Оковы

"Она быстро отскакивает, встаёт на ноги и тут же отклоняется в сторону. Начищенный до блеска кунай, который швырнул враг, врезается в дерево, с хрустом пробивая его кору. Девушка со злостью сжимает кулак, концентрируя в нём чакру, и бежит на противника. Нет, он слишком быстр. Руку чуть выше локтя обжигает тонкое острое лезвие..." Темно, слишком темно. Но он привык. Он сам - тьма. Слишком больно. Но он привык. Эта боль - его Сила. Глаза болели адски - ещё одна техника с помощью шарингана прибавила остроты ощущению, и теперь даже моргнуть было невыносимо. Очередная повязка на глазах, очередное лекарство, которое ни за что не поможет - Саске знал это наверняка. Боль будет вечно, и её не излечить - такова цена Силы. Учиха Саске даже сейчас, не видя, сидя в большой тёмной комнате, где из мебели была лишь койка, желал Силу. Он нуждался в ней, как в глотке свежего воздуха, которого просто не могло существовать в этом закрытом помещении. Он провёл очень много времени в ожидании. Не знал точно сколько - единственным другом и союзником здесь была тишина, и она не отмеряла время. Но плевать. Абсолютно неважно, сколько, как и когда. Главное - это дождаться. Тоби обещал, что найдёт того, кто сделает операцию. И Саске, удивляясь самому себе, ему верил. Просто человеку необходимо хоть кому-нибудь доверять. Без доверия жить невозможно - это должен был знать даже ребёнок. *** Острый слух не подвёл Саске и в этот раз. В глухой и давящей тишине парень чётко разобрал мерный, чуть шаркающий звук стука подошв чьей-то обуви об пол. Нет, их двое. Слышно, как они лениво обмениваются односложными фразами друг с другом, наверное, не чтобы что-то обсудить, а просто потому, что заполнить звенящую тишину хоть какими-нибудь звуками было необходимо. Для того чтобы не было так мертвенно тихо. Враги? Возможно. Друзей у Саске больше нет, а его ненавистников достаточно. Союзники? О его местоположении знает только Тоби, но он всегда придёт бесшумно, нараспев начиная говорить о своих планах покорения мира. Саске знал эту чакру. Абсолютно точные и знакомые ощущения, вот только вспомнить, кому она принадлежит было непостижимо трудно. Или просто не хотелось. Гораздо интереснее выяснить на поле боя, кто тебе этот человек - сильный союзник или слабый враг. Учиха встал без шума, не подняв ни пылинки, и даже темнота от молниеносных движений не дрогнула. Катана рядом, но она не нужна. Саске знает себе цену - он может обойтись без оружия. Он может обойтись без зрения, надеясь лишь на свои давно выработанные привычки. Шаги и голоса слышались всё ближе и ближе. Один из новоприбывших чему-то усмехнулся, в то время как его спутник промолчал. Даже поведение было знакомо, но сколько ещё таких странных парочек ходит вокруг? Горячая кровь ударила в голову; тело напряглось, предвкушая хоть незначительную разминку. Кулаки сжались, ногти впились в ладони, но эта боль лишь принесла некое удовольствие. Жестоко. Но, может быть, Саске всегда был таким? Один мощный и чёткий, резкий и быстрый удар ногой - дверь выбита, и слышно, как один из незваных гостей водой растекается по противоположной стене, чтобы снова сформироваться в человека. Растекается, значит? Это меняет дело, а судьба решила снова поиграть с ним, расставляя на пути к цели живые препятствия. Учиха заметно расслабился и, доверяя своим инстинктам шиноби, повернулся к ещё одному человеку, который спокойно стоял рядом, не делая попыток ни помочь товарищу, ни напасть на, предположительно, врага. - Что вы здесь забыли? - последний выживший Учиха всегда так говорит: грубо, надменно и властно. Все вокруг него должны знать своё место: об этом может рассказать его голос, это можно было понять по блеску в чёрных, как сажа, глазах, сейчас прикрытых белой повязкой. Но такая вроде бы и слабость не мешала Саске выглядеть так, как обычно - убедительно высокомерно. Он чувствует своё превосходство. - Ну, Саске, я не ожидал, что ты нас так встретишь, - рядом послышался голос Суйгецу, как обычно едкий, с едва уловимым сарказмом. Саске почти физически ощутил, как губы Ходзуки расплываются в отчего-то довольной