отдавать и не пришлось. Мой родитель скрылся ночью, как некий «черный плащ», оставив нас с мамой самих расхлебывать всю эту кашу под названием «катастрофа». Да шучу я, конечно, насчет «черного плаща» шучу, мой папик и в годы-то своей бурной молодости мало походил на супермена, что уж говорить про настоящее время с его-то залысинами и ранней подагрой, а вот насчет всего остального – какие уж тут шутки! Весь наш привычный мир просто развеялся, как туман порывом ветра. Друзья отвернулись, родные отказались, нас беспокоили и общались с нами только те, кому мы все еще продолжали быть должными. Первые дни я еще успела распродать немного украшений, отдавая мелкие долги и вычеркивая из долгого списка очередного человека. Пока не наступил судный день, и не пришли они! Все опечатавшие, и отобравшие оставшееся. Первое время я прибывала в сильном шоковом состоянии, отчего мне сложно было поверить в происходящее. Все казалось просто сном, хотя нет, не сном, скорее - кошмаром. Кошмаром под названием "реальность". Кошмаром под названием "реальная жизнь…" Я никогда не была "тепличным цветком", но и к такому крутому повороту в своей судьбе, я, как оказалось, тоже готова не была. Злилась ли я на тех людей, что выставили нас из нашего дома? Нет. Злилась я на отца, и только на него, и не за себя… Моя жизнь продолжалась, самое лучшее и самое худшее в этом мире заключается в том, что чтобы не случилось, шарик продолжал крутиться. Жизнь продолжалась, нужно было на что-то жить, чем-то питаться и научится заново любить этот мир… Именно поэтому сегодня я была тут, среди скопища обозленных теток, которые готовы были порвать меня на фантики и вырваться вперед, стоило только проявить слабину. Слабинка у меня была, чего греха таить, и не одна. Вот прямо сейчас одна из них сверкала неоновой вывеской у меня на лице. А что делать, природа брала свое, нужно же было куда-то деваться выпитым литрам воды. Я вышла в холл по нужному маршруту, чтобы удовлетворить одну из своих потребностей, громко отстукивая каблучками в такт своим мыслям и сбегая от пронизывающих взглядов вынужденного общества. Но не это было сейчас самой главной моей проблемой… Моя судьба явно не удовлетворилась тем, что нам с матерью пришлось жить в однокомнатной квартире, которую мы тоже могли потерять в скором времени. Словно в довершении всех бед пришла еще одна, та, что окончательно выбила почву из-под моих ног - мама заболела. Знаете, если очень долго бить по одному и тому же месту, рано или поздно произойдет разлом. Это и случилось. Видимо она так и не смогла пережить бегство отца, который был для нее опорой, пусть иллюзорной, пусть он таковой и не являлся, но он был. Первое время она еще старалась держаться, словно действуя на автомате, но очень скоро не стало и этого. Она замкнулась в себе, перестала выходить на улицу, я с трудом заставляла ее съесть хоть что-то. Моя любимая мамочка стала просто тенью себя прошлой, некогда шикарные волосы уже давно собирались в обычный хвостик на затылке, косметики она даже не касалась, а тот чертов спортивный костюм, в котором она ходила каждый день, мне просто хотелось сжечь. Вся работа по дому: готовка, уборка, денежные вопросы, покупка продуктов - давно уже были на мне. Я не возражала, я только рада была помочь, но все больше задумывалась, не делаю ли я медвежью услугу, позволяя своей родительнице все дальше и дальше отрешаться от реальности. Она буквально таяла на глазах; только ходила по дому словно призрак; стоило мне только прийти домой, как она тихонько подойдет, поцелует и снова уйдет, погруженная вся в свой внутренний мир. На все мои вопросы, она отвечала улыбкой, и эта улыбка пугала меня больше всего, своей неестественностью и отчужденностью, словно на лице у манекена. Самое противное, это то, что я ничем