"Дневники Бена"

РИК Мои руки помнят прикосновение к его голове. Снова и снова я сжимаю их в кулаки, злясь, что не могу вновь ощутить шелковистую мягкость его волос. Моя одежда пропахла его парфюмом – я зарываюсь в нее лицом, вдыхая едва уловимый аромат с нотками свежести. День сегодня выдался нелегкий – а все потому, что я снова увидел его… - Рик, через несколько дней у тебя в студии твой любимый герой! - Ну, и кто же этот счастливчик? - Бен Барнс. Я смотрю на продюсера нашего шоу и стараюсь скрыть волнение, охватившее меня. - Хм… Значит, мы снова повеселимся. Нужно придумать что-нибудь интересное – Бен всегда с удовольствием мне подыгрывает… 26 марта. Мой будильник в десятый раз орет голосом Пэрис Хилтон, убегающей от маньяка в «Доме восковых фигур», а я вскакиваю, хватая ртом воздух, и понимаю, что побриться уже не успею. К черту марафет – я опаздываю в студию. Сегодня же интервью с Беном. Замираю с зубной щеткой во рту и смотрю на свое отражение… БЕН Я всегда знал, что Рик сумасшедший, но сегодняшние съемки, кажется, надолго выбили меня из колеи. Меня предупредили, что он заменит гримера, и я был готов ко всему, но не к такому розыгрышу. Понятия не имею, как я смог продержаться перед камерами около пяти минут. Но то, что случилось позже, было еще неожиданней. - Что это? Джек вертит в руках какой-то листок, и я с ужасом понимаю, что он разглядывает дурацкую карикатуру, нарисованную Риком. - Это я и Рик на лошади. - Ну, я как-то догадался, что не на динозавре, - он смеется, а мне хочется треснуть его по голове лопатой. – Бен, у тебя же тут женские сиськи! - Дай сюда! – в бешенстве выхватываю злополучный листок и рву его пополам. – Джек, оставь меня одного – я дико устал после интервью. Он уходит, а я какое-то время тупо разглядываю две половинки разорванного рисунка и, вздохнув, достаю скотч… РИК Я сижу в гримерной и тру руками уставшие глаза. Уже вечер, все давно разошлись, а я пытаюсь прочесть сценарий завтрашнего дня и дико мечтаю о кружке пива. - Чешутся? Бен подходит ко мне и садится прямо на стол, роняя кисточки и расчески. - Болят. Эти софиты когда-нибудь лишат меня зрения. А ты какого черта еще здесь? - Забыл твой рисунок. Пришлось вернуться. Он держит меня за подбородок, заставляя поднять голову, и смотрит мне в глаза. - Не трогай, Рик. Хуже будет. У меня кое-что есть на такой случай, - роется в своей сумке и достает оттуда пузырек. – Вот, глазные капли. - Раз такой добрый, может, сам и закапаешь? Он смеется и прикасается длинными тонкими пальцами к моему лицу. Я замираю, когда Бен наклоняется ко мне, и слышу лишь бешеный стук своего сердца. - Рик, если ты не откроешь глаза, я не смогу тебе помочь. - Прости. Смотрю на его сосредоточенное лицо и чувствую на своей щеке горячее дыхание, а через секунду вскакиваю с кресла и трясу головой. - Черт, ты что мне в глаз засунул? Жжется же! - Да успокойся ты, сейчас полегчает. Сядь, нужно обработать второй. Он усаживает меня обратно в кресло и быстрым движением закапывает другой глаз. Чтобы не заорать, вцепляюсь зубами в его куртку и мычу что-то нечленораздельное. - Рик! Бен опускается передо мной на колени и гладит по голове. - Неужели так больно? У тебя слезы льются. - Это твои дурацкие капли обратно выходят! Ай, черт, это когда-нибудь прекратится? - Такой большой мальчик и плачет! – он смеется, а я вдруг понимаю, что Бен пытается отвлечь меня и заставить забыть о том, что причиняет мне беспокойство. - Этот большой мальчик может легко надрать тебе жопу, если ты не прекратишь издеваться! – хватаю его за шиворот, как котенка, и