Последний из "Медведей"

Холодный декабрьский ветер пронизывал до костей, оседая глубоко в сердце. Холмики надгробий, присыпанные первым снегом, казались заброшенными забытыми. Как будто люди давно забыли про тех, кого нет, и только холодная метель убирает их могилы. Среди всей этой картины ярко выделялись семь одинаковых мраморных плит. Они стояли в ряд, как выстроившиеся по приказу командира солдаты. Вот только те, кто здесь лежат, солдатами уже никогда не будут. Мужчина в помятой замусоленной мастерке тяжело опустился на скамейку. Старая древесина протяжно заскрипела, а он вновь смахнул непрошеные слёзы. С чёрно-белых портретов на него смотрели семь парней в такой знакомой хоккейной форме. Сейчас эта форма валяется где-то на задворках воспоминаний, покрываясь пылью в старом шкафу. Каждый из хоккеистов улыбался жизнерадостно, искренне. Сергей ощутил, будто вновь они в раздевалке готовятся к тренировке, шутят, смеются и радуются жизни. "А жизни-то у них больше нет." Макееву давно не давал покоя внутренний голос, но других собеседников у него не было. Только он и шестеро его пацанов, навечно оставшихся детьми. - Привет, парни, - прохрипел скрипучий мужской голос, в котором теперь трудно было узнать прежнего тренера. - Я пришёл. Не забыл вас. По привычке мужчина замер, ожидая очередной колкости Кисляка. Лишь через пару долгих секунд он понял, что шуток больше никогда не будет. Как и Андрея. Чёртов матч! Он до сих пор винит в их гибели себя. Но виноват ли он? Кто мог предугадать такой страшный финал того злосчастного матча с "Химиком"? Чёртово колено! Он тогда не смог пойти, воспалилась старая травма. И зачем сказал ВасГену? Ведь мог же потерпеть и прийти в тот день на матч! Мог, но не стал... Ещё раз взглянув на фотографии своих "Медведей", тренеру показалось, что ребята тоже погрустнели. Видимо, вспоминали события того дня. Начиналось всё чудесно. Все бодрые, весёлые, настроенные на победу. Кисляк как всегда пошутил про разгром Химика. Антон отзвонился маме и Ольге, которые не смогли прийти на тот матч. Миша написал сообщение своей фигуристке, находящейся на сборах. Егор, по обычаю, повздорил с братом, но всё же объединил команду перед выходом на лёд. Вот только сыграть ребятам было не суждено... Послышался протяжный вой ветра, пролетающего над могилами. А Макеев услышал в нём гул арены в тот день. Кричалки болельщиков, указания тренеров, свисток судьи. Как рассказывали позже, именно со свистком о начале матча прогремел взрыв. Эта трагедия не была случайностью. Это было спланированное преступление. Терракт. Подольск никогда прежде не слышал таких громких слов. Никто до сих пор не понимает, почему террористы выбрали этот небольшой провинциальный городок, этот обычный хоккейный матч. Смертник прошёл незамеченным ни охраной, ни полицией. Сел на верхние трибуны и взорвал себя. Вот так легко. Сергей Петрович стукнул кулаком по лавке, на которой сидел, из последних сил сдерживая слёзы. Если бы он тогда пришёл, он бы мог помочь. Мог бы... Но прошлого не воротишь. Взрыв был такой силы, что во дворце сорвало крышу. Те, кого не зацепило, в панике рванули к выходу, и там на них начали осыпаться стены. Ледовый дворец сложился как карточный домик. Весь лёд был усеян трупами: кого-то зацепило осколками, кого-то придавило обломками, а кого-то просто затоптали в толпе. Лёд тогда был красного цвета. Цвета крови. Так праздник спорта, здоровья и жизни превратился в торжество смерти. Макеев всё же вытер навернувшиеся слёзы рукавом мастерки. Той самой, что надевал на каждую тренировку. Теперь тренировок у него больше нет. Егор, Андрей, Миша, Дима, Антон, Саша и Вадим... Он не смог взять других хоккеистов. - Здравствуйте, Сергей Петрович, - сзади послышался грубый мужской голос. - Здравствуй, Семён, - не оборачиваясь, произнёс Макеев. На этом их разговор оборвался. Бакин молча присел на другой конец лавки и посмотрел на портреты друзей. Он - единственный выживший из той великолепной семёрки. Как? Пожалуй, чудом. Полиция считает, что его спасла амуниция, но только Семен знает, что спасли его друзья. Руки непроизвольно потянулись к карману и достали оттуда пачку сигарет. Он курит с тех самых пор. Больше нет того робкого и стеснительного Бакина, над которым подшучивали друзья. Семён никому больше не позволяет над собой шутить, даже смеётся редко. Хоккей забросил и подавно, потому что не может играть с другими. - Не надо. Они бы не одобрили, - голос Макеева безэмоциональный и пустой, но слова по-прежнему действуют. Бакин убрал сигареты обратно в карман, и потирая красные глаза, вновь посмотрел на друзей. Они все по-прежнему улыбаются ему. Семёну кажется, что вот-вот с губ Кислого слетит очередная колкость в его адрес, над чем остальные радостно засмеются. Только Кисляк молчит. Молчит и Щука, и Мишаня, и Антип, и Костёр, и Димон, и даже болтливый Назар не говорит ни слова. И так будет всегда. - Лучше б я вместе с ними... - голос Бакина срывается и это страшное слово о друзьях он не решается сказать. - Не говори так, - произносит Макеев, протирая горсткой снега помятое лицо. - Я же видел как они... Как все... Как каждый из них... Я видел... - бормочет Семён, и в голове снова вскакивают картинки того ужасного дня. Того дня, когда они последний раз были командой. Вот Костров несёт на руках заплаканную девушку. Через секунду на них падает кусок бетонной стены, и Саши больше нет. Теперь Дима с Мишей пытаются вытащить застрявшего между камнями мужчину. Громкий хлопок, и обрушивается одно из световых табло. Семён лишается ещё двух друзей. Дальше Щука отдаёт свой хоккейный шлем девочке лет пяти, и через пару мгновений это стоит ему жизни. Назаров, Антипов и Кисляк пытаются протолкнуть к выходу испуганных девчонок из группы поддержки, и через пару секунд их всех погребает под обломками камней. Семён остаётся один. Навсегда. - Пойдём, Семён. Уже поздно, - Макеев поднимается с места, не в силах больше сдерживать эмоции. Бакин молча встаёт с лавки и бросает на фотографии друзей прощальный взгляд. - Вперёд, Медведи. Вперёд к победе. Медведи - чемпион... - одними губами произносит бывший вратарь и уходит вслед за Макеевым. На кладбище вновь воцаряется тишина, нарушаемая лишь протяжным воем ветра, в котором можно различить любимую кричалку Медведей. Хочу посвятить этот драббл всем, кто потерял близких в тех бесчеловечных преступлениях, которые творят эти звери-террористы. Хочу пожелать вам, чтобы ни вы, ни ваши близкие никогда не попали в такую ситуацию. Терять близких людей всегда очень больно и я искренне желаю, чтобы вы никогда этого не испытали. Берегите дорогих вам людей, и цените каждый момент с ними, потому что жизнь непредсказуема.