улыбке, показывая ряд воистину акульих зубов; его глаза, до необычности ярко-сиреневые, сузились, прищурившись. - Хотя я не предполагал, что ты здесь окажешься. Он, положив гигантский меч Забузы себе на плечо, прошлёпал к проёму, откуда вышел Саске. Пробежав по комнате беглым взглядом, Суйгецу разочарованно хмыкнул: - А я-то думал, что Карин с тобой... - Что вы здесь забыли? - терпения ни к чёрту, а в голосе проскользнула ярость. К самому себе, правда. Учихе было неловко, как бы ни отказывался он себе в этом признаться. Он чувствовал на себе пронзительный задумчивый взгляд Джуго; за спиной всё ещё разочарованно посапывал Ходзуки - он действительно ожидал, что рыжая бестия окажется рядом со своим идолом, но, почему-то вышло, что зря он надеялся. А ещё перед Джуго умничал, говоря об уединении для "сладкой парочки". Облом. - Мы искали тебя, - Джуго ответил спокойно, как-то нехотя. То, что у Саске на глазах повязка - это плохо. Никто не сможет удержать проклятую печать, если он с ней не совладает. Его насторожил вопрос брюнета, но по лицу того невозможно ничего прочитать, и то, что глаза скрыты ни капли не утешало - выражение "Глаза - зеркало души" для Саске не подходило, хотя бы потому, что он слишком глубоко прятал свои эмоции. Или просто ничего не чувствовал. - Зачем? - резкий вопрос, заставивший непроизвольно вздрогнуть. Эхо пролетело по длинному коридору, и пламя парочки факелом немного дёрнулось, чтобы снова вернуться к ровному горению. Не то, чтобы этот вопрос удивил, но на душе у рыжеволосого стало как-то вязко. Но от Учихи можно ожидать всего. И правда. Ничего удивительного. - Ну, ты спросишь! - быть может, Суйгецу принял вопрос Саске за шутку. Быть может, он всё понял так, как надо. Но верить отчего-то не хотелось. Ходзуки привязался к этому тёмному парню, и что им двигало, когда он дёрнулся искать Саске по всем ближайшим территориям, он сам не знал. По крайней мере, оправдывал себя тем, что так и не получил меч Кисаме. В любом случае сейчас Суйгецу, подскочив к брюнету, хлопнул его по плечу и с тёмной улыбкой, посмеиваясь, произнёс: - Ну-ну, Саске. "Ястреб" ещё живёт. Хоть и без очкастой, - он ухмыльнулся. Вот только без Карин было уже как-то скучно - не с кем больше язвить и практиковать свою манеру речи. Даже тишина проявила себя совершенно внезапно, и Ходзуки нестерпимо захотелось оглядеться: всё может быть. А вдруг "уникальная дура" где-то прячется, злостно хихикая над ним? Что он вообще думает? Через мгновение Суйгецу оставил все свои домыслы на потом. - С чего бы это? - снова вопрос полный неожиданности разбивает тишь вдребезги. Джуго удивлённо поднял голову. Левая бровь Суйгецу непроизвольно дёрнулась, а улыбку, чуть ли не вечно сияющую на лице, как ветром сдуло. Учиха охренел что ли? *** Лучи солнца слабо пробивались сквозь плотно закрытые шторы, делая всё вокруг удивительно призрачным. Он не мог увидеть даже кусочка неба сквозь бежевую ткань в цветочек, так нахально заполонившую одно-единственное окно, и то, похоже, закрытое. Здесь было душно, тихо и ослепительно чисто, что особенно выводило из себя. На вопрос о том, где он находится, только что вошедшая девушка в белом накрахмаленном халате тихо взвизгнула, уронив какую-то папку, которая, в свою очередь, с грохотом свалилась на пол. Голова загудела, и Наруто услышал, как стучит его сердце в такт с быстрыми удаляющимися шагами медсестры. Больница Конохи. И эту палату, он, Узумаки Наруто, узнает из тысячи. За дверью палаты, в коридоре, бесконечно сновали люди, взбудораженные, взволнованные. Пару раз в маленькое стёклышко на двери заглядывала какая-то любопытная парочка глаз, но тут же исчезала: похоже, к двери его временного обиталища не подпускали никого. Но зачем такое волнение? Наруто всего лишь проснулся. Дверь с шумом открылась, заставив моментально проснувшегося Узумаки буквально подскочить на кровати. В это же мгновение он почувствовал сильнейшую боль во всём теле, особенно в районе живота, и появилось нестерпимое желание сплюнуть что-то жидкое и вязкое, имеющее металлический вкус, подступившее так внезапно. Наруто сглотнул и