Знак Тринадцати

– Нужно поговорить, – старший брат хмуро взглянул на нее сверху вниз. «Нет… Нужно бежать. Бежать отсюда. БЕЖАТЬ!» – кричало подсознание девушки, пока она лихорадочно пыталась подобрать нужные слова, чтобы вежливо отказать Нацумэ в разговоре. Она еле сдерживала порыв захлопнуть дверь прямо перед его носом. Поговорить. Им нужно поговорить. Он так сказал. Поговорить о чем? Перед глазами у девушки замелькала таблица Хикару, в которой под буквой N красовались многочисленные плюсы и минусы. Точнее, многочисленные плюсы, так как минусов было катастрофически мало. «Я составил таблицу того, как каждый из братьев влияет на твое расположение к нему, – вспомнились Софии слова старшего братца-извращенца, из-за компьютерных подсчетов которого на ее голову столько бед разом навалилось. – Каждый его приятный тебе поступок – плюс, каждый неприятный – минус». Неужели поступки Нацумэ по отношению к ней были такими приятными, что Хикару так решительно наставил ему столько плюсов? София задумалась бы об этом всерьез, но у нее не было времени. Нацумэ, кажется, надоело стоять у порога ее комнаты и ждать ответа от молчаливой и недовольно насупившейся девушки. Его большая теплая ладонь обхватила тонкое девичье запястье. София вздрогнула, почувствовав, как кожа покрывается мурашками. – Я чем-то обидел тебя? – притянув девушку ближе к себе, так что та едва ли не упала, переступая довольно низкий порог своей комнаты, спросил Нацумэ. Теперь его руки обхватили ее за плечи. – Почему ты молчишь? Спокойно рассматривая мужчину свои большими серыми глазами, София пыталась выдавить из себя хоть слово. Внешне она, может, и казалась невозмутимой и бесстрастной, но внутри у нее разыгралась самая настоящая буря. «Он так смотрит… Словно я его ударила. Или предала. Почему он так смотрит на меня?» – тяжелые мысли бились в голове девушки, словно загнанные в клетку птицы, вызывая боль. Взгляд у Нацумэ был одновременно ужасно серьезным и при этом до ужаса печальным. Его руки соскользнули с плеч девушки. Тяжелый выдох вырвался из его груди. – Как знаешь. Раз ты так хочешь, то молчи, – он отступил от нее на шаг назад. – Наверное, я слишком глупо веду себя. Прошу прощения. Не удивлюсь, если ты сейчас думаешь о Тсубаки. И о том, как он воспримет все то, что сейчас здесь произошло... – О Тсубаки? – София удивленно приподняла брови. – Ну… Ничего необычного здесь не произошло, – ее щеки тронул легкий румянец, но голос был спокоен. – И это я должна просить прощение, Нацумэ-сан. Я веду себя, как малое дитя. И не отвечаю на ваши звонки и смс, а ведь вы, как старший брат, должно быть, волнуетесь обо мне. Наверное… Это объясняет то, что вы злитесь на меня. Ее речь прервала горькая усмешка на губах мужчины. – Я… Я не права? – тихо спросила София. А потом она тихо ойкнула, так как неожиданно оказалась крепко прижата к идеально белой рубашке Нацумэ. С широко раскрытыми глазами девушка смотрела куда-то в бок, совершенно ничего не видя перед собой. Тук-тук, тук-тук-тук. «Это… не мое сердце стучит у меня в ушах, – шокировано подумала девушка. – Это…». Чувствуя слабый аромат одеколона, исходящий от мужчины, София постепенно теряла чувство реальности. Его сердце, биение которого она чувствовала, мягко убаюкивало. Одна рука Нацумэ обхватила ее за талию, вторая за голову. Но София была настолько шокирована или еще что-то, что ее эти крепкие объятия совсем не смущали. – Ненавидеть тебя, – услышала Хината тихий мужской голос, почувствовала горькую усмешку, что наверняка сейчас была на его лице. – Я бы, наверное, никогда не смог тебя возненавидеть. Потому что я люблю тебя. Теперь уже ее сердце стало биться, как сумасшедшее. Выйдя из того состояния успокоения, которое так неожиданно ее охватило, София беспокойно заерзала, силясь оттолкнуть от себя Нацумэ. «Потому что я люблю тебя. Потому что я люблю тебя… Я люблю тебя…. Люблю», – крутились неустанно в ее голове эти слова, рассыпаясь на части, а потом снова собираясь в единую фразу. Потому что я люблю тебя. – Кажется, я смутил тебя, – отпуская девушку, Нацумэ с улыбкой посмотрел на ее раскрасневшееся лицо. – Или рассердил. А, может быть, и то и другое сразу. Но я все равно рад, что, наконец-то, сказал тебе это. И самому себе тоже. Потому что я люблю тебя… София замерла на месте с каменным выражением лица смотря прямо перед собою. «Но… Я никого не люблю». Она сжала руки в кулаки. Воспоминания обо всех этих милых улыбках, страстных признаниях, поцелуях, что дарили ей братья эти несколько месяцев – все это предстало перед ней в ином свете, сложившись, наконец, в полноценное мнение. Они такие эгоисты! Они насильно пытаются отдать ей свою любовь, их совсем не беспокоит то, что при этом чувствует она сама. А что чувствует она? Стыд. «Я ведь, все-таки, ваша сестра». Она прекрасно понимает это. Они все тоже прекрасно это понимают. «Но, если бы я не была их сестрой. Если бы была обычной девушкой. Простой прохожей. Стали бы они все обращаться со мною так? Говорить мне все это?». София качала головою. Потом смотрела вслед удаляющемуся в сторону лифта Нацумэ. Мужчина коснулся ее подбородка рукой, на прощание мягко поцеловал ее лоб, что-то сказал. Она не слышала. «Запретный плод сладок». Зайдя в свою комнату, София закрыла за собою дверь. Встала напротив окна и стала наблюдать, как Йори поливает цветы в саду. «Все они. Любят… Нет… Думают, что любят меня. Хотя, на самом деле, я просто запретный плод». Спешно задернув шторы, так что едва не сорвала их с петель, София садится за письменный стол и подпирает руками тяжелую от дурных мыслей голову. «Теперь я понимаю. Они просто эгоисты. В их семье появилась девушка и теперь каждый хочет внимания к себе. Конечно, ведь их мать мало заботилась о них, всегда находилась в командировках, на работе. Тринадцать мальчиков – одна мать. Вряд ли она успевала каждому дать нужное количество любви и тепла. А теперь что? Теперь я. Новая цель. Каждый пытается склонить меня на свою сторону. И при этом они используют такие рычаги давления, как любовь. Возможно, что они даже не понимают этого и считают, что и правда любят меня. Но это не так». Наконец-то она осознала! Но сейчас, когда все это так легко представилось в ее голове, когда пазл сложился в полную картину происходящего… Она не была рада этому. «Столько месяцев пыталась понять, почему они так ко мне относятся… А теперь…». Девушка закрыла лицо руками. «Я не могу принять правду». Уронила голову на стол, горячим лбом чувствуя холодную лакированную поверхность. «Потому что…». Ее лицо скривилось от отчаяния, из глаз едва не брызнули горькие слезы, но она их сдержала. «…я люблю…».