Опера закончилась

      Опера закончилась, а вместе с ней и все остальное. Куда идти? Что делать со своей свободой? Девочка поежилась и продолжила аккуратно пробираться по улице, оглядываясь по сторонам и ожидая погони. Она никого не убила, ничего не украла, к чему погоня? Нет обязательств, нет долгов, нет хоть кого-нибудь. Ничего не осталось кроме незакрытой клетки, в которой она просидела всю жизнь – но туда не хотелось, там пусто. Вдруг Шайло почувствовала прикосновение к правому плечу, инстинктивно вжала голову в плечи, обернулась – никого. В другую сторону. - Псс. - Опять ты… - старый трюк, стучишь по одному плечу, а появляешься у другого. Что еще можно было ожидать от Могильщика. - Это судьба, дитя, - немного чопорно произносит мужчина и пристраивается идти рядом. - Отст… Меня схватят из-за тебя. - А раньше ты заботилась обо мне, - Могильщик приближается к лицу Шайло почти вплотную и говорит немного нараспев. – Ты у нас теперь знаменитость, - мужчина машет газетой перед носом девочки. – Вот теперь меня точно могут схватить из-за тебя. Как в подтверждение своим словам могильщик хватает Шай за руку и срывается на бег: - Следуй за мной, - где-то за спиной слышится вой сирены. Уговоры самой себя о том, что она ничего не сделала, однако, плодов не приносят, и Шайло послушно несется вслед за мужчиной, лавируя по каким-то узким улочкам между кучами мусора и ящиками. Пару раз она чуть не спотыкается, но сильная рука сжимает ладонь и поддерживает, тянет вперед и вверх, не давая упасть. Наконец, побег закончился и Шайло сидит на каком-то парапете с неестественно прямой спиной, уперевшись ладонями в колени, а рядом сидит Могильщик, широко расставив ноги, удобно развалившись и согнувшись пополам, чтобы на колени локти положить. - Зачем все это? Я ничего не сделала! Они не гнались за мной. - Звучит не очень уверенно, - Могильщик как-то зловеще усмехается, а потом принимается рассматривать свои ногти. – Конечно, они гнались за мной. - Тогда зачем бежать мне?! - Я просто подумал, что тебе не помешает пробежка. Надо же иногда заниматься, - мужчина бесцеремонно берет Шай за запястье, поднимает руку и трясет безвольно повисшей конечностью: - Ты посмотри, какая ты дряхлая. Как старушка, безвылазно дома сидевшая. Девочка выдергивает руку и отсаживается чуть дальше, подбирая за собой юбку, а Могильщик смотрит на это насмешливо, склонив голову набок, смотря снизу вверх, но положения не меняет. - Я и сидела всю жизнь безвылазно… - в голосе чувствуется обида, немного возмущение, но мужчину это, кажется, не заботит. Он выпрямляется и издевательски хмурится, рассматривая небо, как будто не понимает чего-то: - Да? – снова кривляется, смешно вжав голову в плечи и кривя рот в насмешливом выражении. – Помнится, наша первая встреча была отнюдь не в твоем кукольном домике за чашечкой чая с плюшевыми зайчиками, - Могильщик берет воображаемую чашку с чаем и показательно отставляет мизинец. Только монокля ему для полного счастья не хватает. - Или ты у нас ходишь во сне? А потом не узнаешь старых знакомых и спрашиваешь их: «Ты настоящий?» Это не вежливо. Но Шайло не до шуток, она не желает поддерживать игру: - Мой отец запрещал мне выходить. Он считал, что мне нельзя видеть других людей… - Суровый был парень, не так ли?.. – задумчиво изрекает Могильщик и улыбается, доставая из-за пазухи бутерброд, завернутый в прозрачную пленку, разворачивая ее и принимаясь жевать хлеб. Шайло молчит. Вопрос не требует ответа. Ей кажется, что это лучшие слова сочувствия, на которые способен этот человек. И это не плохо. Ей не нужна жалость. Все закончилось, и Нейтан теперь с Марни. А она осталась. Молчание затягивается, Шай косится на мужчину рядом и даже рот приоткрывает от удивления и возмущения: - Это же… мой бутерброд! Я выронила его тогда!.. Ты!.. Почему ты?.. – вряд ли бы Шай стала есть бутерброд после Могильщика, но она все равно инстинктивно пытается отнять свое имущество обратно. Она тянется к бутерброду, возмущенно что-то вереща, но мужчина невозмутимо отводит ее руку: - Как ты думаешь, кто я? – Шай даже немного теряется от этого вопроса, и протянутая рука остается висеть в воздухе: - Расхититель могил?.. – неуверенно произносит она, ожидая в вопросе подвох. - Именно. И все, что осталось на кладбище – мое. - Зачем ты взял мои вещи… – уже просто от бессилия повторяет Шай и садится на место. - Это моя работа. Взламывать и обкрадывать… - лицо Могильщика становится меланхоличным, он даже жевать перестает, набирает в грудь побольше воздуха… И Шай понимает, что сейчас будет так же как в те разы, что их кто-то может услышать, что… Сама удивляясь своей смелости, девочка кидается на Могильщика и закрывает ему рот. Тот закашливается и пытается отстранить от себя внезапную угрозу: - Да понял, понял я, - говорит он в промежутках между кашлем. - Чуть на тот свет не отправила своим бутербродом… Но