уставился на нарушителя спокойствия больного, коим оказалась Харуно Сакура. Новость о том, что Узумаки Наруто пришёл в себя, облетела всё медицинское учреждение ураганом, всполошив каждого. Никто не ожидал скорого пробуждения Наруто, да и особо не надеялся, что паренёк, такой надоедливый, упрямый и героический, вообще сможет открыть хотя бы глаза. Но он ведь даже заговорил! В кабинете Харуно Сакуры по всему полу были разбросаны расписанные листы бумаги - они врассыпную лежали вокруг рабочего стола. Было ли причиной их внезапного полёта открытое нараспашку окно, в котором виднелось небо, на удивление голубое, и крыши некоторых необходимых, оттого и отстроенных, зданий деревни? И, возможно, слабое дуновение ветра, заставившее бумагу тихо шелестеть? А, быть может, новость, перескакивающая из уст в уста, из мыслей в мысли, добралась и сюда? Кто знает. В любом случае, Харуно Сакуры в кабинете не было. Лишь наспех мимо брошенная печать для справок и документов валялась на столе, будто показывая, что медик уж очень спешила. Она нервничала. Наруто и правда очнулся, а сейчас смотрит на неё удивлёнными ясно-голубыми глазами, немного нахмурив брови. Сакура лихорадочно искала, за что бы уцепиться взглядом, но, как назло, глаза постоянно натыкались на знакомую физиономию. Отвести взгляд не удавалось. Помнит ли он то, что с ним произошло, свои муки до битвы и после? Рассказать ли ему о том, что видела она и о том ужасе, испытанным ею впервые? Последнее было уверенно отвергнуто: Харуно даже думать не смела, чтобы Узумаки вскочил в своём полуживом состоянии и бежал куда-нибудь защищать весь мир шиноби от надвигающихся опасностей. Ему надо вылечиться. Ему ещё предстоит узнать, что он теперь самый обычный. А сейчас... Пусть будет в неведении, чем в ярости и бессилии. Так, наверное, будет лучше. Она ошиблась однажды - когда решила, что сможет остановить и спасти Наруто. Но сейчас действительно верила, что поступает верно. - Так надо... - пробормотала Сакура себе под нос, как-то заторможено пододвигая стул к кровати и садясь на него. - Надо что? - голос Узумаки ещё не окреп. Он был хриплым и тихим, а сам блондин заметно побледнел, силясь присесть. На месте уже не сиделось - он, видимо, лежал достаточно долго: ноги затекли, болела шея на пару с головой, руками было почти не пошевелить. Да ещё и тупая боль в животе не давала ни покоя, ни сосредоточенности. И с приходом Сакуры появилось некое напряжение, которое таилось в глубинах её глаз и даже в сжатых губах. Да и бледность её лица и нервное мельтешение рук - девушка то пихала сжатые кулаки в глубокие карманы халата, то приглаживала волосы - слишком напрягали. - Да ничего, ха-ха! - она нелепо засмеялась, по-детски почесав затылок, понимая, что сейчас ведёт себя глупо. Но в то же мгновение лицо розововолосой стало более чем серьёзным, и Харуно, грозно нахмурившись, с раздражением произнесла: - Ты что творишь? Совсем страх потерял? - Сакура схватила парня за плечи, силой заставляя лечь обратно. Его упорству можно только позавидовать, но сейчас ведь оно совсем не к месту. У Наруто теперь нет силы Девятихвостого - значит, выносливость и регенерация у него явно снизились. Узумаки Наруто стал типичным шиноби. Разве что характер у него другой, всё тот же. - Почему я здесь? - Харуно вздрогнула. Вопрос страшил. Она пожалела, что пришла первая. Возможно, Шизуне бы смогла как-то увести этот вопрос в другое русло, а Хината просто промолчала бы, силясь не плакать и не стесняться. Но Сакура Харуно совершенно не умеет ни врать, ни уходить от разговора, ни молчать. Жестокая правда - решение трудное, но всё-таки честное. А прямолинейности розововолосой не занимать, оттого она запаниковала вдвойне - она скажет слишком грубо, наверное, даже бессердечно. - Наруто... - Сакура всё-таки запнулась. В горле как будто пересохло, девушка сжала губы. Нет, чёрт возьми. Ей не зачем врать и увёртываться. Рано или поздно всё придётся рассказать. Она встретилась взглядом с Узумаки. Внезапная догадка, и слова, сорвавшиеся с губ прежде, чем она осознала, что спрашивает: - Неужели... ты помнишь? Ты помнишь всё?