Равнодушие

Даже если бы у меня и было разрешение на выход в Хогсмид, я все равно не придумал бы, что купить Розе. Я никогда не делал подарки девушкам, а тем более таким, как она – непростым. Если рассуждать здраво, то ей наверняка не понравятся типичные подарки для девушек, как косметика, украшения или мягкие приторно-розовые игрушки. С другой стороны и книги – тоже слишком банально. Я чувствовал, что это должно быть нечто недорогое, но очень ценное, может, сделанное своими руками. Тогда мне в голову и пришла мысль нарисовать ей картину. Все три дня до ее рождения, как только мы прощались, я приходил к себе в комнату и рисовал ее такой, какой запомнил, каждый раз дополняя новыми деталями. По моей задумке она должна была сидеть на своем большом библиотечном окне и смотреть на звезды. Волосы вздрагивали от ветра, иногда она болтала ногами или поправляла выбившуюся прядь. Ночь девятого декабря была бессонной: я заканчивал картину. Мне казалось, что ей должно понравиться, ведь она давно хотела волшебную картину. Протерев уставшие и слезящиеся глаза, я отошел от мольберта и посмотрел на то, что получилось: моя Роза, не такая красивая как в жизни, но тоже довольно симпатичная, забравшись с ногами на подоконник, обхватила колени руками и смотрела в окно. Вода Черного озера приобретала зеленоватый оттенок, а значит, уже было утро. Я прилег на кровать и со спокойной душой решил вздремнуть хотя бы часик, благо, была суббота. Я проснулся от странной боли в ухе. Подскочив с кровати, я увидел рядом с собой сову Лили: видимо, она клюнула меня за мочку. Рядом лежала небольшая записка от Розы: Скорпиус, с тобой все в порядке? Тебя не было ни на завтраке, ни на обеде, ты здоров? Я думала, что мы встретимся сегодня… Если что, я буду ждать тебя в библиотеке. Наспех приведя в себя в порядок, я с помощью заклинания разобрал деревянный стул, на котором раньше всегда валялись вещи Джерома, и преобразовал его части в достойную рамку для картины. Кое-как украсив ее узорами, из других листов бумаги я сотворил обертку. Сверток получился приличных размеров. Я представил, с каким укором посмотрит на меня Роза, когда заметит издалека. Добежав до библиотеки, я остановился, чтобы перевести дыхание. Большие часы показывали полшестого. Роза сидела почти в самом конце библиотеки и читала книгу, подперев голову рукой. Она, как всегда, верно ждала меня, а я, как всегда, опаздывал. Я закрыл глаза и глубоко вдохнул: почему всегда я так волновался, находясь рядом с ней? Мои ладони стали влажными: как бы не оставить пятен на самодельной упаковке. Успокоившись, я открыл глаза и внимательно посмотрел на нее: вот она протерла уставшие глаза и заправила прядь волос за ухо. Медленно я направился прямо к ней, стараясь двигаться как можно тише, но на полпути она подняла голову и заметила меня. В ее уставших глазах тут же запылали огоньки, на лице появилась моя любимая широкая улыбка. Она встала со своего места и подбежала ко мне. Обратив внимание на сверток, она нахмурилась и вопросительно посмотрела на меня. - Что? Это не подарок, - сказал я, и, как мне показалось, Роза была слегка разочарована таким ответом. – Это выполненное обещание. - Какое? – непонимающе спросила она. - Ты просила меня что-нибудь нарисовать. Прости, что сделал это не при тебе, но все же… - Правда?! Это картина? – радостно спросила она. Я положил сверток на стол прямо перед ней и слегка отступил назад, чтобы она сама его открыла. - Ну, проверь, - улыбнулся я. Роза оглядела его со всех сторон, дабы найти способ раскрыть его без больших повреждений. Я закатил глаза: - Просто разорви. - Еще чего, - тихо произнесла она и осторожно потянула обертку с двух сторон. Когда моя нелепая трансфигурированная бумага была раскрыта, Роза ахнула. Через ее плечо я посмотрел на картину, но ничего ужасно страшного или восхитительного не увидел: почему же у нее такая реакция? - Это я? – прошептала она. - Угу, - ответил я и осторожно уперся подбородком ей в плечо. - Нет! Девушка на картине такая красивая… - Та, с которой я ее рисовал, на самом деле