Может, и так, может, ты и блуждал

Она влюбляется в него, потому что должна, потому что не остаётся выбора, когда с неба начинают падать бомбы и наступает конец света. Она влюбляется в него, запертая с ним в противорадиационном убежище; когда он ещё лишь голос, призывающий человечество к спасению. Она влюбляется. Потом они выходят. Из укрытия прямо в царство серого, дыма и руин. Таков теперь их мир, всё ещё под пятой металлических зверей; но он ведь Джон Коннор, она – Кэтрин Брустер, и вместе они победят. Время идёт, идёт и война. Джон отправляет своего отца в прошлое. Кэйт теряет ребёнка, потом рожает другого. Они ловят Терминатора, перепрограммируют его. В прошлом это спасёт жизнь Коннорам. Кэт целует Джона, стараясь не верить в судьбу. И войне приходит конец. Скайнета нет, Терминаторы всего лишь метал на земле, и Кэйт ступает на открытое, залитое солнцем, бесплодное пространство. Впереди, посреди дороги, стоит, не двигаясь, Джон. - Я должен быть мёртв, - говорит он в тишину, и она вспоминает, как встретила его и его Терминатора, вспоминает те слова. «Он умер», - сказала тогда машина, и об этом Кэйт попыталась забыть. - Судьбу можно изменить, - напомнила она. Джон улыбнулся: - Ага. Позади неё их дочь, растрепав волосы и испачкав лицо, прыгала по грязи. Кэйт представила детские площадки, зелёных парки, все те места, о которых забыла давным-давно. Представила, как Сара резвится на солнце, мчится по траве. - Нам нужно вновь создать этот мир, - говорит Кэйт уже зная, это невозможно. Знает, им нужно начать, и кто-то закончит за них. Джон кивает. - Сначала дома, - решает Кейт. – Потом школы. Чтобы детям было куда ходить. Чтобы им принадлежало хоть что-то. - Хорошо, - отвечает Джон. И беря Сару за руку, идёт на базу следом за женой. Оружие, как всегда, при нём. Когда они заходят в лабиринт тоннелей, люди поднимают головы. - Коннор, - произносит кто-то, по-прежнему со страхом и преданностью в голосе. Изменится ли это когда-нибудь, останется ли Джон легендой, вмёрзнет ли в неё навечно? В их комнате Кэйт принимается составлять план, ищет список людей, живущих на базе, ищет строителей и учителей, ищет прошлое. И находит между графиком дежурств и графиком патрулирования; решает, с кем поговорить вначале. Джон размышляет над чертежами Терминатора, как и раньше в военное время, и Кэйт отворачивается. За обедом он окружён своими офицерами; в тарелках, как уже долгое время, та же баланда; по-прежнему царит уныние. Победа ещё не пожаловала в эти края, и Кэйт трудно представить радость на окружающих её лицах. Она пытается улыбнуться сама, так ярко, как во время до Скайнета, и губы словно режет. Барнс хмурится. Кэйт улыбается сильнее, и он отворачивается. Позднее, в их кровати, Джон свернётся рядом с ней калачиком, согревая, внушая чувство надёжности, словно стена, которая охраняла её все это время. - Теперь я не знаю, что делать, - говорит он во тьме их комнаты. – Я не знаю, что грядёт; не знаю, кем я должен стать. Она поворачивается, проводит пальцем по морщинкам на его лице, по шрамам. - Ты привыкнешь к миру. Остальные тоже. Он смеётся, берёт её за руку, целует запястье. - Я привык лишь желать мира. На некоторое время воцаряется молчание, и Кейт думает о том, что их ожидает, строит планы на будущее. Им нужна еда, лекарства, бензин – то же самое, что и раньше. Ничего не изменилось, но одновременно – всё сразу. - Скоро мы отправимся на фабрику Скайнета, - говорит Джон. – Надо убедиться, что всё погибло, ничего не вернётся. Поищем пленных и, может, обнаружим что-нибудь полезное. Она кивает, зная, муж почувствовал движение, и ей вовсе не обязательно облекать своё согласие в слова. - У него, вообще-то, много фабрик, - говорит она ему в плечо. - Да. А нас мало, - отвечает он, явно покорившись судьбе. - Пленники умрут с голоду, если мы их не найдём, - произносит вслух Кейт потому, что кто-то из них должен. Джон молчит. Его лица в темноте не разобрать, и Кейт представляет, как будут они спать на природе под звёздами, ничего не боясь. На улице ночью холодно, она знает, но всё равно хочет, истосковавшись по открытому пространству без стен. Истосковавшись по тому миру, который знала она до того, как попала в своё первое бомбоубежище. Джон прикасается к ней, прижимает к себе. А Кэйт приходит на ум тот мужчина, за которого она собиралась замуж, прежде чем столкнуться с судьбой. Вспоминает его лицо, улыбку, вспоминает, как танцевали его руки по её коже. Поворачивается к Джону и целует. Утром Кэйт встречается с солдатами, бывшими архитекторами, каменщиками, водопроводчиками. Смотрит им в глаза, смотрит на их оружие; надеется, эти люди ещё помнят себя прежних, надеется, они - что-то большее, чем метал и амуниция. В комнате по соседству Джон планирует первую вылазку к останкам Скайнета, и Кейт знает, муж забудется так же, как забывается в записях матери и в будущем, которое он себе не выбирал. Ей хочется остановить его, но нельзя. Остановить – значит убить людей, томящихся в лагерях, остановить – значит лишить его собственной сущности. Поэтому, когда неделю спустя Джон уходит со своими солдатами, Кейт не вмешивается, лишь улыбается. Сара машет ему со сторожевой башни. Джон выпускает руки Кэйт из своих, отворачивается, проверяет оружие. Она не долго провожает взглядом ушедших. Ведь мир замер в ожидании.