Путь на Поднебесный

***1*** Девушка ходила по парку, периодически разворачивалась и шла в другую сторону. Ноги её приминали свежую зеленую траву, ветер трепал её волосы, выбившиеся из-под капюшона. Этот капюшон, надвинутый до глаз, скрывал её лицо. Но вот проходивший мимо – совсем рядом – мужчина заметил, что по её щекам струятся слёзы. Однако он не придал этому никакого значения и отправился дальше. Какие все равнодушные! Люди… Она присела на скамейку. Этот мир… так надоел ей! Она здесь изгой! Как бы хотелось попасть в какой-нибудь другой мир! Но как это сделать?! Она огляделась. Девушка смотрела на окружавших её в этом парке людей, но никто не обращал внимания на неё саму. Она – самое бестолковое создание на свете! Ей нигде нет места… «Ты совершенно безответственная!»— эхо голоса матери в ушах… «Ты мне не интересна!»— были его слова… «Слишком натянутые в последнее время отношения! Прощай,»— печальное вышло прощание… Прости, Бродяга… Она одна… Одиночество – её второе имя. Девушка достала из рюкзака бутылку ванильной колы… Сделав пару глотков, она тихо фыркнула – газ ударил в нос. Спрятав бутылку обратно, она достала книгу… Кто-то, посудив по обложке, сказал бы, что это детская книга. Название гласило «Война с горностаями». На обложке было изображено несколько рыжих зверьков в одежде, с рогатками, а один из них – со средневековым дротиком. От носа до брови у него тянулся шрам. Серебряк! Ласка Серебряк был одним из героев этой книги, у него был большой отряд друзей. Но этой девушке больше всех нравился не Серебряк, а Живучий с Замухрышем и Малявкой. Как хорош их мир, остров Поднебесный! Дружба, преданность товарищей, сплоченная команда – несмотря на все неурядицы, — захватывающие дух приключения! Как бы ей хотелось туда попасть!!! Начать новую жизнь… Или оставить эту, старую… Она встала, повесила на плечо рюкзак, обняла книгу… Медленно стала выходить из парка… Впереди виделась проезжая дорога… Раньше она бы никогда не решилась бы, но она не могла жить без него… Только она ему не нужна… «Я никогда не забуду его, Он когда-то был моей любовью!»— пронеслось в мыслях. Это «переделка», с песни «I wan’t forget her». Она бы раньше не решилась – это страх боли… …Но ведь… если быстро… наверно, больно и не будет?— надеялась она. Она одела вторую лямку рюкзака, крепко обняла книгу обеими руками… И с разбега вылетела на дорогу! Мгновение, всего одно мгновение… И её снесло на дорогу что-то большое, серое. А может, не серое… Но ей это было безразлично… Сознание почти сразу ушло из тела. Она ошиблась – это было больно… Резкая, пронзительная, дикая боль на несколько мгновений наполнила всё её существо…Но она даже не вскрикнула… Вокруг столпились люди, засуетились… Наверно, впервые, за её… жизнь? Хмм…Они склонились над ней, но она этого не видела… *** Она лежала на земле, свернувшись в клубок, и не чувствовала своего тела. Медленно сознание возвращалась к ней. Она приоткрыла глаза, несколько раз. И даже эти минимальные усилия отозвались страшным приступом головной боли. Всё было как в тумане. Но вот кто-то легонько похлопал её по левой щеке – она лежала на правом боку. «Какая-то уж больно мохнатая у этого типа ладонь,»— решила она.— «Впрочем, дарёному коню в зубы не смотрят.» Похлопывание повторилось. — Эй, милочка! Ты жива?— позвал мужской голос. Она перевернулась на спину и попыталась шире раскрыть глаза, что бы увидеть того сердобольного человека, который пытался помочь ей… — ААААааа!!!