прижимаю лицом к стене. - Да по сравнению с тобой мои шутки – лишь детская забава, Рик. Скажи, пожалуйста, что это было сегодня во время съемок в гримерке? - А ты не понял? – упираюсь коленом чуть ниже его задницы и надавливаю, заставляя раздвинуть ноги. Бен молчит, а я вдруг ощущаю, как он весь трясется. - Ты чего? – разворачиваю его к себе лицом и заглядываю в темные, как ночь, глаза. - Не смешно, Рик, - в его голосе я слышу злость, но не собираюсь отступать. – Ты заигрался. Съемки давно закончились. - А мне плевать! – я прикасаюсь к его шее – к тому месту, где лучше всего прощупывается пульс, и чувствую бешеное биение его сердца. – Три года, Бен! Три гребаных года я не могу успокоиться, а все по твоей вине. Он смотрит на меня непонимающим взглядом, и я вдруг решаюсь: вцепившись в непослушные волосы, притягиваю Бена к себе и целую в губы. БЕН Не знаю, с чего вдруг я решил вернуться в студию. После сцены в гримерной я несколько часов пытался прийти в себя и успокоиться, но в памяти некстати всплывали воспоминания о горячих пальцах Рика на моей шее, и в паху вновь начинало зудеть. Надо позвонить Тэмсин и договориться о встрече – она поможет мне сбросить напряжение. Лезу за телефоном в сумку и понимаю, что чего-то не хватает. Дурацкий рисунок Рика пропал. Нет, я не мог его потерять! Должно быть, забыл в студии после интервью. Ну и черт с ним! Выхожу из вагона метро, но застываю на месте, вспоминая взгляд Рика, когда он рассказывал мне, как старательно рисовал, пытаясь сделать нас на бумаге похожими на самих себя. Глупо, но придется вернуться и найти его подарок… В студии пусто, и мне становится не по себе. Стараясь не дергаться от непонятных звуков и шорохов, которые неизменно появляются ночью, быстрым шагом иду в гримерную… И застываю при виде Рика. Он сидит в кресле и трет глаза, и я вдруг понимаю, как сильно он устал. - Чешутся? – подхожу к нему, чувствуя, как меня охватывает непонятное смущение, и, чтобы не выдать себя, сажусь прямо на стол. Что-то падает, но я не могу пошевелиться – если я сейчас встану, он увидит, как предательски дрожат мои ноги. - Болят… Я склоняюсь над ним, пытаясь закапать глазные капли, и стараюсь не смотреть на его губы, которые он сегодня так смешно красил помадой жуткого морковного цвета. РИК Бен сжимает зубы, не давая мне проникнуть в его рот, и я надавливаю на впадинку на его горле, пытаясь подчинить себе. Он кусает меня за нижнюю губу, но это лишь подстегивает мое настойчивое желание победить в этой схватке. Еще мгновение – и вот уже мой язык дерзко ласкает его горячий рот, заставляя отозваться и вступить в игру. Время словно замирает – есть только я и Бен, а все остальное уже неважно. Я понимаю, что три года моих мучений сегодня наконец-то закончились, и улыбаюсь. Однако он тут же вырывается, воспользовавшись тем, что я ослабил хватку, и бьет меня по лицу. - Какого черта, Рик?! Бен тяжело дышит, не сводя с меня затравленного взгляда, а я пытаюсь его обнять и успокоить. - Да ладно тебе, ты же раньше целовался с парнем. - Ты придурок! Это же было только ради роли, к тому же, мы целовались без языков! - Но согласись, ты всегда хотел попробовать по-настоящему?! Он дрожит и закрывает лицо руками, а я вдруг чувствую необъяснимый прилив нежности к этому изящному созданию. - Бен, - притягиваю его к себе и обнимаю, - может, пришло время признаться самому себе? - Я не гей, Рик, - его сбивчивый шепот возбуждает меня, и я понимаю, что хочу продолжения – немедленно, здесь и сейчас. - Я не гей! – он кричит и пытается оттолкнуть меня, с силой упираясь руками