Сказка о Принцессе Утке

Давным-давно жил человек, сочинявший сказки. Он владел чудесным даром – всякая история, написанная его рукой, воплощалась в реальность. Сказочник прожил долгую жизнь и сделал счастливыми многих людей, но в своей собственной душе он носил грусть. Творя сказки для каждого, он не мог написать сказку для себя и прожил всю жизнь, глядя на чужую радость и чужую любовь. Тьма росла в его душе, и перед смертью Сказочник написал свою последнюю историю, наказав всем сказкам исчезнуть вместе с ним…

I. Глава о яйце

Время в очереди тянулось медленно, как жвачка. В крохотном холле ветклиники надоедливо тикали часы, а за дверью кабинета слышался приглушенный женский голос. Факир был здесь впервые и со скуки гадал, врач это или медсестра – именная табличка на двери на этот вопрос ответа не давала. Между тем у людей в очереди было развлечение интереснее. А именно – он. Девочка, что сидела рядом, так долго глядела на Факира, что казалось, еще немного – и она проглядит в нем дыру. Ее брови сошлись у переносицы, и лицо являло собой истинное сосредоточение детской мысли. Наверное, только чувство такта да сидящая рядом мать не позволяли ей задать вопрос напрямую. Факир смилостивился и ответил на незаданный вопрос: – Да, это утка. Девочка ойкнула и покраснела. – Если мама разрешит, иди посмотри… только не разбуди, ладно? Девочка посмотрела на родительницу с немой мольбой во взгляде. Мама оказалась не менее милосердна, чем Факир, и коротко кивнула. Собравшись с мыслями, девочка направилась к местной достопримечательности, дремавшей у хозяина на коленях. – А как ее зовут?.. – послышался робкий вопрос. – Ахиру. – Она ручная? – Конечно. – А почему ты принес ее сюда? Она заболела? – К сожалению. Девочка окинула утку сочувственным взглядом и призналась: – Если бы Рекс заболел, я не знаю, что бы тогда делала… «Ну, было бы логично, если бы ты привела его сюда…» – подумал Факир, но вслух озвучить эту мысль не успел. – Было бы логично, если бы ты привела его сюда, дзюра, – послышалось откуда-то с порога кабинета. – Ты кто такая?! – ощетинилась новая знакомая Факира, вмиг развернувшись на голос. Прямо на нее глядела чудная лупоглазая девчушка с ядовито-зелеными волосами. – Ух ты, – прыснула хозяйка Рекса, – да ты как… «Кикимора», – улыбнувшись, закончил за нее Факир, но в этот раз его мыслям не случилось воплотиться в реальность. – …как будто в зеленке выкупалась! – выпалила его знакомая и победоносно скрестила на груди руки, по-видимому, очень довольная этим сомнительным сравнением. – Думаешь? – спросила зеленоволосая чудачка, пропустив укол мимо ушей. – Может быть, дзюра, я должна спросить у Дроссельмейера, – и она перевела взгляд на молчавшего все это время Факира. – Пойдемте. Вы следующий, дзюра. – А ты... – Я помогаю ветеринару. – Как мило, – он встал и двинулся за ней следом. Дверь за ними закрылась, скрипнув, словно старуха. Странно – такая новая и металлическая дверь. – Ты его внучка, наверное? – Неа, – она мотнула головой. Коридор резко свернул куда-то направо – туда, где по логике здание должно было кончиться несущей стеной. Факир удивленно моргнул. Показалось? Конечно же. Он был здесь впервые. – Нет? – вернулся к разговору с девочкой он. – Значит, ты дочка? – Неа, – снова отрезала та и дернула ручку высокой двери, не пойми откуда взявшейся перед ними. – Я его кукла, дзюра. * * * Кабинет, в который привела Факира чудаковатая помощница, больше походил на склад. Загроможденный какими-то коробками, бумагами и почему-то настольными лампами – в просто невообразимом количестве, – он оказался не от мира сего. Застыв на пороге, Факир скользнул взглядом по