Тени незабытых дней

Настал этот замечательный день. Хотя нет, замечательным назвать его было сложно. Мы с ребятами решили поздравить Джека с Днём Рождения почти в самом конце дня, а всю первую половину его ходили с обычным видом, не показывая, что мы вообще в курсе, какой сегодня праздник. Может быть, это было и по-детски, но мы знали, что наш босс это оценит. Мы все так любим его непревзойдённую улыбку… Когда Тош, Оуэн и Янто ушли готовить сюрприз, я понесла уже давно готовый доклад о последних происшествиях в Кардиффе в кабинет к Харкнессу, единственным украшением которого был гобелен, тканный не менее века назад. Это была какая-то баталия между английской армией и незнакомыми мне воинами в сероватых одеждах. Почему он повесил именно эту картину сюда? Джек медленно прочёл его и одобрительно покачал головой, кинув своё короткое «хорошо». Это означало, что я свободна – уже была половина девятого (в это время мы обычно собираемся по домам, если ничего не случается раньше) – но мне некуда было идти. Я не хотела видеть своего бойфренда. Сегодня я не хотела, как выражается Джек, «цепляться за жизнь». Я не хотела сегодня отправляться в реальный мир, где был один быт кругом – мытьё посуды, просматривание телика. Да и я должна была удостовериться, что мистер Харкнесс не выйдет раньше времени – это могло бы расстроить наш план. И ещё я чувствовала, что он растревожен, и я хотела узнать, чем именно. Одну меня он подпускал так близко, одной мне было позволено оставаться в его уединённом бункере, разрушить его одиночество. Одну меня он считал другом, хоть и знал меня не так долго, как остальных. Да, он считал меня другом. Но для меня он был кем угодно – боссом, сослуживцем, знакомым, приятелем, любимым, в конце концов, – но только не другом. Ведь чувство влечения и дружба - несовместимы. Да, меня тянуло к Джеку, и я чувствовала, что я тоже интересна ему, но он разрывался, это было заметно. Он не мог забыть прошлых потерь. На протяжении своей долгой и нескончаемой жизни он любил и женщин, и мужчин, и такая его двойственность поражала. Это не было нонсенсом, но это было очень необычно. Когда Тош проболталась мне о том, что Джек присвоил себе имя человека, в которого был влюблён, я на секунду подумала, как это странно, но потом поняла, насколько это романтично и по-настоящему. Так и должно быть: мы должны отдаваться нашим чувствам или отпускать человека, если он не может быть с тобой. Но если события повернулись так, что судьба отняла его у тебя – здесь стоит чтить память, хоть она и будет разжигать дыру в сердце. - Можно, я останусь поработать здесь у тебя? Я не помешаю. - Да, - вновь этот холодный отрывистый кивок… Он напряжённо вглядывался в силуэты прохожих, идущих по улице. Такие далёкие, они казались расплывчатыми точками, а, может, это было только воображение, и никаких людей там нет? Я не могла сосредоточиться на работе, я лишь наблюдала за Джеком, и он знал это, но молча принимал всё, как есть. Его мысли витали слишком далеко, чтобы прерывать блаженную тишину грозным окликом. Он стоял у окна и казался фарфоровой статуэткой в своей мятной рубашке и тёмно-синих брюках со светловатыми подтяжками. Мне всегда нравился его стиль. Может, я и обратила на него внимание только из-за одежды? Нет, это не так. Я знаю, каков он на самом деле, то есть, я думаю, что знаю. Он никогда не был пустой оболочкой, безликим костюмом, марионеткой или обычным позёром. Он всегда был чем-то…кем-то необычным, полным загадок и скрытых возможностей. Он каждый раз удивлял меня и в лучшую, и в худшую сторону. Но меня ничего не отталкивало, даже тогда, когда он бывал