намного красивее, - сказал я, и она повернулась ко мне. Может, дело было в освещении, но мне показалось, что глаза ее блестели от слез. Она смотрела на меня с трепетом, нежностью и благоговением. Я улыбнулся: - Тебе понравилось хотя бы? - Это лучший подарок в моей жизни. - Не преувеличивай, - отмахнулся я. - Нет, правда! – воскликнула она, а затем вновь обернулась к картине. – Я никогда не получала подарков, сделанных своими руками. Я довольно с облегчением вздохнул и улыбнулся: ночи без сна того стоили. Мы сели за библиотечный стол, и Роза продолжила разглядывать картину, трогать рамку, а иногда и сам рисунок. - Как поход в Хогсмид? – как можно более беспристрастно спросил я. - Я не пошла, - ответила она. - МакГонагалл не пустила? - Я просто отказалась. На полчасика зашла к Хагриду. Одна. И все. - Почему одна? - Потому что тебя нигде не было. Кстати, что с тобой произошло? - Я просто спал, - ответил я, и она улыбнулась. - Роза, - сказал я, смущаясь от внезапно возникшей идеи у меня в голове. – А у тебя с собой мантия-невидимка? - Да, а что? – спросила она. - Просто, мы не виделись весь день… Я подумал, может, ты захочешь… Побыть со мной наедине. Роза улыбнулась: - Но где? - У меня… На несколько минут над нами нависло молчание. Наверное, она думала, что я хочу сделать с ней какие-нибудь непристойные вещи, поэтому я решил удостоверить ее в обратном: - Пожалуйста, не подумай ничего дурного! Я не позволяю себе вести себя недостойно с девушками. А тем более с тобой. - Хорошо, - тихо сказала она, глядя на меня своими большими голубыми глазами. И как только я мог не замечать их раньше, не смотреть в них? - Ты не боишься? – шепотом спросил я, и она отрицательно покачала головой. Я опустил взгляд на свои руки и пристально разглядывал их, ни о чем не думая, пока Роза мягко не коснулась их: - Я хотела бы отнести картину к себе. И забрать кое-что из комнаты. Давай встретимся в девять у входа в подземелья? - Да, - ответил я, стараясь сдержать в себе подступающую волну эмоций. О чем я думал, когда шел к себе? О том, почему ей не страшно? придется ли целоваться? что ей нужно забрать из своей комнаты? как мне себя с ней вести? не узнают ли об этом ее братья? можно ли с ней лежать рядом на одной кровати? А сидеть? О чем с ней разговаривать? Как внушить ей доверие? Как не думать о близости с ней? Как перестать представлять ее мягкие волосы у себя в руках? Что будет после этого вечера? И как меня угораздило пригласить ее к себе в комнату?! *** Тщательно прибравшись в своей комнате, придав ей более уютный вид, закрыв шторкой окно, я около часа сидел на кровати, сложа руки на коленях, в ожидании нужного времени. Мои руки похолодели, а щеки наоборот – пылали. Нет, я действительно никогда не позволил себе плохо вести себя с Розой, но от плохих мыслей, к сожалению, удержаться не мог. Ровно в девять я поднялся из подземелий и оглядел коридор: возможно, она была уже где-то рядом, под мантией. - Роза? – шепнул я, и почувствовал, как вдруг она коснулась моего плеча. Без лишних слов я пошел вперед, чувствуя иногда рядом ее руку. В темном, но давно знакомом и почти уютном коридоре мы дошли до стены, за которой скрывалась наша гостиная. Произнеся пароль, мы оказались в нашей просторной, утонченной и изысканной обители. Здесь находились несколько низких кожаных темно-зеленых диванов, большой камин, огонь которого светился зеленым цветом из-за нахождения гостиной под Черным озером. Также здесь было несколько массивных столов из темного дерева, а прямо в стене стояло множество книг, в основном по темной магии и на непонятных языках. Я прошел по гостиной достаточно медленно, чтобы Роза смогла все осмотреть, поздоровался с несколькими ребятами, которые удобно устроились на диванах, и направился к себе в комнату. - Все хорошо? – шепотом спросил я, пока мы шли по коридору, ведущему в спальне. В ответ я почувствовал, как Роза взяла меня за руку через мантию. Наконец, я открыл дверь в свою комнату, пропуская Розу вперед. Она стянула с себя мантию, и дверь за нами закрылась. Роза огляделась, бережно