всему этому бардаку и заметил самое страшное – хозяина бардака. – Боже мой, только не говорите мне, что это утка! – проскрежетал стариковский голос. – Нет, это точно утка. У всех собаки и кошки, а тебя, значит, утка? Парень, да ты, я смотрю, большой оригинал. Было немного странно слышать такое от человека, разодетого как клоун. Факир прищурился, точно не верил своим глазам – под белым (или, вернее сказать, некогда белым) халатом врача красовался пестрый балахон крайне дурацкого покроя. Из-под воротника халата торчали разноцветные перья – гусиные, а то и павлиньи. На носу у ветеринара сидели жуткие пенсне с цветным стеклом, а на ноги были надеты туфли с неуклюже длинным носком. Иными словами, это был самый чудной человек, который когда-либо попадался Факиру. – Ладно, давай сюда свою утку, – с картинным вздохом сказал он. Факир окинул старика колеблющимся взглядом. Честно говоря, сейчас ему сильнее всего хотелось убежать отсюда куда подальше, но тут ветеринар спросил: – Две недели уже в городе? И Факир остался. Потому что в городе он действительно был ровно две недели. Но откуда это знал старик, похожий разве что на шута? – Да… Она почти ничего не ест последнюю неделю. Да и с самого приезда сюда была какая-то… кислая. – Кислая? – переспросил врач, копаясь в одной из своих многочисленных коробках. – Хочешь сказать – вялая, малоактивная? Факир поспешил согласиться. Никто из знакомых не понимал его привычки описывать утку словно человека. Кислая, веселая, грустная, задумчивая – это все она. Утки бывают задумчивыми? Конечно же, нет. Но его Ахиру могла быть такой. – Да, в общем, малоактивная. – Давай-ка посмотрим, – врач ненавязчиво выхватил утку из рук посетителя. Та испуганно крякнула. – Осторожнее! – возмутился Факир. – Не волнуйся, я большой специалист по уткам, – обнадежил врач и поднес напуганную посетительницу к своему носу. – Лет двести назад имел я дела с одной уткой… и могу тебя заверить, эти утки живучие твари, да-а-а, так просто их не возьмешь! Так, что у нас тут… Угу, – он постучал по клюву Ахиру пальцем. – Ага… – и посветил ей в глаз карманным фонариком. – Ого! – и приподнял крыло. – Ого-го! – и опустил крыло. – Ну, теперь мне все ясно. Узула! Тащи сюда шприц! За дверью послышалось легкое шевеление, а затем – глухие удары чем-то тяжелым. – Укол сейчас сделаем и всего делов, – пояснил он хозяину, пораженному вышеописанными методами диагностики. – Какой укол? От чего? – очнулся тот. – Как от чего? – удивился в свою очередь ветеринар. – От болезни, отчего же еще. Чувствуя, как в каждой клеточке его тело закипает раздражение, Факир уточнил: – От какой болезни? – От той, которой болеет твоя Ахиру, – мимолетом бросил врач. Тут подоспел шприц, а хозяин так и не соизволил заметить, что ветеринар назвал его утку по имени, которое прежде в пределах кабинета не звучало. – Черт, да что за болезнь у нее! Игла легко вошла под утиное крыло. Ахиру слабо крякнула, а ветеринар терпеливо пояснил: – Несчастная любовь, – и вздохнул так, словно объяснял самую очевидную вещь в мире. Факир даже затрясся от злости: – Вы издеваетесь?.. Вы вообще ветеринар?! Врач посмотрел на него, странно улыбаясь, и его голос эхом раскатился по захламленным углам комнаты: – Вообще-то, нет. Я – сказочник. * * * Ветер, засвистев в ушах, прошелся по скверу холодной волной. Факир поправил замотанный вокруг шеи шарф и заглянул за ворот пальто, где, спрятанная от непогоды, волновалась и дергала крыльями Ахиру. Она стала живее после укола, но едва ли это было хорошим знаком. Теперь она беспрестанно рвалась куда-то, тоненько крякала, а когда Факир заглядывал за пазуху, чтобы успокоить ее, глядела