***
— Натаныч, хватит коньяк хлестать, у меня для тебя новости есть. — Быков зашёл в кабинет к Купитману, который как раз наливал себе рюмку коньяка. — Рыжую, новую зав.пульмонологии помнишь? — Помню, Андрей, а что? — А то, что она сегодня про тебя расспрашивала. В завуалированной форме, конечно, но расспрашивала. — Что она хотела? — оживлённо и несколько со страхом спросил Ваня. — Как чего? Узнать тебя поближе хотела, вот что. Я так думаю, точнее мне померещилось, что ты ей понравился, хотя я был после ночного дежурства, привидеться могло. — Что ты ещё про меня сказал? — взволнованно спросил Купитман, вскакивая с дивана, на котором до этого сидел. — Что ты был три раза женат, про то, что коньячок любишь безмерно, ну и про то, сколько тебе на самом деле лет, а то она подумала, что тебе под шестьдесят. — Андрей, не издевайся надо мной, Дашенька не могла так подумать! — рассердился Купитман и обиженно посмотрел на Быкова. — О как, уже Дашенька. Хотя для тебя Купитман, это типично. Так вот слушай меня внимательно и запоминай, а ещё лучше запиши, чтобы не забыть, это очень важно. Я сегодня долго с ней разговаривал и вот, что понял: с ней нельзя так, как ты привык — сводил в ресторан, пару ночей провёл и испарился. Она — другая. Да, Дарья Михайловна холодная. Но она ещё и сообразительная. Про то, что прямо заоблачно умная, не говорю: просто котелок у дамочки варит. Так что запомни: если хочешь, чтобы у тебя что-то получилось — терпи. Наберись терпения и жди. — Андрей, почему ты мне сейчас всё это советуешь, зачем помогаешь, на тебя это не похоже. — Потому что, я устал смотреть, Купитман, как ты бегаешь за медсёстрами и знакомишься в метро, — ответил Быков. — А раз уж попалась женщина, которой ты, может быть, я говорю, может быть, приглянулся без всяческих твоих ухищрений, за неё надо держаться. Молись на неё, Натаныч, молись, не бойся, голова не отвалится. — Ты преувеличиваешь, Андрей, — устало ответил Купитман. — Если бы я ей, как ты говоришь, приглянулся, она бы намёки дала. — Какие намёки, Купитман, она тебя второй день знает! Всё не раскисай, я пошёл. — С этими словами Быков вышел из кабинета Вани. Тот опять опустился на диван, отпил немного коньяка из рюмки. Всё происходящее казалось ему до жути нереальным. Поэтому он поспешил выкинуть Андрея и Дашу из головы, так как был уверен, что не могут все его мечты начать осуществляться с такой скоростью.Глава 3.
24 февраля 2014 г. в 15:35
Утро. Квартира в самом центре белокаменной Москвы. На большой кровати, застеленной мягким тёмно-бордовым бельём, крепко спит молодая рыжеволосая женщина. Во сне она повернулась на бок, и пряди коротких волос упали ей на лицо. Так она и лежала, сбросив в конец кровати своё тёплое, лёгкое одеяло. Судя по спокойному выражению лица женщины, ей снилось что-то приятное, потому что она даже улыбалась во сне. Но в этот момент, как назло, прозвенел будильник. Даша, сонно помотав головой, потянулась к тумбочке и выключила телефон. Некоторое время она лежала, обводя утренним взглядом свою, пока ещё непривычную ей, квартиру. Наконец, решив, что опаздывать в первый день на работу неприлично, она поднялась с постели. Быстро позавтракав, Даша приняла душ, оделась и вышла из дома.
На улице было ещё довольно прохладно, но первые лучи весеннего солнца уже играли на лаковой крыше её машины. Ночью, видимо, был небольшой мороз, из-за чего стёкла покрылись тонким слоем изморози. Прогрев машину, Даша быстро выехала со двора на шоссе и как раз успела добраться до работы без пробок. Заехав на автостоянку больницы и поставив машину на сигнализацию, Соловьёва быстрым шагом направилась в здание. Тут её утреннее везение кончилось — уже на входе Даша увидела, как начали закрываться двери лифта. Не желая стоять внизу и ждать следующего, она в быстром темпе пересекла холл, как вдруг находившийся в лифте человек заметил её и придержал двери. Даша мигом преодолела оставшееся расстояние и уже через мгновение оказалась за металлическими дверями. Только тут она заметила, что рядом с ней стоит, дружелюбно ей улыбаясь, её недавний знакомый Иван Натанович. Они обменялись приветствиями, и Купитман, не спрашивая, нажал кнопку восьмого этажа. Пока они молча ехали, Даша с некоторым волнением начала украдкой рассматривать Ваню. Сегодня он выглядел значительно лучше, чем при их первой встрече, в добавлении ко всему, на нём было чудесное чёрное пальто и красивый, светло-зелёный с рисунком шарф. В этот момент он казался моложе, чем был на самом деле, так как Даша при первой встрече, дала ему лет пятьдесят. Теперь она поняла, что на самом деле ему не больше сорока пяти и что ему очень идут его тёмно-седые кудряшки, да и вообще, он очень даже привлекательный, когда стоит вот так спокойно, сосредоточено вспоминая что-то, а взгляд его карих глаз устремлён куда-то вдаль.
