Лелуш ви Британия повелевает: Альянс, покорись мне

— Ребят, кажется, я потерял Лайта. — Они же с Фэйром отправились защищать Сити-2. Плохо это, вот что я скажу. Каждый из семнадцати городов чем-то примечателен. Не архитектурой, не памятниками, не инфраструктурой, не порядками, в этом они абсолютно идентичны. Они отличаются чем-то более конкретном. Например, в разрушенных Сити-17 и Сити-1 изучались технологии телепортации с уклоном на безопасность в первом и на количество во втором. Вокруг захваченного нами Сити-12 было самое крупное скопище Нова Проспектов, в Сити-2 же преимущественно ведется производство синтетической техники. У каждого свое предназначение и лишь Сити-10 никак не помечен. Даже Моссман и Билл не знают, чем он так важен комбайнам. К выводу о важности я понял сразу хотя бы по количеству патрулей, расставленных в городе: не стали бы так просто их тут ставить, это очевидно. Именно поэтому я пошел именно сюда: если он все-таки чем-то да примечателен, то не лишним будет захватить его. Если же он не помечен просто потому, что в нем ничего нет на самом деле, то и нужды в нем нет, тогда мы его либо нуль-пушкой, либо бомбой Обливиона ударим. В любом случае, мне нужно организовать эвакуацию населения. Ах да, и сделать это незаметно для комбайнов. Всего лишь. На территории ни одного завода синтетов и бронетехники, в округе ни одного воздухообменника, или Нова Проспекта, связи со столичным миром здесь нет. Остается надеяться, что я найду что-нибудь полезное в цитадели. Скорее всего, это либо важная информация на вершине, или нечто разрушительное в глубинах. На информацию о моем враге можно не рассчитывать: при малой вероятности разблокировать все семнадцать, я уже потерял целых два архива. Значит, придется искать самому. Но я не думаю, что это так страшно: глядишь, поймет, что без владений остался, так сам объявится, я в этом уверен. Да и не так уж эта информация сейчас важна: кем бы он ни был, он сейчас спит и не может принимать сложных решений. — Да и черт с ними. Не маленькие, разберутся как-нибудь. — Фрэнки прав. Только гляньте, кто сюда идет. Комбайны здесь какие-то не такие. Трудно сказать, чем именно они отличаются от обычных, попробую описать их нашим ограниченным языком. Противогазы на них надеты все те же. В руках они носят все те же гранаты, девятимиллиметровые полуавтоматы и табельное оружие. Это нам все знакомо. Но на них надеты черные смокинги с бабочкой под воротничком! А как же устав, субординация, дисциплина, по которым положено носить военную форму? Да и вежливые они какие-то, что даже подозрительно. Ни одного барьера, ни одного шагающего ограничителя, ни одного силового портала безопасности, ни одного БТРа, ни одного страйдера, ни одного вертолета, ни одного сканера даже! Такое ощущение, словно комбайны прекратили тоталитарный режим и установили демократию. Ни одного сожженного тела! Что сделалось вообще? — А это случаем не тот, что Шулатои и нумеросов обставил? — Да не то чтобы. Чудеса случаются временами. — Во всяком случае, нумеросы доверили его Джону, а значит и нам. — Ну тогда сделаем его! И вообще, у меня такое ощущение, словно на меня кто-то смотрит. В последний раз я чувствовал нечто подобное, когда стоял подле коллективного бессознательного в мире С. Трудно понять, откуда именно на меня смотрят, но откуда-то сверху, это точно. Складывается такое впечатление, что чем-то Сити-10 меня все-таки удивит. Быть может, я встречусь с ним? — Будьте добры, предъявите свой регистрационный номер. А я ведь так и не зарегистрировался, ну что за незадача. На самом деле, мне глубоко плевать на его требование, мне больше интересно то, каким образом оно было выдвинуто. "Будьте добры", да черта с два! — Милейший, будь моим личным рабом на сегодня. Оранжевая птица вылетела из моих глаз и, влетев в окуляры противогаза комбайна, пошла по зрительному нерву искать свое место в мозгах незадачливого. И как только она это место за собой прочно застолбила, комбайном управлял уже не здравый смысл и даже не мой невидимый враг. Им управляла сила самого короля, который ясно и четко отдал приказ. — Есть, Ваше Величество. Что прикажете делать? — Отвечай на мои вопросы... Вот теперь-то все понятно. Сити-10 не принадлежит Альянсу непосредственно. На любой колонизированной, захваченной, или купленной планете, один из семнадцати городов всегда принадлежит некоей союзной Альянсу организации. В рядах комбайнов её принято называть "government". Похоже, что эта организация не такая слабая, раз добилась от них расположения, но довольно скромная на отбор захваченной территории. Хотя нельзя исключать, что она ещё мощнее, чем Альянс и ей уже принадлежит немалая территория. Тогда она создаст мне ещё больше проблем. — Что это за организация? — Не могу знать, сэр. Я простой патрульный гражданской обороны. — Сможешь провести меня на вершину цитадели? — Только к её основанию. Похоже, комбайны, независимо от начальства, мыслят всегда одинаково. И неважно, каким прекрасным пытается казаться мне этот город, ведь суть при этом не меняется. Я абсолютно уверен, что в глубине цитадели я увижу все то-что видел ранее: пытки, избиения, эксперименты, дискриминации, ампутации, имплантации. Страх, отчаяние и безнадежность на фоне мрачных стен цитадели. — Пришли. Однако то, что я вижу, окончательно убедило меня в том, что это определенно не комбайны. Чисто внешне и внутренне, цитадель, как цитадель, но вот только не та, это однозначно. Во-первых, здесь нет сталкеров, которые чинили бы аппаратуру или строили бронетехнику, которой