в грудь, но я с легкостью свожу все его попытки на нет и прижимаю к себе. - Три года назад я говорил себе то же самое, но каждый раз, глядя на твоих экранных героев, читая статьи о тебе и тайно наблюдая за тобой, гуляющим по Лондону, я понимал, что отныне ни одна девушка меня не интересует. - Ты извращенец! – Бен пытается вырваться, но с каждым его движением я лишь сильнее прижимаю к себе того, о ком так долго мечтал. – Отпусти меня немедленно! В порыве злости он кусает меня за шею, поднимая внутри неведомый мне ранее ураган чувств и желаний. - Отпущу – но только после того, как мы удостоверимся, что тебя это действительно не возбуждает. Я срываю с него куртку и засовываю руки под футболку. Ласкаю пальцами его пупок и поднимаюсь выше – к соскам. Слышу стон Бена и смотрю на его лицо – он до крови кусает губы, пытаясь сдержаться, и закрывает глаза, но на его ресницах уже дрожат предательские слезы. Прикасаюсь языком к его щеке и спускаюсь ниже – к шее, затем целую сосок. Он вздрагивает, но лишь сильнее подстегивает меня в моем желании возбудить его. Облизываю ложбинку на его шее, потом вновь перехожу к соскам, покусывая их и теребя пальцами. - Рик! – он охает и смотрит на меня широко распахнутыми изумленными глазами. Накрываю его губы своими и проникаю в рот – его язык отзывается и… Медленно отстраняюсь от него и пытаюсь успокоить разгоревшееся внутри меня пламя. Хочу его до боли, но в этом маленьком сражении мне придется отступить, чтобы позже выиграть большую войну. - Я был прав, Бен, - шепчу ему и, не сдержавшись, кусаю за мочку уха, - тебе это нравится… БЕН Господи, что я делаю?! Схватив криво склеенный скотчем рисунок, со злостью рву его на мелкие кусочки и выбрасываю в распахнутое окно. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, наблюдаю, как белые обрывки летают в воздухе и пропадают в ночной тьме. - К черту! К черту! К черту! – я уже не шепчу, а ору, по пояс высунувшись из окна, но даже начавшийся дождь не в силах остудить жар на моих губах. - Будь ты проклят, Рик Эдвардс! Я ложусь на пол и застываю в позе эмбриона, уткнувшись подбородком в колени, но боль в паху не дает мне расслабиться и успокоиться. Придется снова мастурбировать в душе – сейчас у меня нет ни сил, ни желания встречаться с Тэмсин. Нужно поскорее забыть все, что произошло, и вновь вернуться к нормальной жизни… По моему телу стекают струи ледяной воды, но они не могут справиться с охватившим мое тело жаром при воспоминании о настойчивых поцелуях и грубых объятьях… РИК Несколько недель пролетели как в тумане. Я не помню, что ел, пил и что говорил окружавшим меня людям. Все мои мысли были заняты Беном, а силы уходили на борьбу с самим собой и желанием позвонить ему. Эта одержимость измотала меня, но я не мог заставить себя сдаться и унизиться перед тем, кого так страстно хотел. - Эй, Рик, я сегодня собираюсь погудеть в нашем любимом баре. Ты со мной? – шеф дружески хлопает меня по плечу, но я отрицательно качаю головой и что-то мычу про усталость и желание завалиться дома на диване перед телевизором в обнимку с розовым медвежонком, которого мне подарила бабушка в честь освобождения Зимбабве. Мы расстаемся у дверей здания, в котором размещена наша студия, и расходимся в разные стороны. Я смотрю вслед своим коллегам, решившим присоединиться к шефу, и не сразу реагирую на звонок. Наконец, поняв, что это в моем кармане орет Марк Бруссард, беру телефон и долго пялюсь на дисплей, где мигает единственное дорогое для меня имя. Расплываюсь в довольной улыбке и принимаю вызов. - Ну, здравствуй, мой сладкий!..