Впрочем, Даша ошибалась, думая, что Купитман что-то вспоминает. На самом деле он сосредоточенно её оглядывал и пришёл к выводу, что эта женщина обладает удивительной «ледяной красотой». Нечто гордое и недоступное было во всём её облике, начиная с аккуратно прибранных волос, заканчивая светлыми брюками со стрелками.
Когда загорелась ячейка с цифрой «7», Купитман вышел из лифта, а Даша поехала на этаж выше. Пока Ваня шёл к своему кабинету, он думал, что мог бы стоять рядом с Дашей и смотреть на неё целую вечность. Но так же вместе с этой мыслью пришла и другая: ему вспомнились слова Андрея про то, что ему, Купитману, придётся искать эликсир молодости, чтобы как-то сойтись с Соловьёвой. Продолжая думать в том же направлении, Иван Натанович зашёл к себе в кабинет, громко хлопнув дверью.
Тем временем, часы в коридоре на восьмом этаже показали ровно десять часов, и у Даши начался обход. За обходом последовал приём, затем надо было заполнить бесконечное множество бумаг, и только к трём часам Даша, наконец, смогла спуститься в столовую. На выходе из лифта ей встретился Быков, который как раз в это время отчитывал Глеба Романенко за какую-то оплошность:
— Ты совсем, что ли ничего не понимаешь, упырь?! Ты нахрена вообще в медицинский документы подавал?! Чтобы потом мне вот эти каракули показывать?! Да я тебя… прямо здесь вот этим стетоскопом задушу, при новой сотруднице, чтобы она свидетелем была, какой никчёмный интерн учился у меня! Здравствуйте, Дарья Михайловна!
— Добрый день, Андрей Евгеньевич, — ответила несколько шокированная таким воспитательным методом Даша. — Это, как я поняла из вашего монолога, ваш интерн?
— К большому моему сожалению — да.
— Андрей Евгеньевич, зачем же вы так меня перед женщиной позорите? — попытался пошутить Глеб, в надежде ускользнуть от праведного гнева заведующего терапией.
— Тебе кто разрешал рот открывать, амёба безмозглая? Не видишь, тут разговаривают люди, интеллект которых на много порядков выше твоего. А теперь исчезни и переделай всё это недоразумение, иначе твоё пребывание в интернатуре станет таким же недоразумением. Всё, исчез!
Романенко, очень довольный, что избежал наказания, хоть и ценой позора, быстро скрылся в конце коридора. Быков с Соловьёвой тем временем спустились в столовую, где Даша смогла, наконец-то, спокойно присесть. Пока она выбирала себе еду, Быков начал свой «допрос»:
— И чем же вы, многоуважаемая Дарья Михайловна, прельстились в нашей скромной больнице? Небось, Анастасия Константиновна пообещала вам золотые горы и отдельную VIP-палату?
— Не совсем, — ответила Даша, спокойно ставя на поднос тарелку с салатом. — Она просто сказала, что ей требуется заведующий пульмонологией, а я по всем параметрам ей подхожу. Вот и весь секрет! — С этими словами Даша села за свободный столик.
— Ну, должна же была она вам хотя бы зарплату на пару-тройку тысяч выше пообещать, чтобы вы из Петербурга в Москву перебрались?
— А вот и нет, Андрей Евгеньевич. Я переехала сюда не только поэтому.
— Эва как! Позвольте узнать, почему же ещё?
— Позволю. — Даша оторвалась от еды и посмотрела на Быкова. — У меня здесь жил отец, он умер, и мне, как наследнице, пришлось переехать в Москву, чтобы оформить все документы на квартиру.
— Извините, не знал, что причина вашего переезда настолько личная. — Быков подумал, что хватил слишком далеко, но никак не показал этого. — Что же, соболезную, и ещё раз извините.
— Да нет, все нормально. А я вот тоже хотела у вас кое-что спросить, Андрей Евгеньевич.
— И что же?
— Иван Натанович, он же ваш друг? — Даша в этот момент плохо понимала, что делает, и вообще сама от себя не ожидала, что скажет это.
— Предположим, а что? — Быкову стало интересно. Он ещё раз внимательно оглядел Дашу и подивился, с какой стати ей спрашивать у него про Купитмана.
— Да, так, — неопределённо пожав плечами, ответила Даша, откусывая кусочек от бутерброда. — Просто сегодня утром с ним в лифте встретилась и как-то задумалась, что же он из себя представляет.
— Что Купитман из себя представляет? — повторил Быков. — А скажите мне, только честно, он вам ничего выпить или съесть не предлагал?