в гневе. Фигура у окна начала медленно двигаться, сделала пару шагов к столу и села обратно в своё металлическое кресло. Джек вперил свой взгляд в стену, его губы стали жёсткими, будто то, о чём он думал, причиняло ему боль. Его сердце было измучено неслыханными страданиями. Это было очень заметно. Хоть он и пытался всё скрыть. Джек вечно пытался быть живым, пытался быть именно таким, каким он обязан быть. Но для кого? Вдруг Харкнесс вздрогнул, глаза его вспыхнули синим пламенем, но сразу же потухли и стали безжизненно серыми, как сама мгла. Он закрыл лицо руками и не шевелился. А я не успела отреагировать, мой мозг не успел ничего обдумать, а губы уже тихо волнительно произнесли: - Джек? Но мужчина молчал и не поворачивал на меня головы, всё так же прижав свои длинные пальцы к лицу. Он замер, будто услышал что-то пугающее или невыносимо горькое. Тишина резала мне слух своим острым тёмным ножом, этот звук у меня в голове был похож на скрежет стекла или на резку металла. Я не могла долго этого выносить, и пересела на стул напротив своего босса, вновь позвав его: - Джек? – я дотронулась до его руки, мужчина снова вздрогнул и посмотрел на меня. Казалось, сейчас он видит лишь чёрную пустоту космоса или частички воздуха вокруг, а не меня. – Джек, что случилось? - Ничего, - быстро пробормотал он. В любом другом случае, если бы рядом были остальные, он бы ещё и мило обезоруживающе улыбнулся, пряча в ямочках на своих щеках свою боль, разочарование и тревогу. Но сейчас Харкнесс не улыбался, он знал, что я не поверю этому фарсу, он знал, что я не настолько глупа. Его глаза беспокойно бегали по стенам, а густые, непроходимые, словно лес, брови, тяжело нависшие над ними, были сдвинуты к переносице и, как мужчина ни пытался их расслабить, не сдвигались с места. Я ощущала его волнение, и я не верила его словам. Такое было впервые! - Неправда, Джек, - босс посмотрел на меня с непониманием в глазах, хоть и прекрасно знал, что я имею в виду. – Что. Случилось? – чётко повторила я свой вопрос. – Что тебя тревожит? - Прошлое, - был ответ. - Что именно? - Гвен, я не хочу копаться в уже давно ушедшем, ворошить кипы воспоминаний и думать о том, чего всё равно уже не изменишь. Я не вижу в этом смысла, - молодой человек немного наигранно пожал плечами и грустно коротко улыбнулся. – Поэтому, прости. Я больше не говорила ни слова, ведь рассуждать было не о чем. Джек не хочет делиться воспоминаниями, они – это всё, что осталось у него от прошлых жизней, они – самое сокровенное, то, что обычно люди держат в себе, хоть и это нечто так и разрывает их изнутри. Я знаю это жгучее, неприятное во всех отношениях чувство. Да, может, я не настолько одинока, как Джек, но даже Рис не даёт мне того спокойствия и радости, которые необходимы всем людям. Я уже начинаю сомневаться, что действительно люблю его. Моя интрижка с Оуэном не увенчалась успехом, да я и не ждала от неё чего-то большего, чем то, что было. Но сейчас другой случай – мне кажется, что я слишком глубоко увязаю в симпатии к своему боссу, и это меня пугает… Я посмотрела на часы – с наших самых последних с Джеком слов, сказанных сегодня, прошло всего десять минут, а мне они показались, как это обычно случается, невыносимо долгими. Тиканье настенных механических часов раздражало, и даже шум улицы из приоткрытого окна мешал моим мыслям прийти в норму. О чём же молчит Джек? Что утаивает? Не слишком ли он скрытный для всего-то не убиваемого человека? Кажется, он всю жизнь скрывался под маской спокойствия и красоты этого тела. О, да, мой босс красив. Даже слишком, для мужчины. Я всё ещё молчала, пытаясь оторвать