сложила мантию и положила на ближайшую кровать – она раньше принадлежала Джерому. - Ну как тебе у нас? – спросил я. - Красиво. Вот только совсем неуютно. Я присяду? – спросила она, подойдя к моей кровати. Я оживленно закивал, но сам к кровати не подходил, оставаясь у входа. - У нас на Гриффиндоре, - продолжила она, - почти все выполнено в красных цветах. Красный – это теплый цвет. Ты же художник, ты знаешь. Да, наша гостиная намного меньше и мебель в ней не такая роскошная, но наш камин будто домашний очаг, а ваш создает впечатление бутафории. Ну, как будто не греет вообще. - Нет, он греет, - возразил я, и Роза улыбнулась. - Да-да, я понимаю, но даже пламя у него зеленоватое. Разве огонь может быть зеленого цвета? - Это из-за воды в озере. А так огонь красный. Я это точно знаю. - Хорошо, я верю. А ты разве не присядешь? – спросила она, подвигаясь. - Конечно, - ответил я и сел на краешек кровати Герни. Роза вновь огляделась, и ее внимание привлекло зашторенное окно. Она долго смотрела на него, затем встала, подошла и заглянула за плотную ткань. - О, Мерлин, - произнесла она, отодвигая шторку к краю окна, - Это Черное озеро? - Да, - ответил я. Здесь даже иногда проплывают всякие морские твари. - Это ведь ужасно! – воскликнула она и обернулась ко мне. – Неужели ты ни разу не просыпался здесь от солнечных лучей? Неужели здесь вообще не видно солнца? Никогда?! - Что поделать, - пожал плечами я. – Не для всех нашлись башни. Да, такой вид из окна для меня был больной темой. - Мне очень жаль тебя, - с грустью сказала она и присела рядом. - Это временно. Как и все в этой жизни. Скоро мы закончим Хогвартс. Вот тогда я даже по этим окнам буду скучать. Когда моих друзей отчислили, Герни сказал, что всегда ненавидел их, но сделал бы все, чтобы остаться здесь. - Чем ты будешь заниматься, когда уйдешь из Хогвартса? - Наверное, зельями. Это мне удается лучше всего. А ты? - Хочу работать в отделе магических происшествий и катастроф. - Ликвидировать последствия всплесков магии у детишек? – улыбнулся я. - Нет, я хочу придумывать объяснения для магглов, подвергнувшихся воздействию магии. - Уже придумала что-нибудь? - Да это легко! Вот однажды мы с Джеймсом пролетали над маггловским районом и были замечены. Можно им сказать, что это были не люди на метле, а самолет, например. - Это неправдоподобно. Самолеты слишком большие. - Хорошо. Дельтаплан или радиоуправляемый самолет. - Это как? - Это такие небольшие самолеты, вроде как игрушка, но даже моему папе это очень нравится. Им можно управлять с помощью пульта с земли. Смотреть, как он летает. - И что здесь увлекательного? - Не знаю, - пожала плечами она. – Просто он летит без волшебства. Может, это папе нравится. - А магглам почему он нравится? - В твоей власти целый самолет. Хоть и небольшой. Мы немного помолчали. Я чувствовал между нами какое-то напряжение, какого не бывает, когда мы вместе в каком-либо другом месте. - Скорпиус, - вдруг сказала Роза. – А как ко мне относишься ты? Я не ожидал такого вопроса, хотя и понимал, что это – всего лишь реакция на мой. Мне очень хотелось описать ей все то, что я испытывал, только сказать ей все вот так сразу было очень тяжело. Слова в моей голове никак не могли выстроиться в красивые предложения, которые достойны Розы, поэтому я сказал: - Очень хорошо. - А, понятно. Это хорошо. - Да, - подтвердил я. Я встал с кровати Герни и пересел на свою. Роза теребила край мантии, не поднимая глаз. - А этот рисунок – это тоже ты, - сказал я, и Роза посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на тумбочку рядом с моей кроватью. Там на листе бумаге сияла белоснежная роза. – Я нарисовал ее после того, как мы последний раз говорили с тобой в библиотеке. В день ссоры. Роза встала и медленно подошла к рисунку. Она смотрела на него так же внимательно, как и на картину, которую я ей подарил. - Ты видишь меня… такой? – спросила она шепотом. - Да, - уверенно ответил я. – Чистой, благородной, скромной, красивой… Роза вновь присела со мной рядом и положила голову мне на плечо. Я ее приобнял