— завизжала она. Человека?! Человека?!! Чёрта с два!!! На неё смотрела ласка! Это был самец, в синей рубахе с короткими рукавами, в коротких белых брюках до колена. Его карие глаза впились в неё взглядом. — Но-но-но, тише! Не надо так кричать!— досадливо поморщился он. — Ты кто такой?— спросила она, пытаясь перевести дыхание. — Я – Головастый! Я из отряда Серебряка… Не знал, что кроме наших, в лесу ещё есть свободные ласки… Тебя как зовут? — Ласки?! Я не…— начала она и вдруг осеклась. Оглядевшись, она заметила лужу. Она рванулась к этой луже. Увидев своё отражение, девушка ахнула. Она превратилась в ласку! Теперь у неё тоже был тёмно-рыжий мех, мягкий и пушистый, на шее имелось белое пятно, переходившее в полосу на животе. Живот, правда, видно не было – его скрывала одежда. Её одежда! — Странный у тебя костюмчик,— произнёс он, покосившись на неё с подозрением: на ней была коричневая в клеточку рубаха, черная кофта-ветровка с капюшоном и карманами-кенгуру, на груди — а так же во всю спину на кофте нарисован кетцаль-коатль, и джинсы.— Так как тебя зовут? Он на мгновение задумалась. У ласок из отряда Серебряка часто были говорящие имена. А какое имя подойдёт ей? Она подумала и произнесла: — Никчёмная. Меня зовут Никчёмная. — Какое-то имя… Прости, только не обижайся, ладно? Не подходит такое суровое имя для такой милой девушки с такими добрыми и кроткими глазами! Кто тебя так назвал? — Хм… Я сама… Это длинная история, давайте не будем об этом, ладно?— поглядела девушка на Головастого с мольбой. — Что ж, ладно… Хм, а это ещё что? Он увидел книгу! — А это… Это тоже длинная история!— сказала она, замявшись. Он не слушал её. Головастый разглядывал обложку. — Это же Серебряк!— воскликнул он удивлённо. Почему-то в его взгляде нарастало недоверие. — Знаешь, я начинаю думать, что ты ведьма!— сурово произнёс он. Шерсть её от страха встала дыбом. Кто угодно, испугавшись мнимой ведьмы, может много чего с ней сделать! А когда окажется, что она не представляла собой никакой опасности, будет уже слишком поздно… — Нет, нет! Что вы! Я никакая не ведьма!— запричитала Никчёмная. Но Головастый и слышать не желал! Он подошел к ней и не очень ласково сбил с ног на землю подножкой, заломал её руки ей за спину и связал их крепко. Жесткая щетинистая верёвка больно тёрла запястья. — Ау! За что?— спросила она, всхлипывая. — Молчи! Ты всё должна объяснить Серебряку и остальным моим друзьям! А пока – цыц! Он заставил её встать и идти вперёд, толкая в спину концом дротика. В лагере Головастый рассказал, как нашёл Никчёмную. Затем Серебряк дал слово девушке. И Никчёмная рассказала, как попала сюда из мира людей. К сожалению, остальные они ей не поверили и, как и Головастый, приняли за злую ведьму. Только Бриония и Минивер отнеслись к этому с некоторым сомнением. Трусишка Живучий тоже не решился в чём-либо её обвинять. Побоялся: вдруг юная ласка-ведьмочка вырвется и покарает его потом, если он согласится с остальными и попытается убить или обидеть её? Услыхав это его заявление, все парни из отряда Серебряка негодующе защёлкали на него зубами. Живучий тут же съёжился и виновато улыбнулся им. Они снова повернулись к Никчёмной. — Ты будешь с нами! Мы проследим за тобой! И не дай Бог, ты что-нибудь натворишь!— сурово произнесли Серебряк и Святой.— А теперь ложись спать! Головастый заставил её сесть на землю. Она пошевелила связанными лапами – они ужасно затекли и страшно болели. — Ты ведь меня не развяжешь, да?