не могу ей помочь, растормошить, вернуть вкус к жизни. От грустных размышлений меня отвлек звук пришедшего на телефон сообщения. Прочитав его у меня на миг потеплело на душе, но почти тут же его, это тепло, заменили тревога и волнение. Сообщение было от моего парня, Алексея, который, к слову, в последнее время вел себя очень странно. Он все эти две недели ходил хмурый, мало разговаривал, вернее вообще не разговаривал, разговаривала я, а он отвечал и то, очень неохотно. Порой, он смотрел на меня, как на некий раздражитель, будто его кто-то заставляет общаться со мной, и он делает это через силу. Лёша написал, что нам нужно встретиться, чтобы серьезно поговорить, я сразу же согласилась в ответном смс, авось объяснит своё поведение. Эх, в предвкушении встречи я взглянула на часы, чтобы прикинуть, сколько времени мне осталось еще терпеть эти взгляды, как оказалось зря. Ведь тот факт, что мне придется провести еще шесть часов в этом дурдоме по продаже мебели, под названием "Братья Кратовы", меня явно не порадовало. Мне относительно повезло, ведь я работала в одном из главных офисов, вон если идти прямо, то с левой стороны можно будет увидеть шикарную дверь, на которой красивыми буквами написано, Кратов Дмитрий Геннадьевич. Почему мне повезло относительно? Дело даже не в сотрудницах, дело все в начальнике. Этот дядечка лет сорока пяти давно уже хотел "познакомиться поближе", и что самое печальное, никакие доводы на него не действовали. Так и вчера он опять принялся за свое, хоть и ситуация сейчас прискорбная, но, вспоминая этот диалог, никак не могу сдержать довольного смеха. А дело было так: Я пыталась, как всегда, не умереть со скуки в оставшиеся пятнадцать минут до желанной демобилизации, то есть до конца рабочего дня, а удавалось мне это не очень хорошо. И тут случилось непредвиденное, к моему рабочему месту подошла секретарша, надменным тоном поставив в известность, что меня желает видеть Дмитрий Геннадьевич, не забыв напоследок окинуть меня презрительным взглядом, ушла покачивая вторыми девяносто. Я только обреченно вздохнула, прекрасно понимая, чем это все закончится, в очередной раз пошла отказываться от предложения, озолотить меня. Вот захожу я, значит, в кабинет и начинается: - Наташенька, проходите-проходите, а я вас заждался уже. Ну, как вы поживаете? Рассказывайте, рассказывайте, - пропел мой начальник, делая бесплодные попытки включить электрический чайник без помощи секретарши, что получалось у него из рук вон плохо, ведь без своей Альбиночки он сделать не мог элементарного, в данном случае просто нажать на кнопку. Он все тужился, а меня начало мучить вполне обоснованное беспокойство, он вообще знает, что за устройство он крутит сейчас в руках, и для чего оно предназначено? - Да, хорошо все, Дмитрий Геннадьевич, как видите жива и здорова, - чуть раздраженно начала я, устало наблюдая, как он, в который раз уже облил себя водой и пытался выжать всю жидкость со своей одежды обратно в чайник. Да, вот такой вот у меня начальник-скупердяй, и как ему самому не смешно от его предложений, сделать меня богатой, когда он самому себе трусы, и те подешевле подбирает. - Типун вам на язык, Наташенька! Кстати, не пора ли нам уже перейти на более близкий уровень отношений? - заявил мой озолотитель, краснея как девятиклассница. - Можете называть меня просто Дмит... Дима. Начинается, блин! Знает же, что на следующий же день буду называют его по имени и отчеству, в то время как половина нашего "доброго и отзывчивого" женского коллектива кокетливо, расстегивая пуговки, заходили к "Димочке" в кабинет, и оттуда только и было слышно: "Ой, Дима, вы такой шутник"; "Дима, вы превосходный рассказчик!" - и тому подобное. Как правило, в девяносто девяти случаях (вы наверно догадались, что оставшийся один процент