— Это вы к чему? — не поняла Даша.
— Ну, просто вы такая молодая привлекательная женщина и вдруг интересуетесь Иваном Натановичем. Странно. Невольно возникают подозрения, что он вас опоил чем-то.
— Андрей Евгеньевич, вы несправедливы по отношению к Ивану Натановичу. Почему же вы думаете, что он не может заинтересовать такую, как вы выразились, молодую привлекательную женщину?
— Я не думаю, я знаю, — ответил Андрей. — Просто лет ему уже немало, да и выглядит он соответствующее. Коньяк, сами понимаете, не молодильные яблоки.
— Коньяк значит, — задумчиво произнесла Даша, отпивая чай. — И в каких количествах?
— По-разному, но чаще всего в несоизмеримых. А что? Зачем вам знать его привычки?
— Интересно, а вы что подумали?
— Что его кто-то заказал, а вы наёмная убийца и теперь выясняете его образ жизни, — пошутил Быков.
Даша рассмеялась. Действительно, Андрей Евгеньевич был точно такой, каким его описала Кисегач. Более того, он подавал информацию, нужную Даше, в такой искусной форме, что можно было бы позавидовать его способности. На эти мысли Даша улыбнулась, что не осталось незаметным для Быкова.
— Ааа, Дарья Михайловна, разгадали мой тезис? — довольно заулыбался Быков. — Похвально. Почему не вы мой интерн? — задал он вопрос скорее Богу, чем ей.
— Наверное, потому что я — зав.пульмонологии и мне тридцать четыре года, — ответила Даша, радуясь, что начала находить общий язык с Быковым.
— Тридцать четыре года? Удар. Вы на одиннадцать лет моложе Купитмана. Надо пойти ему рассказать.
— Не надо, — остановила его Даша, потому что Андрей уже начал притворно вставать из-за стола. — Лучше расскажите мне что-нибудь про Ивана Натановича, не хочется просто идти узнавать всё у Любви Михайловны.
— Вот как, вы уже поняли, кто в нашей больнице отвечает за сарафанное радио? — Быков явно был доволен, что ему попался такой сообразительный собеседник.
— Конечно, я же пока сюда на собеседования ходила, успела с ней познакомиться. Она мне понравилась, — глубокомысленно заметила Даша.
— Делаете успехи, Люба должна всем нравиться, — ответил Быков. — Так что же вы, Дарья Михайловна, хотели у меня про Ивана Натановича узнать?
— По мелочам. Обычные вопросы, какие в этом случае задают. Сколько лет, был ли женат, а если нет, то почему. Ну и так далее.
— Отвечу. Только не ждите от меня хороших новостей. Лет ему сорок пять, он был три раза женат, недавно судился с бывшей женой по поводу квартиры. Кстати, не женат уже шесть лет. А так: вполне нормальный человек. Весёлый, кстати, скучно не будет. Это я так к слову. Коньячок попивает, ну это вы и сами знаете. В общем, вполне безобидный дедуля.
— Что это, сорок пять и сразу дедуля? — парировала Дарья, позабыв, что сама вчера мысленно назвала Купитмана старикашкой. — Намекаете на то, что он седой? Так это в любом возрасте возможно. Хоть в двадцать пять лет!
— Ага, вы его защищаете! Точно, околдовал! — воскликнул довольный Быков. — Да вы не обижайтесь, Дарья Михайловна, я же про него так — любя, можно сказать!
— Я и не обижаюсь, меня Анастасия Константиновна предупредила, что это у вас такой стиль общения, — ответила Даша, вытирая руки салфеткой. — И ещё, Андрей Евгеньевич, можно вас попросить о маленьком одолжении?
— Для такой дамы всё что угодно, — пафосно ответил Быков. — Выкладывайте, что у вас. Только, чур, я не буду у вас с Ваней мальчиком на побегушках и таскать валентинки.
— А я не об этом, Андрей Евгеньевич, — спокойно сказала Даша, хотя собиралась спросить у него номер Купитмана. — Одолжите мне на завтра одного из своих интернов. Верну в целости и сохранности.
— Не советую. Они испортят вам всё впечатление о нашей больнице, — ответил Быков. — Но, если вам очень нужно, могу предоставить импортный экземпляр — земляка Брюса Уиллиса.
— Фила?
— И откуда же вы его знаете?
— Вы на него сегодня утром кричали, что он, дайте вспомнить… ах, да «иноземное недоразумение» и ещё много разных злобных эпитетов.
— Ладно, так уж и быть, дам вам Ричардса. Только вы его к обеду уже вернёте.
— Посмотрим, — ответила Даша и встала из-за столика. — Приятно было поговорить, Андрей Евгеньевич, до встречи. — И она быстрым шагом вышла из столовой.
— Эва как! — сказал сам себе Быков. — Женщина, конечно, не про Натаныча, но… чем чёрт не шутит, как говориться, там, где бессилен огонь, в игру вступает лёд.