— грустно, с горькой ухмылкой, спросила она у него. Он сердито фыркнул: — Вот ещё! Чтобы ты нас ночью заколдовала, превратила в жаб или убила?! Ха, ты слишком хитрая! Она отвернулась: такие слова для неё были словно пощёчина! Она надеялась встретить в этом мире новых друзей, а с ней обращаются, как с преступницей! Был уже поздний вечер, Серебряк и Святой правы: пора спать. Никчёмная улеглась под деревом на землю. Уснула она довольно быстро. Но вскоре проснулся Живучий: его разбудили её всхлипы. Он спал рядом с ней, сейчас он прополз пару шагов, направляясь к девушке, и склонился над ней. С любопытством разглядев её мордочку, он понял, что она плачет во сне. — Ммм, ууу,— стонала она тихо.— Де… нис… — Тише, тише,— прошептал ей на ухо Живучий и погладил по плечу. Она успокоилась. Живучий нащупал верёвку на её лапах и развязал её. Он, конечно, знал, что утром ему за это влетит. Но Живучий не верил, что новенькая – ведьма. А даже если и так, думал он, она не станет причинять им вреда. Никчёмная повернулась поудобнее, и, проснувшись, увидела Живучего рядом с собой. — А… что… А, это ты, Живучий?— спросила она. Он мягко улыбнулся, как сумела она разглядеть в тусклом свете догорающего костра – Кореш уснул и перестал поддерживать огонь – и бледно-желтой луны. Он казался таким добрым, в отличие от остальной мужской части отряда. — Спи, девочка! Утро вечера мудреней!— он устроился рядом, обнимая её. Она сильно удивилась. Увидев её смущение, Живучий подмигнул Никчёмной. Она, наконец, улыбнулась ему в ответ. И они уснули. Утром, как и стоило ожидать, Живучий получил нагоняй. Причём, как ни странно вовсе не от Серебряка, как командира отряда, а от Головастого. — Ты просто болван, Живучий! Безответственный кретин! Она – ведьма, а то иначе откуда у неё это?!— Головастый ткнул книгой Живучему в нос.— Безответственный малый ребёнок! Головастик безголовый, лягушачья икринка – вот ты кто! Как ты не можешь понять – она вполне могла убить нас, и тебя, между прочим, тоже! Живучий оглянулся на Никчёмную: та смотрела на него чистыми, добрыми глазами, но в них читалось чувство вины. За то, что из-за неё на него кричат. Он улыбнулся ей и снова повернулся к Головастому. — Но ведь не убила же!— заявил Живучий, простодушно улыбаясь от уха до уха. Это в конец доконало Головастого. Он зарычал, отвесил Живучему крепкий подзатыльник и отошёл от него. Живучий сначала обиженно насупился, а затем, пока тот не видел, показал его спине язык. Девушки отряда, Бриония, Минивер и Быстроножка, громко рассмеялись. Головастый, видимо решил, что они смеются над ним. Он снова рыкнул, на этот раз приглушённо, и пошёл прочь: отряд как раз собирался проводить Серебяряка в Замок Чертополоха, к лорду Мудрому. Досада Головастого рассмешила всех, в том числе и Серебряка. Притихла только Никчёмная. Прекратив смеяться – теперь действительно над Головастым – ласки повернулись к Никчёмной. — Извини за вчерашнее, у нас тут уже давно противостояние с горностаями… И мы к тому же в лесу живём. А здесь полно всяких страшных хищников и просто проходимцев!— заговорил Серебряк.— Честно сказать, я согласен с Живучим. Ты не похожа на ведьму! Серебряк подмигнул Никчёмной, подошёл к ней и помог встать, затем развязал её лапы. Когда все проснулись и увидели, что Живучий ночью освободил новенькую, Головастый быстро снова связал ей руки и за спиной и повалил на землю спиной к дереву. А затем устроил «головомойку» Живучему. Так она и сидела, пока Серебряк не решил освободить её. — Спасибо,— поблагодарила она его. — Пожалуйста, девочка,— сказал Серебряк.