Оковы

"...Они внезапно остановились друг напротив друга, с напряжением замерли, схватившись за оружие. Быстрое дыхание, острый взгляд бешеной ярости и спокойный взор ледяного безразличия нагнетали обстановку". - Ты думаешь, что его ещё можно спасти? - Я на это надеюсь. Верю. Ответ был глуп. Более того, она произнесла самые лживые слова за всю жизнь. Причём язык повернулся сам, и Сакура даже не покраснела, ответив на неожиданный вопрос подруги. Конечно, и Харуно, и Яманака прекрасно понимали, о ком может идти речь, и по безмолвному соглашению они договорились не произносить имена. Так, наверное, легче было говорить. Узумаки Наруто был плох, и то, чего боялась девушка, вполне могло случиться - организм слабел с каждым новым днём, всё больше приближая друга к черте конца жизни. Вместе с этим Харуно чувствовала не только свою бесполезность, понимая, что всё то, чему учила её Цунаде-сенсей сейчас просто не нужно. Зелёное свечение чакры стало для Сакуры тошнотворным, слабым, а все знания полностью потеряли весь свой смысл, никак не приближая Наруто к удовлетворительному­ состоянию. Обуза. Нет, не так. Просто незнающая, что делать. - А точнее? Наруто же... - Я стараюсь, чёрт побери. Ты можешь хоть на секунду успокоиться? Цунаде погибла, защищая деревню. Какаши погиб, защищая деревню. В Конохе осталось ничтожное количество шиноби, которые, по мнению парня в белой маске (новоиспечённый вид Тоби), были слишком слабы, чтобы обращать на них своё внимание. Исчез, вытянув Девятихвостого Лиса из Узумаки Наруто. Вопреки всему блондин выжил. Его нашли там, где он принял поражение - лежащего в гигантской кромке в земле, с тяжёлой раной на животе, без сознания, но, что самое главное, что вселяло надежду, дышащего. - Не оставляй... Она шепчет, а внутри душераздирающий крик. Потерять последнего самого дорогого человека слишком больно, и Сакура не сможет это пережить. Но эгоистично думать о себе. Даже сейчас она ни на секунду не отрывает мысли от своей персоны, размышляя, предполагая и опасаясь того, как здесь, в этом тяжёлом и беспощадном мире шиноби, возможно жить без Наруто. - Пожалуйста... А чакры всё меньше. Те, кто ещё остался в этом разрушенном селении, те, другие медики, сидят в коридоре, усталые, выдохшиеся, безнадёжные. Наверное, и Харуно скоро присоединится к ним. А потом Ино, готовая сейчас в любое мгновение прийти на помощь. И Хината, у которой теперь слишком бледное лицо, слишком большие круги под глазами, слишком мокрые щёки и потускневшие, теперь тёмно-серые глаза. "Узумаки, что ты с нами делаешь?" - горькие мысли. А он не виноват, что так въелся в жизнь каждого, кто сейчас здесь или за дверью, кто сейчас ждёт, чем закончится операция. - Всё, - устало выдохнув, Сакура провела рукой по лбу, стерев пот и смахнув мокрую прилипшую чёлку. Они сделали, что могли. - Наруто ничего не угрожает. "Пока не угрожает". С головы до ног в бинтах он лежал под капельницей, дышал немного с натяжкой, но лихорадка прошла, как и исчезла рваная рана на животе, над которой с особенной тщательностью трудились опытные и внимательные медики. С конца палаты, у которой потолок и стены были ослепительно белее самого снега, послышался счастливый и тихий всхлип Хинаты, и шёпот Ино, которая пыталась успокоить подругу, сидевшую в сознании лишь благодаря буре эмоций. Сакура Харуно улыбнулась, почти искренне, почти без фальши. Она их обнадёжила, прекрасно осознавая, что, возможно, в какую-то страшную секунду все надежды могут упасть с невообразимой высоты и разбиться, так же, как и миллионы капель дождя за окном разбиваются о землю. Девушка врала и самой себе, когда, смотря на спокойное лицо спящего лучшего друга, она представляла, что пройдёт мгновение - и она снова встретится взглядом с глазами