Мне показалось, что я на краю пропасти, из которой меня никто не вытащит. Никто даже не заметит, если я туда упаду...(Титаник, 1997 г)
Рай… Одно лишь слово, заставляющее многих сразу представить счастье, дарованное праведникам. Но немногие знают, как выглядит то, что дает безграничный покой, свободу душам, вознесшимся на небеса. И практически никто не представляет, кто населяет это место. Лишь избранные могут узреть Божье воинство – легионы Того, кто покинул край, называемый людским раем. Одно из творений, доставляющее столько хлопот… То была поляна, окруженная высокими, стремящимися к небу деревьями. Ветерок чуть шевелил листья, даруя немыслимое наслаждение, а солнце ласково припекало и согревало эту землю, что могут увидеть лишь праведники. И воины Божьи. Для каждого – это место особенное, только здесь ты можешь узреть то, что больше всего желаешь. Снова испытывать счастье, которое было так мимолетно там, на грешной земле. Но не все счастливы в Раю… Не сказать, что все присутствующие здесь рады наблюдать сцену избиения того, кто недавно был их братом. Не каждый поддерживал своего нового вождя - Рафаэля, который склонился над поверженным ангелом. Но никто не хотел вступаться, идти против, понимая, что бой проигран, еще не начавшись. Кастиэль, один из немногих, кто пошел против самого Рафаэля, жестоко теперь поплатился… Лишь ангел может убить ангела. Судя по всему, Кастиэлю осталось недолго. Один из тех презренных, что не дал свершиться замыслу некоторых ангелов, заперевший Люцифера в клетку, снова взбунтовался. Он не хотел повторения, желанного Рафаэлем, которому наскучило быть в услужении у любимого творения Всевышнего – людей. И, мало того, сам ангел выбрал человеческое общество. Он не заслуживал права оставаться здесь. Но все же многим его было по-настоящему жаль. Они стояли, окружая Кастиэля, распростёртого на земле, и Рафаэля, склонившегося над ним – воином, не желавшем переходить на другую сторону. - Мне жаль терять тебя, но иного выхода нет. Ты был хорошим воином, Кастиэль, и я давал тебе шанс. Ты мог перейти на нашу сторону, убить Винчестеров, но вместо этого выбрал другой путь. Ты пошел против нас, твоих братьев и сестер. Я предупреждал тебя. - Зачем тебе это, Рафаэль? Зачем? Господь повелел нам защищать их, а ты убиваешь, желая достичь своей цели. Зачем? - Ты слишком глуп, Кастиэль, и слишком самонадеян. Преклонись передо мной, и я пощажу тебя. Мы построим новый мир, где не будет боли. Люди перестанут возвышаться над нами, ты перестанешь казаться им всего лишь презренным слугой. Я выступал против, но тебя послали к ним... Вспомни, когда-то ты мыслил так же, как я. Кастиэль приподнялся, опираясь на локти, хоть давалось ему это с большим трудом. Взглянув в глаза тому, кто уже решил его судьбу, ангел произнес: - Я не перейду на твою сторону. И не дам тебе снова открыть клетку. Рафаэль будто не расстроится. Он отошел от поверженного ангела и произнес, смотря на него сверху вниз: - Что ж. Ты сам выбрал свой путь, Кастиэль.***
Она захлопнула старую шкатулку, не в силах слышать больше мелодию, что издавала эта вещица. Ее подарила мама, когда Гермионе исполнилось десять лет, кажется, она досталась ей от бабушки. Маленькой девочке очень нравилось поднимать крышку и подолгу слышать тонкую, прекрасную мелодию, что издавала шкатулка. Восхитительное изобретение магглов, в мире волшебников такой нет. В мире, из которого ее с позором изгнали. Гермиона всегда была первой ученицей, отличницей, которую всем ставили в пример. Наверное, из-за этого ее поступок так потряс всю общественность. Об этом подолгу шептались в коридорах школы чародейства и волшебства, делая весьма сочувственный вид, но девушка знала, что за ее спиной открыто злорадствуют. Слизерин и вовсе превратился в кишащее гнездо гадюк, каждый его ученик считал своим долгом подойти и высказать Гермионе свое мнение о ней. Она не обращала на это внимания. Слишком была занята подготовкой к своему уходу – тем, что позволило бы ее друзьям не слишком сильно ощутить ее отсутствие. Она помнила все до единого – вот она врывается в туалет и видит Малфоя, склонившегося над раковиной. Он плачет, вытирая слезы, а рукав его рубашки закатан. Черная метка… Гарри все-таки оказался прав. Она уже была готова унести ноги, как Малфой обернулся и шарахнул в нее заклятием. В миг вспомнилось все: подозрения Гарри, его травмы, полученные на матче из-за слизеренца, давние обиды и метка, проклятая метка... Гермиона увидела это на следующий день после того, как маму Ханны Эббот нашли мертвой. Это и добило мисс Грейнджер. Он хотел