Разные правила

Мне, в сущности, было все равно, в каком направлении идти. Дрожали руки - ничего, каждый раз так бывает. Просто обычно я в стельку пьян и не замечаю этого. Теперь же я сомневался, зачем затеял все. Зачем ввязался в это сомнительное, рискованное дело? Риска мне и на Играх хватило - по горло. Ни к чему спокойная, пропитанная спиртом жизнь? Задумываясь над этим вопросом, нужно было держать поблизости бутылку: отчаянно хотелось напиться. Как там говорят, напиться и забыться... Подумать только, сколько лет подряд у меня это получалось. Сколько лет подряд... Чертыхнувшись, я отпихнул с дороги булыжник. Булыжник не преминул отомстить мне, и я накрыл его потоком красноречивых ругательств, пережидая боль в ноге. Пошарив по карманам, вспомнил, что оставил спасительную порцию алкоголя дома. Не хотел, чтобы мои... как же их назвать правильно? сообщники? союзники? - поняли меня превратно. Четкие условия, отдаленно ясный результат. Пьяница им не нужен. Окей. Я согласился и умею держать слово. Непременная моя черта - честность. Я же сразу сказал сладкой парочке, что лучше бы им другого ментора поискать. Одна проблема - в Дистрикте 12 победителей по пальцам пересчитать. Вспомнив о Китнисс, вдохновенно обжимавшейся с Питом под бдительными телекамерами, я поежился от внезапного холодка, пробежавшего по спине. Ненавидел и буду ненавидеть Капитолий, но уже даже для них чересчур. Смотреть, как девчонка, у которой по возрасту положен только ветер в голове, должна принимать правила игры, и выдавать себя за влюбленную в Мелларка по уши, для меня было невыносимо. Навязчивый голос в моей голове, утихавший лишь после порядочной дозы спиртного, нахально заявил, что я совсем выжил из ума. Ему, голосу, еще дорого его вместилище, то бишь, моя голова. И то, что я лютый мороз брожу по Шлаку, может сказаться на его благополучии. А еще - за что я особенно ненавидел подобные минуты просветления, - что я не просто тревожусь о Китнисс. И что я совсем не тревожусь о Пите. Хотя это и не совсем так. Мальчишку мне было жаль. Но изначально я ставил на амазонку Китнисс, хотя она толком не умела завоевать симпатий зрителей, и если бы не Мелларк, не видать бы малышке спонсоров. - Хеймитч, где тебя носило? Я недоуменно взглянул на упомянутую мной Эвердин, в теплой шубке, под руку с приклеенным к ней Мелларком. Позади маячила Эффи, которая, чертыхаясь, уже пару раз чуть не растянулась на снегу. Эти капитолийские наряды опасны не только для психики. Поморщившись, я подал ей руку. - И не благодари. Эффи в ответ презрительно фыркнула и едва заметно улыбнулась. Ей льстило внимание, от кого бы оно не исходило. - Мы ищем тебя, - вмешалась Китнисс, воспользовавшись возможностью отпустить руку Пита. Я отметил разочарование на его лице. Эвердин приблизилась ко мне, чтобы встряхнуть, удивленно взглянула на меня, не обнаружив запаха алкоголя. - Позволь спросить, все втроем? - Съемка, Хеймитч, должна была начаться час назад. Ты сорвал нам планы. Ты изменил... - затараторила Эффи. - Нам пришлось снимать прогулку по заснеженному Шлаку, - невесело усмехнулся Пит. И вновь завладел ладонью своей мнимой невесты. Я почти отвернулся от сладкой парочки с уже знакомым раздражением. Раскрасневшаяся от обязательных улыбок Китнисс кивнула. - Ты должен понимать, Хеймитч... Это же не увеселительная прогулка. Это Игры, и они состоятся. А нам нужно казаться веселыми, не так ли, Эффи? Эффи согласно расплылась в улыбке. Точно, налепила на зубы стразы. Я взглянул на Китнисс, сузив глаза. Лучше ей не знать, как я понимаю все это. Иначе трудно представить, что будет с этой девочкой, которой пришлось срочно взрослеть. Или с теми, кто попадется ей под горячую руку. Даже со мной. В последнее время она более резка, и это выдает напряжение, которое она испытывает. Раньше жаловался самому себе, что Игры испоганили мне жизнь. А теперь раздумываю, каково ей? - Брось ворчать. Я переоденусь и через минуту предстану перед Капитолием счастливый от того, что оказался на экране. Окей, Эффи? Я смотрю на Китнисс, и она отводит взгляд. Смотрит на Мелларка. Тот пожимает плечами. - Ты невыносим. Эффи