Хрупкая грань

— Ну, и как это понимать? — над Наруто возвышалась миловидная блондинка в форме Анбу и смотрела на подростка как на злейшего врага. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что это и есть его так называемая сестра. Как там её зовут? Тсукико? Вроде так. — Ты о чём? — сейчас не подходящее время включать дурачка, но пока он не знает, что из себя представляет Наруто из этого мира — Узумаки не может предпринять ничего другого. Её глаза — цвета грозового неба, мокрого асфальта? — смотрели на него с неприкрытой злобой. Ого. Это надо же так постараться, чтобы собственная сестра так люто тебя ненавидела. — Отец сказал, что непутёвый братец тут чуть ли ни при смерти лежит, а ты скачешь по городу здоровее всех живых! — голос становился грубее. Что за быстро выводимая из себя особа? И как только её приняли в члены корня? Он не понимал. Ну правда, не понимал. Если она и на миссиях ведёт себя подобным образом, то Джинчурики официально заявляет, что Глава деревни — просто идиот. Других слов у него пока нет. Ну а как назвать человека, который держит на службе Анбу такие вот кадры? Тем более... Стоп! Отец?! У Наруто есть отец? То есть, он не умер тогда в схватке с Курамой? А что если и... — Я хотел увидеть маму, — конечно, это была ложь, но в связи с новой информацией — это единственное, что блондин сейчас хотел больше возвращения домой. Блондинка переменилась в лице, и это совсем не понравилось парню. Неужели Кушина не выжила в тот день? Но почему? Если отец жив, то и мама... — Ты, видно, крепко головой стукнулся, добэ, — это существительное... Только Саске так его называет, и никто больше! — Эта предательница покинула деревню несколько дней назад. Что, простите? Предательница? Узумаки Кушина? Кровавая Хабанеро? Да что, чёрт возьми, не так с этим миром? — Что ты имеешь ввиду? — казалось, что каждая клеточка его тела пропитывалась ненавистью к стоящей близь него особе. — На задании она, — закатила глаза Тсукико. — На за-да-ни-и! — Будто камень с души упал. Вот только не всё понятно: почему именно предательница? И что не поделили мать с дочерью, если одна из них так неуважительно относится к другой? Это было странно. — А вот ты сейчас будешь в травмпункте! Наруто еле успел уклониться от кулака старшей сестры, которая не ожидала такого. Но, быстро встряхнув головой, Тсукико продолжила нападать. — Да в чём твоя проблема? — вспыхнул Узумаки, уклоняясь от точного удара ногой. Казалось, что эти пять слов только больше разозлили куноичи: удары посыпались с двойной силой и скоростью. Если бы парень был в своем теле и со своими возможностями — это было бы не более, чем небольшая разминка, но сейчас всё больше походило на избиение младенца. Подростковое тело начало уставать уже спустя несколько минут после беспрерывных уклонений, а поэтому ссадин на рёбрах только прибавилось. Не успев вовремя подпрыгнуть, он упал на холодный пол благодаря подсечке сестры и быстро задышал ртом. — Все мои проблемы начались с тебя, неудачник, — ядовито выплюнула девушка и поспешно вылетела из больничной палаты, попутно натягивая на лицо маску Совы.

***

Осознание того, что этот мир очень отличается от родного, пришло почти мгновенно. Во-первых, само пространство было наполнено аурой злобы и тьмы непонятного происхождения, что очень не нравилось Узумаки. Но окружающие его люди как будто не замечали всего этого, и это — пугало. Во-вторых, история здешнего Наруто была более богата на события, вот только что-то внутри подсказывало, что мальчуган морально был гораздо более подавленным, чем он сам. И мужчина не совсем понимал, почему мальчишка не смог стать счастливым со своей семьёй. В-третьих, наличие самой семьи. Для джинчурики это стало такой неожиданностью, что он на некоторое время просто отключился. Именно эта новость стала радостной. Вот только после знакомства с сестрой пыл Наруто немного угас: у них не самые хорошие отношения. И причин, почему это произошло, он не знал. В-четвёртых, он — всё ещё джинчурики Девятихвостого, вот только здешние люди воспринимают его очень странно. Не так. Будто он — всё тот же демон, но все боятся ему об этом сказать. Такого раньше не было: каждый в деревне глумился над маленьким ребёнком и считал своим долгом пнуть беззащитное создание, а тут — наоборот, все уважительно к нему относятся, а потом сбегают при первой же возможности. Наруто устало выдохнул и, перевернувшись на спину, расставил руки в стороны. Белый потолок больничной палаты совершенно его не интересовал, что давало возможность полностью сосредоточиться на собственных мыслях. В голову пришла одна занимательная идея — если он так и пролежит на полу к рассвету, то медсестра, которая обязательно придёт в палату, испугается и позовёт доктора, перед которым можно будет сыграть ничего не понимающего дурачка. Всё-таки, когда-то это проходило. Мнимая амнезия — не самый плохой выход из ситуации. Улыбнувшись краем губ, Узумаки прикрыл глаза. Всё-таки слова новоявленной сестры не давали ему покоя. Почему она назвала Кушину — предательницей? Чёрт, этот парень хоть и имел семью, но в ней творится такое, что сам Дьявол голову сломит. Вздрогнув всем телом, он широко открыл глаза, когда одна немаловажная деталь всплыла в сознании — Сай. Он ведь тоже был с ним на поляне, когда Наруто поглотила вспышка света. Что, если и его напарник попал в этот странный мир и сейчас не знает, что ему делать? Вот только внутренний голос подсказывал, что вряд ли с парнем что-то случилось. Скорее всего, он, как и все его оставшиеся в живых друзья, оплакивали смерть Узумаки. Ох, как же хотелось сейчас увидеть учителя Какаши — вот он бы точно знал, что делать со всем навалившимся. Потрепал бы непослушные волосы блондина и улыбнулся бы, назвав того идиотом, который не понимает элементарных вещей. Не хватало Сакуры, которая несомненно бы ударила его своим тяжёлым кулаком и отругала за ветер в голове совершенно не повзрослевшего Наруто. Вот только это не так — и все об этом знали. Но больше всего не хватало Саске, который одним взглядом мог заставить все внутренности сжаться, а мозг — работать в усиленном режиме для поисков всех возможных правильных выходов из ситуации. Чёрт, всего день прошёл, а он уже скучает по всем, и от этого хотелось волком выть. — Что же, пора начать разбираться со всем этим дерьмом...