от Джека свой взгляд. Удавалось с трудом – в его глазах играла боль, и это только разжигало мой интерес. Но я не смела ничего сказать, потому что снова бы напоролась на его защитную стену, довольно плотную и тяжёлую для того, чтобы пробить её без разрешения хозяина. Прошло ещё некоторое время, я не шевелилась, украдкой поглядывая на Джека, делая вид, что занимаюсь изучением какой-то важной бумаги. Он тоже не двигался, по-прежнему смотря в пустоту. - Тебя мучают кошмары, Гвен? – его голос звучал приглушённо, будто слова вырывались из глубины его истерзанной души уже обессиленными. Я даже сначала подумала, что мне показалось и босс ничего не говорил. Но когда я увидела его взор, обращённый ко мне, поняла, что не ослышалась. - Я, наверное, задал вопрос слишком прямо…Прости, - он решил допросить меня о моей душе? Вроде бы меня интересовала его жизни, а не наоборот. Ничего не понимаю. – Тебя мучают взрывы из прошлого? – я не знала, что ответить. – Ты молчишь…Тебе не о чём сожалеть, не о ком болезненно вспоминать, так что тебе неизвестно, что значит быть человеком вне времени. Тебя не терзают никакие призраки, - чёрт! Зачем он это сказал? Мимолётные картинки проплывали быстро, но они так красочны и живы, будто я только что пережила их все разом. - Ты ничего не знаешь. Не строй доводов без фактов, - старалась я говорить спокойно, хоть мне и было обидно за ту интонацию, с которой говорил Харкнесс – будто я было в чём-то виновата. – Да, я не жила так долго, как ты. Да, я не бывала на всех возможных войнах. И да, я не теряла любимых, пока что. Но тогда расскажи мне, каково это. Я хочу быть готовой, - я надеялась, что уловка удалась, но босс снова молчал. - Зачем это тебе? – прервал он тишину через минуту. – Это приносит только боль. Или ты хочешь, чтобы я помучился? - Нет, Джек, нет! – пыталась уверить в своих благих намерениях его я. – Ты… я просто хочу тебя понять. Мне… это нужно, - я доверчиво посмотрела в его бирюзовые глаза. Мужчина вздохнул. Было видно, что ему трудно о чём-либо мне рассказывать или просто копаться в стопках изображений в голове, ворошить прошлое. - Я помню свой первый День Рождения, тот первый, который был и последним. Это был мой последний настоящий День Рождения. Всё было классно. Я был тогда так молод… - его глаза стали стеклянными, непроницаемыми. Он вновь погрузился в далёкие, но не забытые дни. – Мы хорошо отметили, наслаждались безрассудством и жаждой жизни. Я был счастлив. - А потом? - А потом я умер. - Как? И это было… - не договорила я. - Это не столь важно. - Нет, ты не понял. Я хотела узнать, это было больно? - Ты ведь уже как-то раз умирала, - напомнил мне босс. - Это было не совсем обычная смерть, так что, думаю, она отличалась от нормальной. - Верно мыслишь. И да, это было больно. И так банально, что сейчас даже смешно, - Джек ухмыльнулся. Эта улыбка была настоящей, не наигранной и лживой, как это бывает чаще всего. Со мной он мог быть настоящим, когда сам позволял себе это. - Но как ты умер? – мне было страшно это слышать, но я должна была. Я хотела знать о нём всё. - Я же сказал: банально. Я был не особо трезв на следующее утро, шёл куда-то рано, меня шатало, но я не падал, просто слишком долго продвигался к месту назначения – магазину. И вот когда цель была уже близка, на меня напал какой-то мужчина. Ко своему стыду, я не смог дать ему отпор и получил нож под рёбра. Скорая не успела, и я умер. - Боже… - вырвалось из моих уст. - А потом я очнулся в своей квартире, будто ничего и не было. Все думали, я умер. И мне пришлось уехать, я ведь родом не из Кардиффа, в него я попал именно тогда, когда начались