меж тем, здесь тоже нет. Во-вторых, здесь в подозрительно большом количестве гуляют обычные гражданские, причем, как я понял, половина из них здесь ещё и живет. В-третьих, здесь нет ни одного солдата наступательных сил, только сотрудники гражданской обороны. В-четвертых, нет здесь той гнетущей атмосферы, свойственной Альянсу, по большему счету, как мне кажется, благодаря освещению, покрашенным стенам, посаженным растениям и вежливыми комбайнам. Меня преследует такое ощущение, что я в этом полном доброты месте даже лишний. И лишь теперь у меня возник вопрос: а какого черта меня тогда за пленника выдавать? — А теперь скажи: как мне попасть на вершину цитадели? — Дальше по коридору есть лифт, по нему вы можете подняться прямо на вершину. Ещё приказы будут? — Приказы, да... милейший, не мог бы ты умереть на глазах у тех комбайнов? Это отвлечет их от меня и даст мне возможность незаметно подняться наверх. Хотя в таком-то месте, думаю, это было вовсе необязательно, однако подстраховаться лишним не будет. Да и надо бы хотя бы как-нибудь согнать эту тупую атмосферу и напомнить всем, что война уже давно идет. — Он уже здесь. Вы готовы? — Кого спрашиваешь? Как-то тихо здесь. Никто не бежит помочь убитому комбайну, никто не пытается задержать нарушителя. Такое ощущение, словно меня ждали, а потому не выставили никакой охраны. Ни одного гражданского, ни одного комбайна, ни одного аппарата, который щелкал, стучал, скрипел, делал хотя бы что-нибудь, чтобы нарушить тишину. Хотел гнетущей атмосферы — получай её в достатке. Теперь мне даже в кабинет идти как-то не хочется. Какой же я все-таки трус. Но я подписался на это, с абсолютно уверенным лицом. Умереть я, собственно, тоже не могу, так как с тем же уверенным лицом сказал, что у меня есть план и что все будет в порядке. Кроме того, я все-таки король и не могу так просто умереть. — Воротники отправили? Рубашки заправили? Уайт, пригладь волосы! Он за дверью. И все такой же огромный кабинет, полный ничего. И лишь шесть человек наполняли собой его пространство. Все та же деловая одежда, бабочки, но на них уже не было масок и у каждого было что-то свое. Тот, что с отрешенным видом сидел на одном из подоконников и отрешенно без всякого интереса смотрел на город, был одет в черное, волосы были аккуратно приглажены, и у него был свой зонтик. А тот, что задумчиво сидел на столе, был в белом, на голове была шляпа, а в руках красовалась длинная катана. Парень с приветливым лицом, что стоял прямо рядом со мной, также был в белом, а его светлые волосы были растопыренными во все стороны, у этого я увидел на руках часы. Напротив меня, опершись на стену и скрестив руки, на меня с презрением смотрел одетый во все черное парень с медальоном в виде окольцованной звезды на шее. На стуле рядом со столом сидел ещё один парень в черном. У него был просто бешеный взгляд, глаза его широко раскрыты, а на перчатках были какие-то пентаграммы и письмена. Последний на столе лежал и с азартом смотрел в мою сторону. Его одежда была оранжевой, причем на левой руке вместо рукава было странное устройство до самого локтя, а в правой он крепко держал кирку. — И как нам тебя величать? — Лелуш ви Британия. — Так вот, Британия, тут такой расклад. Ты обставил практически все наше начальство, чем сильно удивил нас. За все время своего здесь пребывания ты продемонстрировал нам такие положительные качества, как харизма, лидерство, инициатива, милосердие, интеллект, не говоря уже о твоей странной силе. Тем самым ты очень заинтересовал наше начальство и тебя доверили нам. Но, как видишь, у Правительства немного иные методы, поэтому мы предлагаем тебе стать одним из нас, агентом. Скорее всего, ты благородно откажешься, но все-таки подумай над этим предложением. Ожидать, что в случае благородного отказа, меня так же благородно отпустят, скорее всего, не стоит. Ведь обставил их начальство, сам того не заметив, а если я буду действовать осознанно? Глупо ожидать от них милосердия. А так как соглашаться — явно не вариант, надо думать, как справиться с ними, ведь даже если это обычные люди, сомневаюсь, что справлюсь хотя бы с одним из них. А если Гиасом? — А что, если вы присоединитесь ко мне? — На нас не действует твоя сила, хотя попытка была неплохая. Так каков твой ответ? Похоже, это конец. Не думал, что враг найдет контрмеру Гиасу и не думал, что в такую минуту буду здесь один. Тогда ничего больше не остается кроме как сказать... — Я согласен. Тот, что с растопыренными волосами, сладко улыбнулся, приложил руку к моей груди и слегка надавил. Похоже, это процесс инициации. И он ужасно болезненный. Вокруг его ладони нарисовалась окружность, которую он припечатал к левому предсердию. От окружности по всему моему телу разрастались красивые узоры, весь процесс сопровождался неимоверной болью и страшными мучениями, словно узоры росли ещё и вглубь, пронзая собой мои внутренности, а сердце начинало биться все быстрее и быстрее, гонимое напечатанной на груди окружностью. Страшная боль... — Добро пожаловать в Правительство, агент. Воцарилась тишина. Никто из агентов и не думал покидать своего места, пытаться заговорить со мной, или что-то сделать. Все ждали его возвращения. Моего работодателя, одетого в синюю деловую одежду при галстуке и кейсе с бледным лицом, нечеловеческим акцентом и странной манерой речи. Но вместо него всеобщую идиллию, царившую здесь с явлением седьмого агента, нарушил комбайн, который, вопреки военному уставу, был без маски, и четко дал всем знать, что... — Это бунт, господа!