— А теперь в путь. Живучий, подойди! Раз уж вы так быстро подружились, то поручаю её тебе! Присмотри за ней, чтобы с ней ничего не приключилось! И поможешь ей, если что… Смотри не струсь!— напоследок подколол Серебряк Живучего. Живучий гневно зыркнул на командира отряда и подойдя к Никчёмной, взял её под лапу. Ласка Смельчак усмехнулся. — Нда, Серебряк… Ты уверен в своём выборе? Может, лучше приставим к этой милашке Малявку в качестве охраны? А то наш трусишка скорее её угробит, чем спасёт, когда надо будет жертвовать собой ради неё… Живучий повернулся к Смельчаку и оскалился: — Не смей так говорить! Я вовсе не трус! И если придётся, я всё сделаю, чтобы спасти её! Смельчак и Серебряк посмотрели на Живучего большими от удивления глазами. — Ого, какие заявления!— насмешливо сказал Смельчак. — Ну что ж, посмотрим, как ты сдержишь это обещание, приятель!— Серебряк подмигнул Живучему и отошёл в сторону. Живучий насупился. Ласки двинулись в путь. К вечеру они дошли до Замка Чертополоха. Там они представили доброму старому горностаю новенькую. Тот был весьма умилён, и тоже, как и Головастый, заметил, что такое имя – ужасно для такого славного создания. Никчёмная лишь смущённо улыбнулась. Ласки остались в Замке Чертополоха на несколько дней, чтобы передохнуть: они только вернулись в Лес Полумесяца из длинного путешествия к дамбам. Надо было проверить, насколько плохо их состояние. И как раз тогда, при возвращении в родной лес, Головастый нашёл Никчёмную: вообще-то, на самом деле, он искал ягоды и орехи на ужин, а нашёл новенькую девушку для отряда. После долгого разговора Никчёмная угостила всех оставшейся у неё в рюкзаке ванильной колой: благо у неё было две бутылки – про запас – и даже первая была почти не тронутая. Правда, напиток понравился не всем: он пришёлся по вкусу лишь Брионии с Минивер и Серебряку с Живучим и Головастым. Головастый, распробовав колу, тут же рассыпался перед Никчёмной в извинениях и благодарностях и принялся целовать ей руки. Дружеские отношения Никчёмной и Живучего крепли день ото дня. Сейчас они вдвоём сидели в столовой после сытного обеда, приготовленного Голубком. В столовую вошли Кореш и Святой. — Ой, какая прелесть!— произнёс Святой.— Вы такая милая пара! Извините, ребята, мы не знали, что вы здесь… Мы сейчас же оставим вас наедине. Святой поспешил ретироваться из столовый, но неугомонный Кореш даже не подумал последовать за ним. И без того смущённая, Никчёмная вовсе залилась краской, когда Кореш насмешливо пропел: — Тили-тилли-тесто, Живучий и Никчёмная – жених и невеста! Тили-тилли-тесто, Живучий и Никчёмная – жених и невеста! Теперь Никчёмная не знала, куда глаза девать. Живучий возмущённо защелкал зубами на Кореша. Недолго думая, Живучий схватил со стола ложку и запустил в Кореша. Святой, снова появившийся на пороге столовой, схватил Кореша за шкирку, вытащил прочь и плотно закрыл дверь. Живучий выдохнул шумно, посмотрел им вслед и повернулся к Никчёмной: — Не обращай внимания на этого болвана Кореша! Он – просто чокнутый нахальный приятель Серебряка! Живучий поцеловал Никчёмную в щёку. Она ещё больше «покраснела», заозиралась, потом поглядела в глаза Живучему. Тот смотрел на неё добродушно. Она вдохнула больше воздуха, прильнула к Живучему и поцеловала его в ответ, в нос. Так она вошла отряд ласок-изгнанников.