с таким беспокойством, точно за ними велась погоня. Да уж, старик испортил ее, но не это казалось теперь самым страшным. Одно слово – «сказочник» – звенело в ушах Факира сильнее ветра. Оно вгоняло в смятение и лишало здравой мысли, оно не шло из головы и, точно запретное место, манило и пугало одновременно. А была тому единственная причина – никто во всем мире не знал, что оно значит. Ангел и демон, кикимора, волшебница, колдун и добрый маг, эльфы и тролли – эти и многие другие слова, знакомые Факиру с самого детства, были пустым звуком для всех, кого бы он ни спросил. Он не помнил, откуда узнал их, но в этом мире не было ни одной книги, в которой бы нашлось место сказке. Ни дети, ни взрослые, ни старики – никто и никогда не слышал о ней. Факир убежал от Дроссельмейера, только заслышав это похороненное в завалах памяти слово. Всю жизнь он пытался узнать, что оно значит, но чем чаще он спрашивал о нем, тем больше летело в его сторону косых взглядов, и однажды Факир пообещал – себе и Ахиру – больше он никогда не произнесет его. «Сказка…» Ахиру забилась еще сильнее, и Факир опомнился: – Ну что такое? Перестань… Она уставилась на него с почти человеческой мольбой во взгляде. – Я не могу тебя выпустить тут. Потерпи, до дома всего чуть-чуть. Когда он разговаривал с нею, казалось, она все-все понимает. Порою Факиру чудилось, что она кивает ему в ответ, наклоняет голову в знак приветствия или прощания, машет крылом. Это было почти так же странно, как слово «сказочник», которое понимал лишь он один. Но в этот раз Ахиру повела себя совсем как дикая утка. – Ай! Она клюнула его в нос. – Ты что делаешь?! Ее желтые крылышки мелькнули ярким пятном в сером пасмурном дне, и Ахиру, пролетев несколько метров, упала на землю. Не на шутку перепугавшись, Факир рванул следом, но еще секунда – и Ахиру взлетела снова. Ветер подхватил ее крошечные крылья и смел в сторону, упрятав за толстым стволом дуба, что рос точно по центру сквера. – Ахиру! – выкрикнул Факир и бестолково завертел головой. Но, как он ни всматривался, крошечное желтое пятнышко – его уточка – так и не мелькнуло среди серых деревьев. Ахиру нигде не было. Нигде. «Что же делать?» Факир растерянно замер посреди пустой дороги. «Это все он… Сказочник!» Не следовало, должно быть, уходить от него – убегать от слова, наделенного загадочной силой. Факир неуверенно оглянулся через плечо. Где-то там, за домами, его ждал тот, кто знал, что значат все эти непонятные и никому не знакомые слова. Идти? Кто-то тронул его за плечо: – Извините... * * * В эту хмурую погоду было неожиданно встретить такую прохожую. Миниатюрная девочка, на вскидку никак не старше двенадцати лет, с веснушками, щедро усыпавшими нос и уголки щек, с длинными, заплетенными в рыжую косу волосами и с пронзительно голубыми глазами. Она была одета в школьную форму, незнакомую Факиру, – пышную и нарядную, больно легкую для поздней осени. Но почему-то девчонка совсем не мерзла. Зато чихнула, прежде чем успела задать свой вопрос. – Простите… Апчхи! – и утерла рукавом нос, – А вы не знаете, где тут балетное училище? Балетное училище было на другом конце города. – …Я просто только сегодня приехала. Ну… и… заблудилась, вот. И теперь я опаздываю… Уже на час! Вы не поможете? – и она снова чихнула. – Училище на другом конце города, – коротко бросил Факир. Переварив ее странный вид, он вспомнил главное – надо срочно возвращаться в ветеринарную клинику. Срочно. – Что?.. – она схватила его за рукав. – Как на другом конце! Как же так? – Вот так. Пусти! Словно решив подслушать их разговор, ветер стих, и по всему скверу послышалось эхо двух перекрикивающихся