насыщенного сине-голубого цвета. Увидит улыбку и услышит, как Наруто говорит, что всё в порядке. Было поздно, дождь не прекратился, а ещё более усилился. Капли, монотонно барабанящие по стеклу, раздражали. Харуно не услышала робкого стука в дверь и вздрогнула, когда на плечо легла ладонь. - Сакура-сан, Вам пора. Теперь я дежурю, - Хината была спокойна, а уголки её губ были чуть приподняты, что ещё больше заставило встать на ноги чувство вины у ниндзя-медика. - Да, конечно... - она буквально выбежала из палаты, не попрощавшись с Хьюга. Шлёпать по лужам в сандалиях, ощущать ледяную влагу на плечах – Сакура просто не ожидала, что возможен дождь. Утро было таким солнечным, ярким, но не вязалось с сосредоточенным лицом девушки, которая думала лишь о том, чтобы не допустить ошибки при лечении Наруто. Но серый, мокрый вечер тяготил душу, заставляя опускать плечи и голову и гипнотизировать взглядом такую же серую, как и всё вокруг, дорогу. Поднять глаза и увидеть то, что осталось от родного дома, больно. Да и под всем видом самой Сакуры Харуно кроется боль. "Каждое слово – боль. И я боль. Я боль…" – в очередной раз справившись с навернувшимися слезами, девушка вошла в прихожую, хлопнув дверью, оставив за собой на полу мокрые следы и капли воды с одежды и волос. Стены во всём доме потрескались, осыпались, но он выстоял и нападение Акацки, и последующие битвы. "Завтра так много дел…" – устала. Что она может? Только взять себя в руки и просто напросто улыбаться. А может, хлопать дверьми, бить подушки и орать на всех – но это ведь предел, рамка и грань, - "Всё, что я могу - ждать". Сакуре давно ничего не снится. Нет запахов, красок, историй, мечтаний. С последней встречи с Учиха Саске прошло совсем немного времени, ничтожно мало, но пропасть между ними стала невообразимо большой, глубокой и продолжительной. Именно с того момента все сны девушки пропали, а Саске стал не частью жизни, а маленькой главой, ранее названной "Моя Любовь До самой Смерти", сейчас переименованной как "Болезнь Любви Неизлечима". Скорее всего, она его уже не любила. Просто ненавидела за то, что мысли о нём причиняют боль ей. Близким. Друзьям. Наруто. Особенно Наруто... Утро встретило так же, как и в последние несколько недель. Солнечно и до безобразия ярко на улице, чего не скажешь об атмосфере в доме розововолосой. Почему-то ощущение сонливости никак не пропадало, даже после чашки крепкого кофе. Ночь была спокойной, Сакуру никто срочно не вызывал, а значит, в больнице всё хорошо, если можно так выразиться. Отдёрнув старенькое красное платье, немного растянутое, но удобное и давно привычное, Харуно выскочила на людную улицу. - Лобастая! – такой знакомый и родной окрик сзади, как в старые времена. И Сакура даже отвечает так же, как и раньше: - Чего тебе, Свинка? – и наблюдает, как довольное лицо подруги становится похожим на маску разъяренного хищника. - Ничего, - Ино показала язык и отвернулась от розововолосой, старательно изображая обиду. Но, минуту поколебавшись, вновь повернулась к Харуно и на одном дыхании сообщила, что Шизуне сказала им выйти за пределы Конохи, чтобы набрать лечебных трав. - Странно… - уже выходя из деревни через целые главные ворота, Сакура повернулась к Ино, которая надевала небольшой походный рюкзачок, в то же время поправляя волосы. – Обычно не мы собираем травы. С чего бы это двух ниндзя-медиков отправляют на подобное времяпрепровождение? - Наруто спит, состояние стабильное. А в больнице от силы человек семь лежат с серьёзными ранениями или болезнями. Вот нас и отправили, чтобы не мешались под ногами, - Ино усмехнулась. – Да ладно тебе. И нам отдохнуть стоит, в конце концов. "Спит... Всё хорошо", - Харуно улыбнулась. Даже такая маленькая новость обнадёживает, заставляя улыбаться.