Шайло раздражена и, может, даже не хочет сейчас оставаться одна, но все равно пытается прервать все это и расставить все точки над i: - Почему ты сидишь здесь со мной? Тебя снова поймают, ты же сам сказал, - девочка хмурится и мнет подол платья. Раньше бы она схватилась за ремень сумки, но та осталась где-то «там». В прошлом, вероятно. - Вообще-то, раньше тебя поймали из-за меня, - небрежно замечает мужчина и делает какой-то неопределенный жест рукой. – Прости за это. Просто не могу не кричать «могилы», когда говорю о работе, - Могильщик делает какой-то витиеватый шутливый поклон. - О д-а, я люблю свою работу. И да, дитя, запомни, - мужчина назидательно поднимает вверх указательный палец. – Это ты сидишь со мной. - Я пошла. - О, стой-стой-стой, - мужчина еле успевает метнуться вперед и ухватить Шай за руку. – Хорошо, я сижу с тобой. Могильщик усаживает ее на место и возвращает все свое внимание бутерброду. Шайло сидит и не знает, то ли плакать, то ли злиться, то ли встать и уйти, то ли остаться. - У меня никого не осталось… Только дом. Он пустой. - Ну, ты могла бы использовать его как притон, - Могильщик деловито убирает с хлеба чей-то волос и выкидывает его за спину. - Нет! - Как скажешь, дитя. - Ты понимаешь, что совсем ничего не осталось?! – и зачем она все это говорит какому-то стервятнику? - Он чистый, он быстрый… - тихо поет себе под нос Могильщик и улыбается. А потом долго смотрит на Шай: - Ничего не осталось? Ничего не приносит радости? Я все еще могу помочь тебе… – Шайло поворачивается к мужчине и встречается взглядом с флаконом, в котором свет красиво преломляется в жидкости глубокого синего цвета: - Я все еще могу подсадить тебя на него… - знакомая издевательская усмешка на губах, а в глазах нет смеха, только какой-то зловещий блеск. - Нет! - Странно, а раньше ты была не против, - как ни в чем не бывало мужчина убирает флакончик за пазуху. - Я хотела просто посветить им! Он светится! Он красивый! - О.. ты прекрасна… Не каждый «свободный» способен увидеть красоту зидрата. - Ты всем это говоришь? – ничего не значащие слова, но Шайло почему-то смущается и пытается скрыть это. - Разве я похож на дамского угодника? – Могильщик широко улыбается, показывая непрожеванный кусок хлеба в зубах. Выглядит он при этом по-идиотски, и Шайло не выдерживает и фыркает: - Нет. Но ты так смотрел на Эмбер. Она тебя нравится? – и к чему такие откровенные разговоры с незнакомым человеком? Могильщик поперхнулся и даже выплюнул хлеб. Остальное выбросил опять же за спину и стряхнул крошки с рук: - Эта чертова сука? Да с чего бы? Она обчистила меня! И не платит. Как будто не знает, что в этом мире нельзя получить что-то бесплатно… - Ты смотрел на нее… как на богиню. Когда она пришла за зидратом. - Что за чушь? – Могильщик раздраженно хмурится и встает: - Пошли, дитя, нам пора. - Куда? - Конечно же, грабить, вскрывать и разворовывать… - При чем тут я?! - О, ты была прекрасна с пушкой для зидрата в руках. Будем работать вместе. Хоть я и НЕНАВИЖУ РАБОТАТЬ ВМЕСТЕ. Но у тебя есть дом, и, может, когда-нибудь мы все же откроем там притон. Вставай. - Я не пойду. Я не хочу. Я не буду этим заниматься. - Но у тебя, помнится, неплохо получилось. - Нет! – Шайло вскочила на ноги от возмущения наглостью Могильщика, и тут же услышала пищание часов. КРОВЯНОЕ ДАВЛЕНИЕ ПОВЫШЕНО, НЕМЕДЛЕННО ПРИМИТЕ ЛЕКАРСТВО, КРОВЯНОЕ ДАВЛЕНИЕ ПОВЫШЕНО, НЕМЕДЛЕННО ПРИМИТЕ ЛЕКАРСТВО, КРОВЯНОЕ ДАВЛЕНИЕ ПОВЫШЕНО… - Моя сумка все еще у тебя? Дай мне лекарство, мне нужно выпить лекарство, я больна… - Могу дать зидрат. - Мне не нужен зидрат!..- Шайло кидается к мужчине, пытается выворачивать карманы, обыскивать его, а часы пищат, нагнетая обстановку. - Слушай, у меня нет ничего, ну.. Послушай… - однако, несмотря на слова Могильщика, Шайло находит у него в кармане какие-то таблетки, сжимает их в кулаке и уже хочет проглотить, как мужчина хватает ее за руку: - Прекрати, ты же не больна и знаешь это. - Мне надо выпить лекарство, пусти!.. – уже чуть ли не всхлипывает девочка и пытается вырваться. - Хватит ныть про болезнь, дитя, это уже надоедает. - Отдай, пусти! Ты мерзкий, отвратительный!.. Звук пощечины, и маленький кулачок с таблетками разжимается, капсулы падают куда-то на землю. - Борись уже. Хватит говорить о своей болезни. У людей есть проблемы и посерьезнее. Они… - Могильщик задумывается и вновь становится таким как обычно. Насмешливым, кривляющимся и как будто бы не опасным. – Мертвы. Шайло понемногу успокаивается и опускает руки. Косится на часы, срывает их и отбрасывает от себя как ядовитую змею, хватается за голову… - Вот и отлично, - и снова раздаются сирены и видны лучи от прожекторов. - О, нам пора, дитя, - мужчина попросту закидывает Шай на плечо и уносится дальше по улочке: - Нечего слюни разводить, дитя, все очень просто. У тебя же получалось. Иглу в жука, иглу в жука, иглу в жука…