Терновый венок

      Пока холодный осенний ветер на улице швырял сухие листья в прохожих, в теплой квартире подруги Лиза сидела на кровати, изучала фиолетовые в цветочек обои и "страдала" от неразделённой любви: - Ка-а-ать, ты просто не понимаешь! Он такой! Ну... Тако-о-ой! - Лиза мечтательно закатила глаза. - Такой придурок! - воодушевлённо закончила её собеседница, после чего добавила: - И не называй меня Катей. Я Катрин. - Бе-бе-бе! - показала подруге язык Лиза, задумчиво наматывая на палец прядь рыжих волос, - Почему "Катрин"? Чем тебя твое имя не устраивает!? - Мы обсуждали это уже тысячу раз! Катя - это самое банальное имя, которое только есть на белом свете и я не хочу, чтобы ассоциировалась у кого-нибудь с чем то банальным!       Лиза лишь вздохнула, вспоминая о любви подруги ко всему неординарному и выдающемуся. Нет, она не всегда была такой. Класса до пятого она была вполне обычной девочкой, которая любила розовый цвет и всякую романтическую хрень, но в какой-то момент подруга вдруг резко стала ярко одеваться, красить волосы во все цвета радуги, сделала ещё по пять дырок в каждом ухе и начала слушать монгольскую, тувинскую и якутскую народную музыку, которую Лиза переносила с трудом. Особенно горловое пение, которое почему то напоминало брачный зов морских котиков, если морские котики вообще могли бы издавать подобные звуки... Как позже это объяснялось детским психологом, "обычный гормональный всплеск, отстаивание своих идеалов". Только вот годы шли, а девочка всё сильнее уходила в среду неформальных, по меркам общества, товарищей: научилась петь те самые народные песни, стала приверженкой оккультизма, чем удивила подругу, ведь та была свята уверенна что Катя подастся в шаманы. И при всех этих увлечениях Катрин, оставалась милой и общительной девочкой. За это её и любила Лиза, считая лучшей подругой. - Слушай, забей уже на этого Рому! Давай я лучше тебя со Стасом познакомлю? Он такой крутой! Просто закачаешься! - Катя улыбнулась, от чего на её щеках заиграли милые ямочки, и хитро подмигнула Кате. - Тебе легко сказать, а я не могу так просто "забить"! Он мне вообще чуть ли не ночами снится!       Ромой звали самого обыкновенного "парня-из-голливудской-мелодрамы". Этот "надушенный нарцисс", как его мило обозвала Катя, являлся самой большой знаменитостью во всей школе. Рома был яркой и откровенно звезданутой личностью. С его родителями было связано много мифов и домыслов. То говорили что он сын бизнесмена и бывшей европейской модели, то что отец его большая шишка в правительстве, то шептались о известном режиссере. Так или иначе Рома был звездой, единственным в своём роде. И считала так не только Елизавета. Он лет с пяти снимался во всяких рекламах и даже в некоторых фильмах. Его неповторимая внешность, неподражаемая пластика, красивый голос делали своё дело. Хотя Катрин и пыталась много раз донести до подруги, что внешность Ромы вполне обычная, что карие глаза и тёмно-каштановые волосы не такое уж и новшество, что большая часть его обаяния наигранна, и что весь Рома заключается в деньгах его отца, Лиза считала его идеальным, почти что ангелом во плоти. О нем мечтала чуть ли не каждая девушка школы. К сожалению для Лизы, у неё бы в жизни не хватило храбрости подойти к "принцу". Она всегда считала себя середнячком среди девушек, не сказать, что страшилище, но и не красавица. Фигура у нее была нормальная, но как выражались её одноклассники "плоская". Ну что поделать, если организм решил, что девочке в девятом классе грудь не понадобиться? Кроме того, Лиза страдала "комплексом рыжей": её очень бесил собственный почти огненный цвет волос, яркие, даже зимой, веснушки... В общем, подходя с утра к зеркалу, она всегда думала, что такой девушки как она Роме точно не надо, хотя и не оставляла мечты, что когда-нибудь сможет быть с ним.       Так за нытьем о несбыточных мечтах проходили дни Лизы, и даже Катрин не могла образумить несчастную... - Да я душу дьяволу продать, готова, лишь бы он на меня внимание обратил! - воскликнула Лиза, обнимая подушку и падая спиной на кровать. - Что ты с-сейчас с-сказала? - полушипящий тон подруги заставил оторваться от созерцания несомненно странных фиолетовых обоев и кинуть взгляд на Катрин, которая повернулась в её сторону на компьютерном стуле. Глаза оккультистки странно блеснули. - Ну... Что отдам всё за... - Да нет же! Дословно последнюю фразу! - увидев полное замешательство подруги, Катя поспешила к шкафу и извлекла из него нечто похожее на головной убор индейцев, только с рогами и огромным количеством ниток в которые были плетены перья. - Это что ещё за херня!? - Лиза запрыгнула на кровать с ногами выставляя вперед себя подушку. - Во-первых, не ругайся, во-вторых это ритуальный предмет! Вызовем демона и попросим его влюбить в тебя Рому! - Так, я как-то не очень хочу экспериментировать со всякой потусторонней шнягой... - неуверенно начала рыжеволосая, но была грубо перебита Катрин. -Да ладно тебе! Мы только попробуем! Я даже не уверенна, что получится, а тебе, как атеистке, всё равно в аду гореть! Терять то нечего!       Это дискуссия продолжалась ещё минут пять, и хотя Лиза совершенно не хотела гореть в аду, под напором подруги она согласилась. Она не хотела признаваться даже себе, но слабая надежда на "долго и счастливо" с Ромой подтолкнула её на такое безбашенное решение. Уже через пару минут, Катя, чуть не визжа от радости, начала выгружать на пол свечи, карты, мел и прочие непонятные вещи, скатывать ковер с пола и завешивать окна. - Просто сядь в центре комнаты! И всё! Остальное я сама сделаю! Только вот, глаза надо будет завязать... Лиза несмело опустилась на пол в центре комнаты, и подружка завязала ей глаза черной плотной лентой. - Твоя задача просто думать о Роме. Ах да! Ещё молчать и не двигаться, пока я не скажу!       Рыжеволосая кивнула. Было немного страшно, но сама себя она утешала мыслями на подобии "не дрейфь, когда ещё в ритуале получится принять участие!" Она сидела и слушала, как Катрин что-то рисует, потом зажигает свечи, говорит что-то то ли на латыни, то ли на древне греческом, то ли на языке кальмаров с Альфа Центавры. Потом она почувствовала как её на голову водружаю ту самую "шнягу" из шкафа Катрин, а сама подруга странно замычала, будто решила заняться медитацией. Пара хлопков, опять непонятный тарабарский и несколько минут тишины...       Когда с глаз Лизы сняли повязку, она заметила, что, в принципе, в комнате то ничего и не изменилось, но подруга виновато пояснила, что видеть обряд ей запрещено и отправила её домой, со словами: "Я не знаю, получилось или нет, через недельку узнаем!"       Так, в полном смятении, Елизовета шла домой, думая, что в свете последних событий вполне уместно повеситься на туалетной бумаге или перерезать вены ложкой. А колючий ветер всё продолжал мести улицы...