наслать на нее непростительное заклятие, но, к его несчастью, Гермиона знала несколько вещей, способных принести куда больший вред. Малфой дернулся и упал, заклятие нанесло повреждения внутри… У него разом помутился рассудок. Понимая, что она натворила, Грейнджер сама позвала Макгонагалл и рассказала ей о метке. В любом другом случае профессор убила бы Гермиону на месте, но тут… Ее гнев был так силен, что стены школы дрожали от крика, а к ним сбежались домовики. Гермиону же отвели к директору. Разочарование пришло почти сразу же: профессор не стал ее выгораживать. Об инциденте сообщили в министерство, ибо, несмотря на то, что старший Малфой куковал в Азкабане, его семейство было довольно известным и влиятельным. Тогда и стало понято, что правда о Малфое не выйдет наружу. Профессор Макгонагалл была в ужасе, но ничего не смогла сделать. Гермиону поливали грязью на каждом углу, но хуже того, она понимала, что теперь пожиратели смерти постараются принести ее семье как можно больше боли. Ведь девушка своим поступком сорвала все их планы. Утром следующего дня Малфоя увезли в больницу Св. Мунго. Друзья, конечно, поддерживали ее, но Гермионе было не до них. Через две недели ей должно было исполниться семнадцать, а это означало… Гермиону исключили из школы, когда она еще не достигла совершеннолетия, а это означало, что колдовать теперь ей было запрещено. Теперь мисс Грейнджер не могла оставаться в волшебном мире. Каждое мгновенье она была под прицелом пожирателей, жаждущих мщения. И ее родители тоже пребывали в опасности. Конечно, и речи не могло идти о том, чтоб остаться с друзьями – спасая ее, безоружную, они могли сами пострадать, а Гермиона совсем не хотела этого. Ей приказали покинуть школу – она решила уйти из волшебного мира. Навсегда. Рон и Гарри пытались что-то решить, найти лазейку, Гермиона же отдала Джинни все свои наработки. Книги, статьи из волшебных журналов, средства защиты, даже компоненты для зелий... Когда будет время, мисс Уизли передаст все это ее друзьям. Гермиона могла и сама это сделать, но не хотела распространяться об этом, ведь друзья непременно стали бы ее отговаривать. В школе она могла остаться еще недолго, а потом уже должна с помощью поезда вернуться домой. Любые магические перемещения теперь запрещены... Макгонагалл, в которой Гермиона нашла свое единственное утешение, сказала ей, что девушка еще легко отделалась: кто-то из близких Люциуса Малфоя настаивал на реальном сроке в Азкабане. Бывшая волшебница подошла к профессору сразу после вынесения приговора в министерстве и попросила об одной услуге. Она должна была спасти родителей.. Минерва, как ни странно, согласилась. Гермиона положила музыкальную шкатулку в объемный рюкзак, что лежал на ее коленях и продолжила ждать. Спустя несколько секунд в комнате материализовалась профессор Макгонагалл с весьма мрачным выражением лица. - Как все прошло? – спросила Гермиона, стараясь не смотреть ей в глаза. - Все нормально, я внушила им перебраться в Австралию немедленно. Они забыли тебя…. Пришлось немного подчистить обстановку и приглушить заклятие слежения, но не думаю, что возникнут какие-то сложности. - Это вообще возможно? Приглушить надзор? - Конечно, Гермиона, многие великие волшебники так делали, ты не представляешь, сколько есть способов обойти министерство, - Минерва присела и потерла заледеневшие руки, перед ее глазами все еще стояло заплаканное лицо Грейнджер, - ты уверена, что не хочешь проститься с Поттером и Уизли? - Нет, профессор, это ни к чему, они будут меня уговаривать передумать. У меня нет сил больше повторять те аргументы, что я привела Джинни. Теперь уже все... Им ведь ничего не грозит, моим родителям? Минерва погладила ее по голове и стерла слезинку, которую не смогла сдержать Гермиона. - Все будет хорошо, пожиратели не смеют явится к ним, пока ты, якобы, в Хогвартсе. Они выждут. Куда теперь, Гермиона? Она лишь пожала плечами и вздохнула. - Тебе нельзя оставаться в Англии… - Я знаю, профессор. И во Францию ехать тоже нельзя, слишком близко. Думаю, переберусь в Америку. У меня есть немного денег, там устроюсь на работу и буду жить среди маглов. Сама эта перспектива внушала профессору ужас. - Я могу тебе чем-нибудь еще помочь? - Вы и так сделали для меня слишком много, профессор.. - Гермиона, замолчи пожалуйста. Это единственное, чем я могу помочь тебе. Ты спасла нас, показала, кто такой Малфой на самом деле. - Профессор, мне нужны новые документы. Сомневаюсь, что мне будет легко там жить, будучи всего лишь семнадцатилетней… - Тебе в любом случае будет непросто, Гермиона.