это я) Кратов и представительница слабого пола уезжали куда-то и больше на работе не появлялись. А на следующий день сомнительная счастливица собирала около себя толпу и рассказывала, как они с Димочкой «отлично» провели время. - Я наверно откажусь... Дима, - протянула я, опасливо косясь на чашку с коричневой, не внушающей доверия, жижей и, стремительно растворявшейся в ней таблеткой. - Вы такая несговорчивая девушка, Наташа, – погрозил мне пальцем этот пустозвон. - Ну тогда я пожалуй перейду к основному, - "Дима" быстро преодолел расстояние между нами, попутно задевая стол пузом. Я зевнула, заранее зная, чем это все закончиться, и продолжила наблюдать за потугами своего начальника выглядеть милым и галантным. – Ты подумала над моим предложением? Выбрала, что тебе хочется? Одежда, косметика, украшения? Я подарю тебе, что угодно, только скажи, что! – вскричал в конечном итоге он, окончательно сходя с ума, и тряся меня за плечи, как фруктовое дерево. - Аленький цветочек, - явно не отойдя от тряски и от землетрясения в своем личном пространстве, ляпнула я первое, что пришло в голову. Я давно уже заметила, что с психикой у него не все в порядке. Судя по вытянутому лицу и расширенным зрачкам своего начальника, я поняла, что он тоже удивился сказанному мной, но тут же, взяв себя в руки, завел свою шарманку сначала. - Я готов идти за тобой хоть на край света, - захлебываясь собственной слюной, вскричал Кратов, смешно заламывая руки и продолжая нести бред из разряда - люблю, куплю, улетим. Ну, точно одержимый! - Край света, это где? - очень хотелось уточнить мне. - Где-то на Северном полюсе? Когда мне весь этот цирк, для одного зрителя, уже порядком надоел, я встала и серьезно, глядя прямо в глаза, спросила (в голове прокручивая слова песни: "Ну, я тогда ему так строго сказала: "Квентин, может ты, конечно, - говорит, - и не заметил, но вообще я жду Володьку из России. А тебя, - говорит, - вообще заходить не просили…"): - Дмит... Дима, вы серьезно готовы пойти за мной на край света? - Дождавшись утвердительного кивка, я торжественно проговорила: - Можете оттуда не возвращаться, - и выбежала из кабинета, под веселый заливистый смех в своей голове. Эх, воспоминания... Но сейчас меня занимал другой вопрос, а именно, чем занять себя в ближайшие шесть часов в Кратовской фирме, чтобы не вскочить и тут же не побежать на встречу со своим парнем, по которому я успела порядочно соскучиться. И дело тут было не в том, что у меня не было работы. Нет, заданий, выделенных на мою долю, было предостаточно. Все дело было в моем природном нетерпении. Если мне уж чего-то хотелось, то это должно было у меня быть тут же, и еще вчера... Но заскучать мне не дали, с гаденькой улыбочкой превосходства наш главный менеджер свалила на мой стол кипу документов на иностранном языке. - Дмитрий Геннадьевич просил вас в срочном порядке перевести эти договора, Наталья. Бегло просмотрев первые листики формата А-4, я подняла глаза с улыбкой, наполненной благодарности. Может она и думает, что ставит мне подножку, но я ей была благодарна, работа мне сейчас была нужна, как никогда. Во-первых, я единственная в нашей фирме, кто свободно владеет иностранным языком, и не одним, а во-вторых, за каждый переведенный лист платили отдельно, и это обговаривалось заранее, еще когда я пришла устраиваться на эту работу, а деньги мне были сейчас очень нужны. - Конечно, Агнесса Филипповна, я все сделаю в лучшем виде. Ярко накрашенные глаза, несколько раз непонимающе моргнули за стеклами очков, и не сказав ничего в ответ, она удалилась, раздосадованная и не понимающая моей радости по поводу дополнительной работы. А я, тихонько напевая себя под нос любимую песенку, тут же принялась за перевод. Все было хорошо, но мне по-прежнему жутко хотелось шоколада!