голосов. – Постой! Расскажи, как мне дойти! – Я спешу! – Но тут больше никого нет!.. – Мне срочно надо идти. – Ну пожалуйста! – Отцепись уже, дура! – Ты всегда так с людьми разговариваешь? А-а-апчхи! Факир нервно утерся – сопли бестолковой незнакомки попали ему прямо в лицо. – Извини, – пискнула та и замельтешила, обыскивая свои карманы. – Вот! Платок, явно не первой свежести, ткнулся Факиру под нос. «Кто бы мог подумать, что возненавидеть человека через пять минут после знакомства – реально», – подумал пострадавший и коротко отказался: – Обойдусь. – А? Да? Ну… ладно, – она понуро склонила голову и, скомкав платок до прежнего состояния, потянула было обратно, как вдруг… – Постой! – Факир задержал ее руку, – Это… На уголке ткани, заботливо вышитые, темнели буквы: «А-хи-ру». – Ахиру… – прошептал Факир, дрогнув от одного звука этого имени. – Ахиру… утка… Незнакомка незамедлительно порозовела: – Э-это… просто имя такое. Кряк!.. – и испуганно ойкнула. В воздухе повисло многозначительное молчание. «Она… только что крякнула?..» Девочка старательно разглядывала какую-то одной ей видимую точку на ботинке Факира, но как бы она ни старалась казаться непринужденной, недавний «кряк» прочно засел в памяти ее собеседника. – Ты… – начал было Факир, но девочка незамедлительно ретировалась. – Ладно, ты извини еще раз! Мне уже пора! – Ты же не знаешь, куда идти… – Я уже вспомнила! Извини, что помешала! – Но ты!.. Но она уже убегала. Не в ту сторону и, на свое счастье, не слишком удачно. Еще одно «Апчхи!», и новоявленная Ахиру, споткнувшись о собственную ногу, растянулась на тротуаре. «Недоразумение в чистом виде», – оценил пребывающий в зрителях Факир и, подойдя ближе, сбросил на рыжую голову размотанный шарф. – До первого переулка, а там налево. Увидишь остановку. На любом троллейбусе до станции «Балетная школа». – Спасибо, – растерянно выдохнула она, – за шарф… – Не за что, только потом вернуть не забудь. – Но как же я… – Найдешь меня в 5 классе* училища… Если такую недотепу, как ты, туда, конечно, примут. Он уходил, слушая ее возмущенные крики. Все-таки был у этой встречи один неоспоримый плюс – после нее возвращаться назад, к загадочному Сказочнику, было не так страшно. Интересно, почему? * * * – Как он сказал, его зовут? – прыснул кто-то из дальнего ряда. – Нэко… Нэкомура, кажется? – Да-да! Точно! Нэкомура-сенсей. На минуту все стихло, потому что новоявленный балетмейстер замолчал, грозно высматривая болтунов – похоже, слух у него был под стать имени, – а после продолжил, но, как ни странно, разговор повел далеко не о танце. А о вопросах женитьбы. Своей женитьбы. – Зачем он нам это рассказывает?.. – спросил кто-то неподалеку от Факира. – Может, он извращенец? – предположил кто-то из заднего ряда. – Эй, а вам не кажется, что он… ну… он реально похож на кота?.. – Молчать! – загремел Нэкомура-сенсей, до которого, очевидно, снова долетели все разговоры, а когда в бальном классе воцарилась зыбкая тишина, откашлялся и объявил: – А сейчас!.. Сейчас будут показательные выступления. И знаете, кто будет выступать? Вы. Определенно, это была месть. Разбившись на пары и ожидая своей участи, танцоры шепотом обсуждали истинно-кошачью обидчивость нового учителя. Оказавшийся в третьей паре Факир впервые был согласен со всеми местными сплетниками. Да, он был совсем как кот. Как будто кот взял и надел костюм человека – а впрочем, это было всего лишь глупое сравнение, не так ли? Факир внимательно оглядел нового учителя. Да, просто глупое сравнение. Сейчас важнее всего было то, что вчера он так и не нашел никакого Сказочника. Ни следа. Ни единого намека на то, что тот действительно говорил с ним там, в