Кома

Я проснулся в кромешной тьме. Кто или что я? Где нахожусь? Как зовут? Что тут делаю? Не знаю. Меня шатало из стороны в сторону, и, еле переставляя ноги, я добрался до стены с дверью. Она была не заперта, так почему бы и не зайти? Я открыл дверь, сделал шаг и провалился. Было ли мне больно? Вроде нет. Вокруг меня опять темнота. Я поднялся, опираясь на стену, но, когда повернулся, позади меня была только пустота. Мне было хорошо в этой комнате, но я чувствовал давление на плечи и было тяжело дышать. Здесь странное освещение. Чем глубже в комнату я заходил, тем светлее становилось. Разнообразные фотографии, вещи – всё это образовывало лабиринт, в котором я чуть не заблудился. Странно. Вроде бы много вещей, но после того как я отвожу взгляд от них, забываю на что смотрел. Вот клоуны, что весели у меня над головой, когда мне было 2 месяца. Мама заводила мелодию, но она мне не нравилась. Я молчал чисто из любопытства: что будет дальше? Отвожу взгляд и… Что я только что говорил? Ах, да, вещи. Странные вещи. Когда я обернулся, то увидел, что дверь удаляется от меня, даже когда я стою на месте. Мне захотелось поскорее покинуть ту комнату, мне стало страшно, но что меня пугало? Тут никого не было. Я помчался со всех ног к двери, боясь упустить её. На этот раз меня встретила лестница. Она была коротенькой, несколько ступенек до следующей двери. Я взобрался на первую и хотел опереться на стены, но их не было. Только ощущение, что пространство чем-то ограничено, на самом деле тут опять же была темнота и пустота. Плохая новость: лестница только казалась маленькой. Я устал идти и присел на одну из ступенек. Что будет если прыгнуть в эту темноту? Я расплющусь в лепёшку или всё-таки ненастоящие стены окажутся настоящими? Протянул руку в поисках опоры. Второй вариант вряд ли возможен. Может, я и прыгнул бы в эту «неизвестность», но меня что-то звало туда, наверх. По коже пробежали мурашки. Что мне делать? Сколько ещё я буду идти по этой нескончаемой лестнице? В этом месте даже тупые ступеньки имеют надо мной власть. Я медленно встаю, машинально отряхиваюсь и иду вперёд. Всё же лучше, чем сидеть и заниматься самобичеванием. Не знаю, сколько времени прошло, но мне удалось победить эту лестницу и добраться до двери. В комнате (вообще, с чего я взял, что это комнаты?) освещённой тёплым приглушённым светом много вещей и фотографий: вот мама, вот папа, вот мишка, с которым я спал когда-то в обнимку, вот моя кровать, вот ложка, которую я впервые взял в руки и прочие мелочи. Здесь нет затейливых лабиринтов, которые были в первой комнате, нет обманчивого освещения, но видно всё равно не очень чётко. Размыто, может, у меня плохое зрение? Были ли у меня очки? В остальных комнатах, чем выше я поднимался, тем чётче казались предметы, фотографии. Вот здесь мне было четырнадцать, фотографии моих друзей: Дима, Вася, Маша, Федя, Ленка-соседка, я любил её доставать, потому что когда она начинала беситься, то смахивала на тушканчика, дневник с не очень хорошими оценками. Да, я ненавидел учёбу, но сейчас я могу лишь с улыбкой смотреть на своё прошлое. Шесть лет. Я не хотел идти в школу, но мама пыталась меня убедить, что там хорошо. Я всегда подозревал, что лучше, чем в садике мне не будет. Вот мой первый ранец – весил со всеми учебниками, бутербродами, тетрадками в три раза больше меня. Мне так казалось. На этой фотографии мы с мамой и с её подругой, у который был сын, мой ровесник. Вредный уродец, всегда ломал и скидывал всё на меня. Не знаю, сколько «комнат» я посетил, сколько отрезков памяти я пересмотрел по десять раз, но я не забуду количество раз, что побывал в той, самой первой. Пятьдесят два раза. Пятьдесят два раза я хотел пройти до конца, понять, куда ведёт этот лабиринт. Оказалось, если пройти чуть дальше метров семидесяти, то можно почувствовать, как пол идёт под наклоном. Мне казалось, будто где-то в центре будет воронка, и если я туда попаду, то выхода не будет. Однако я шёл. Мне было плохо : меня тошнило, на плечи что-то давило, конечности наливались свинцом, но я шёл с улыбкой на лице. Внутри меня разливалось какое-то сладостное чувство, будто дойди я до конца, то познал бы радость мира сего и все ответы на свои вопросы. Мне мешало одно – голос, зовущий меня обратно. На сорок первый раз я чуть ли не дошёл до конца. Мне стоило таких трудов добраться обратно до заветной двери. Должен ли я сказать спасибо этому голосу или же проклинать его за то, что смущает и заставляет меня сомневаться? Кстати, если задуматься, я слышал его редко, но никогда отчётливо и громко. Моему путешествию пришёл конец, когда я зашёл в комнату и увидел…ничего. Пусто насколько я мог видеть. Дверь исчезла. Я закрыл глаза и громко выдохнул. Неужели конец? Я медленно открыл глаза и тут же прищурился из-за яркого больничного света. Как оказалось дальше, за окном было солнечно, а шторы никто не закрывал. - Очнулся?! – чей-то до боли знакомый голос, - зови врача, Лена! Митя, Митя! Надо мной склонилась женщина, в которой я узнал свою мать. Я не мог сказать ни слова, язык меня не слушался, потому что-то во рту что-то мешало. Что со мной произошло? Как я сюда попал? На эти вопросы в пустой комнате не было ответов, но мне показалось, что они где-то спрятаны там, стоит лишь вглядеться. И о какой «комнате» идёт речь…