удобнее захватывает мой локоть и тащит за собой, в дом Китнисс, к стилистам, уже вооружившимся всевозможными средствами, призванными сделать меня более приемлемым для сияющего телеэкрана. - Значит, Пит не должен попасть на Игры? - задумчивость на моем лице сменяется гневом. - А ты понимаешь, что если он пойдет добровольцем, я не смогу отказать? И тогда мне придется выполнять взятые на себя обязательства. Я почти мечтаю о том, чтобы мальчишка испугался. Чтобы поверил в счастливый шанс. Но нет, ставить на это бессмысленно. Мелларк за Китнисс отправится и на Игры. День и так начинался непонятно как, но вечер превзошел все мои худшие опасения. Китнисс Эвердин собственной персоной, не успев смыть пестрый капитолийский образ, яростно трет глаза растаявшим снегом, набранным в горсть. Она избегает смотреть мне в глаза, и это нелепое занятие как нельзя лучше подходит. - Эта гениальная штука, про твою свадьбу, кем придумана? - невзначай спрашиваю я. Неужели Китнисс в своем стремлении убедить Сноу дошла до такого. Впрочем, следовала советам своего ментора. Я же предлагал ей отбросить скромность и благоразумие. Однажды. Был пьян, припоминаю. - Пит. Он всегда оказывается изобретательнее меня. - Тебе неприятно лгать, - общеизвестный факт. - Еще неприятнее оказаться без поддержки спонсоров, - серьезно отвечает Китнисс. - Знаешь, Хеймитч, я понимаю, что то, о чем я прошу... Но я должна Питу. И я ему должен. Только он не знает об этом. - И Сноу не позволит мне вернуться, - упавшим голосом добавляет девушка. Будто и не мне нужно согласиться заменить ее ширму-возлюбленного в кровавой бойне под названием Игры. - Брось, ты сама веришь в то, что говоришь? Не сделает же он такого с победителем, - замолкаю, осознав наконец услышанное. Я конечно, знал, что нужно торопиться, но... - Что он сказал тебе? - Хеймитч, - упрямится Китнисс. - Пожалуйста. - Ты ненормальная, солнышко, - с издевкой говорю я - сейчас могу себе это позволить. Я трезв, трезв как стеклышко, и все равно во мне не утихает стремление выжить, как каждый раз, а ему вторит убеждение согласиться. В целом, что значит Хеймитч Эбернети? - Сноу ничего не стоит проверить... - Да пусть! - взрывается Китнисс в своей манере, и потекшая от бесплодных попыток смыть ее целиком тушь оказывается размазанной по щекам. - Пусть, это же ничего бы не изменило. И она замолкает. Не решается сказать еще раз. - Так и быть, я соглашусь, - внезапно для себя самого произношу слова, которых не собирался говорить. Пока не собирался. Во мне теплилась надежда, что Китнисс хоть немного дорожит и моей жизнью. - Ты станешь победителем, - горько шепчет она. Неуклюжая попытка подсластить пилюлю. - Значит, решила жертвовать собой?! - спрашиваю я закрывшуюся за девчонкой дверь и зимнюю стужу, что ворвалась в помещение. - Только знай, что как и Пит, я тебе не позволю. После ухода Китнисс со мной остается ее безысходность, ее невысказанное отчаяние; мне ничего не поделать, кроме как вновь предпринять попытку побега из реальности. Оставшееся до Жатвы время жжет кислородом легкие. Все началось незадолго до Игр, в которых приняли участие Китнисс и Пит. Это было до них, это случилось во времена оставшихся безымянными трибутов, погибших в лесах или искусственных морях Арены. Я старался привыкнуть к этому. Оказалось, привыкнуть невозможно. Меня выбрали не только потому, что я был победителем. Нет, этому вовсе не придавалось значение. Но важным оказалось другое. Хеймитч Эбернети - пьяница, который неспособен быть не то что адекватным ментором, а просто выполнять долг гражданина Панема (уж не знаю, какой смысл таят в себе эти слова), Хеймитч, у которого не было семьи, детей, словом, никого, кто мог удержать его... О детях разговор отдельный, как я мог желать обзавестись семьей, зная, что ждет моего сына или дочь, окажись их имя в руках Эффи на Жатве? Немногими словами, я стал идеальным заговорщиком. И сейчас я опасаюсь мысли о Тринадцатом. Вдруг Капитолий в технологии подслушивания научился ловить преступные мысли? Тогда Китнисс вдвойне грозит опасность, ведь она - ключевое звено всей операции. Сойка-пересмешница.