мои приключения. Но мне было трудно покидать своих друзей и…его, - Харкнесс отвернул голову к окну, чтобы наши взгляды не встретились. - Джек, - я потянулась к его руке, обхватив его запястье своими пальцами. Мужчина посмотрел на меня, в его зрачках потухала боль, разгоревшаяся с нахлынувшими воспоминаниями. – Ты…ты не один, слышишь? - Да… - его баритон почти сошел на нет, звуки были тихими, такими полными мольбы и горечи. - Он был твоим…любимым? – выдавила я из себя, заражаясь его печальным настроением. - Да. Самым первым, тем, кто покорил меня. До него я и не знал, что такое возможно. А после открылось, что я полностью бисексуален. Так что не думай, что меня не интересуют девушки, - уже Джек сжимал мою руку своими сильными пальцами. Прикосновение было мягким и тёплым, мне даже казалось, что эмоции у нас одни на двоих. - И ты до сих пор не забыл его… как это… - Трогательно? - Нет. Правильно. Я считаю, не стоит забывать то, что было нам дорого, и пусть это причиняет нам боль, но это же будет поддерживать нас в трудную минуту, придавать сил и учить нас. Учить тому, что нужно жить ради работы, ради познания, ради чувств, незабытых, чуть-чуть погасших, но всё таких же трепетных и нежных. - О, Гвен… Я думал… - Харкнесс прервался, не зная, как сказать, чтобы не обидеть меня. - Что я тебя не пойму? - Да… - Но я ведь поняла, - я мило улыбнулась, стараясь поддержать не столько его, сколько себя. - Спасибо тебе, Гвен, ты…хорошая, - он нежно целует мою руку и прислоняет её к своей щеке. На секунду мир перестаёт крутиться, я просто сижу, охваченная потоком счастья и умиротворения. Я чувствую, что Джек чувствует то же самое. И дело даже не в том, что мы симпатичны друг другу, или в понимании, а в том, что нам просто хорошо вместе. Но через секунду дверь в кабинет шефа открывается, и толпа наших ввалившихся друзей начинает шумно поздравлять именинника. Я быстро выхватываю свою руку из объятий Харкнесса и молниеносно начинаю улыбаться и кричать вместе с остальными. Джек улыбается, глядя на всё происходящее, своей неправдивой, наигранной голливудской улыбкой – растянутые губы и маленькие ямочки в их уголках. Я знаю, что он рад происходящему, но поздравления приносят ему непереносимую боль, напоминающую обо всех пережитых днях. Ребята не обращают внимания на то, что босс лицемерит, они не видят этого, лезут обниматься и целоваться, он не отказывает – кто же откажется от минутных нежностей? А я всё ещё сижу на стуле, и ощущаю за него всю неправильность ситуации, весь этот фарс, ложь и фарисейство, из которых состоит вся наша жизнь. Даже Джеку, этому совершенству человеческой расы, приходится строить из себя непробиваемого, стойкого, серьёзного и временами шутливого босса нашей команды. Неужели нам придётся так жить всегда? Постоянно теряясь в собственных мыслях, пытаясь казаться настоящими, бесстрашными и улыбаться лживыми улыбками? Наша жизнь всегда будет омрачаться воспоминаниями из прошлого, отбрасывающего тени в наше сознание, туманя рассудок и не давая по-настоящему радоваться минутами, отведёнными нам. Джеку труднее всего – он бессмертен. Даже и не знаю, как я пережила бы все события, которые выпали на его долю. Но я верю, что сплотившись, мы справимся. Ведь силу даёт только плечо друга в трудную минуту. И мы будем непробиваемой стеной, которую никто не сможет сломить, которую никто не сможет разрушить. Мы просто будем работать дальше, забывая о настоящей жизни, не «цепляясь» за неё, а отбрасывая её в сторону, чтобы дать боли передохнуть, чтобы у неё были силы, когда придёт время, вновь затопить нас с головой. Например, в День Рождения.