и мы удобнее устроились на кровати, забравшись на нее с ногами. Наверное, теперь Роза понимает, как я к ней отношусь. Мне было очень жаль, что мы потеряли столько времени, что наши заблуждения не позволяли нам общаться. Я относился к ней с откровенной неприязнью, если даже не с ненавистью. Хотя на самом деле все это время я злился на то, что она не приняла меня. А я, наконец-то, смог прикоснуться к ее мягким кудрявым темно-рыжим волосам. От них исходил приятный цветочный аромат, наверное, жасмин или что-то похожее. Я не мог поверить тому, что она рядом, так близко, такая теплая и родная, поэтому я просто закрыл глаза, чтобы все мои рецепторы направили свою работу на ощущения. - Скорпиус, твои родители знают, что мы… дружим? – спросила Роза. - Папа знает. Он не против. А что твой отец? - Ничего, - ответила она. - Не хочу приплетать сюда родителей. Их школьная вражда – это не наши проблемы. Правда? - Конечно! – горячо подтвердила она. – А еще я хотела тебя попросить больше не трогать Демьяна. - В смысле? - Он сказал, что ты в последнее время запугиваешь его. Угрожаешь, говоришь ему со мной не общаться… - Он действительно так сказал? – возмутился я, отпрянул от Розы и посмотрел в ее большие испуганные глаза. – И ты снова ему веришь! Да я вообще с ним со дня похода в больницу не разговаривал, хотя и против вашего общения, а ты опять выставляешь меня демоном каким-то, не видишь, что он все делает нарочно, чтобы отнять тебя! - Да зачем ему это нужно? Он просто пытается помочь мне как друг! - Ты многого не знаешь, так что молчи, - сказал я довольно грубо. - И чего же я не знаю? - Спроси у своего «друга», - буркнул в ответ я. - Я хочу, чтобы ты дал мне ответ, - настойчиво сказала она. - Ты ему нравишься. - Так было раньше. А, может, и не было вовсе. - Нет, он все понял после случая в баре. И сожалеет об этом. - Это я и от него слышала. - И он не отступит, и будет поливать меня грязью, пока ты ему не поверишь, хотя ты уже веришь, - сказал я и встал с кровати. - Но я не думала, что он может соврать о таком! - Ты и не думала, что он бросит тебя ради слизеринцев, не думала, что пойдет с ними в бар, не думала, что бросит тебя в тяжелую минуту! А ты все жалеешь его из-за того, что он вырос без родителей. Думаешь, все сироты – добрейшие и честные люди? Да будет тебя известно, Волдеморт тоже был сиротой, - сказал я и подошел к двери. - Ты хочешь, чтобы я ушла? – спросила она, и голос ее дрогнул. Я опомнился и сел на кровать Джерома, рядом с мантией-невидимкой. Ненависть охватывала меня с новой и новой волной, разливалась по всему телу, как тепло, которое дает Роза, только это было не тепло, а лава, которая сжигала меня изнутри. Очень хотелось после такого действительно что-нибудь сделать с Мидом. Руки сами сжимались в кулаки и холодели от того, что я представлял себе ненавистное лицо соперника. Его более мужественные черты лица, более приветливую улыбку, более дружелюбный голос… Роза всегда будет верить ему больше, чем мне потому, что она видит в нем себя: незлопамятного, доверчивого, милого, доброго человека, не способного на ложь. Как же она ошибалась... - Нет, я этого совсем не хочу, - тихо сказал я. - Но уже поздно, - сказала Роза с грустью, достала из мантии какой-то пергамент и приложила к нему волшебную палочку. Напряжение и обида между нами оставались, но мое любопытство взяло верх: - Что это? - Карта Хогвартса. - Но там что-то движется. - На ней видно местонахождение каждого обитателя замка, - монотонно ответила она. Я был поражен такой вещью, мне хотелось знать, как она работает и где она ее взяла, но сделал вид, что мне абсолютно неинтересно. - Ты проводишь меня? – безразлично спросила она. - Да. Когда мы вышли из подземелий, я остановился и огляделся вокруг: я не мог знать наверняка, с какой именно стороны от меня находится Роза, но я сказал: - Прости, что испортил тебе день рождения. Теперь ты еще больше будешь ненавидеть этот праздник. - Нет, это был лучший день рождения, - тихо сказала она, а затем я услышал удаляющиеся от меня быстрые и частые шаги.