Давняя мечта

Тарелка с остывающей похлёбкой приземлилась в дюйме от кока и хрустнула, покрываясь трещинами; разбрызгавшиеся капли попали Томасу на штаны, которые и без того были настолько грязными, что лишние пятна на них остались незамеченными. — Сил больше нет жрать это дерьмо, — зло сказал кто-то. — Какого чёрта ты вообще стал коком, если готовить толком не умеешь? Магридж незамедлительно оскалил зубы, как обычно делал в ответ на какое-нибудь очередное оскорбление или тычок в шею. Это была скорее звериная, чем человеческая гримаса; но если в своём воображении Томас, должно быть, представлял себя опасным хищником, на деле он был куда больше похож на зажатую в угол крысу. Носком ботинка он демонстративно толкнул черепки в угол, как бы показывая, что не станет утруждать себя их уборкой. Затем, уже куда более смиренно собрал со стола грязную посуду и унёс мыть. Я направился следом — отчасти потому, что это входило в мои обязанности помощника, отчасти потому, что мне хотелось немного подбодрить корабельного повара; может, это и казалось странным, но в последнее время я частенько жалел беднягу, хоть порой он бывал невыносим. — А действительно, отчего ты стал именно коком? — тихо спросил я, подставляя чью-то кружку под струю воды, и Магридж тут же вскинулся, но за его агрессией явно сквозило расстройство, словно он укорял меня: «И ты туда же?» Я поспешил его утихомирить, заявив, что и в мыслях не держал дразнить его. Томас тяжело вздохнул, плюхнулся на табуретку, вытирая руки о засаленное подобие фартука, и вымолвил одно-единственное слово: — Еда. Он облизнул тонкие губы, на этот раз напоминая заморенную бродячую собаку. Я же изо всех сил старался не подать вида, что меня распирает расспросить его поподробнее. Но он сам продолжил: — Я уже говорил тебе, Хэмп, как голодал, будучи ещё мальчишкой. Голодал так, что чувствовал, как желудок прирастал к хребту; так, что готов был убить кого угодно за одну-единственную луковицу; так, что однажды уже собрался отрезать себе палец, чтобы съесть. Хотя что ты понимаешь, для тебя слово голод — всего лишь набор звуков. У меня случались дни, когда в голове не оставалось никаких мыслей, кроме есть, есть, есть… И вот теперь я кок на судне, и пусть я всё равно не могу запихнуть в себя столько еды столько, сколько захочу, она постоянно у меня в руках, я распоряжаюсь ею… можно сказать, сбылась моя давняя мечта. Магридж криво улыбался, совсем не походя на человека, у которого осуществилось заветное желание. С каждым его словом я чувствовал себя всё более и более неловко, но его словно прорвало: — А знаешь, почему я так плохо готовлю? Потому что не в состоянии оценить свою стряпню. Я так мало ел в детстве, что, похоже, забыл, каково это. Теперь я могу есть досыта, но не чувствую вкуса. Не чувствую запаха. Кто-то с палубы резко окрикнул его, и он вышел, хромая; я остался теребить несчастную губку, которую всё это время не выпускал из рук. Я не жалел о вопросе. Я жалел о том, что услышал в ответ на него.