ветклинике. Ни захламленного кабинета, ни таблички на двери с непроизносимым именем, выграненном на ней, ни той зеленоволосой девчонки – ничего. Вызванная на все невнятные просьбы администраторша глядела на Факира, словно на сумасшедшего. Да что там – он и сам засомневался в собственном рассудке. – Третья пара! – объявил Нэкомура-сенсей, и девушка, навязавшаяся Факиру, взволнованно улыбнулась. Они вступили с первым аккордом па-де-де из второго акта «Щелкунчика». Антре сменилось адажио, а оно – сольным танцем, и вот настал черед заключительной коды, когда за высящимся почти во всю стену окном Факир – или это ему вновь показалось? – увидел знакомую фигурку. «Я его кукла, дзюра», – напомнила тень вчерашнего дня, и Факир замер, забыв о своей партнерше. – Ах! – всплеснула руками та, и кода закончилась плачевно. – Боже! – Нэкомура-сенсей принялся поднимать пострадавшую с чрезмерным усердием. – Вы в порядке? А вас… вас… – а вот это было уже в адрес Факира. – Вас я вынужден попросить задержаться после занятий!.. Факир моргнул и перевел рассеянный взгляд на морщившуюся от боли девицу. Никакой зеленоволосой куклы за окном уже не было. Да и была ли она вообще? * * * Нэкомура-сенсей побарабанил пальцами по столу, смерил ученика проницательным взглядом и, наконец, сообщил: – Я все знаю. – Знаете? – растерялся Факир. Балетмейстер кивнул: – Конечно, – и добавил. – Это же очевидно. – Серьезно?.. – Ну да. Ты влюблен. Факир мысленно вздохнул. Ну вот, а он уж было подумал, что Нэкомура-сенсей и вправду что-то знал о сказочнике и его кукле. В конце концов, если это кто и мог знать, то только странный чудак, похожим на кота всем – даже именем. Но Нэкомура-сенсей был просто-напросто идиотом: – …Отсюда и только отсюда невнимательность во время танца и ваша ужасная ошибка! – проникновенно вещал он, склонившись к плечу ученика. – О, да! Любовь ведет к ошибкам! Но я всегда готов помочь, на ваше счастье. Я вижу – и это ясно, как божий день – вам нужен особый урок любви. Я помогу вам победить боль в вашем сердце и забыть… В общем и целом тирада напоминала вступительный бред педофила, и Факир уже собрался было послать этого добрейшей души человека куда подальше, как вдруг тот произнес то, что не так недавно Факиру довелось услышать из уст совсем другого персонажа. – …О несчастной любви! Из уст Ска-зоч-ни-ка. – Несчастной любви? – Факир неожиданно для себя самого (и вполне ожидаемо для Нэкомуры-сенсея) вздрогнул и обернулся к учителю. – С чего вы решили, что у меня несчастная любовь? Но ответа на сей вопрос ему услышать не довелось. Скрипнула дверь, дунул сквозняк и вместе со сквозняком до их ушей долетело: – Неко-сенсей! Учитель побагровел (а будь он котом – он бы точно ощетинился) и, заикаясь, поправил: – Нэкомура-сенсей! Если вы не запомните мое имя к завтрашнему дню, Ахиру-сан, мне придется… придется… Но что там пришлось бы сделать Нэкомуре-сенсею, никто так и не узнал, потому что, заметив Факира, гостья радостно вскрикнула: – Наконец-то! Я тебя по всем старшим классам ищу! И никто о тебе там не слышал. А знаешь, почему? – и она выдержала паузу, во время которой Нэкомура-сенсей почти успел открыть рот. – Потому что ты не сказал, как тебя зовут! И вчерашняя знакомая умолкла, посмотрев на Факира с напускным укором, плохо заметным от радости в честь состоявшейся встречи. Между тем, наконец, очнулся Нэкомура-сенсей. И в отличие от нее, не стал оригинальничать: – Два часа после занятий! Сегодня же! За неуважение к балетмейстеру! * * * – Вот, держи, – со вздохом, который сопровождал каждую ее реплику после вынесенного приговора, Ахиру протянула одолженный шарф. – Наверное, мне надо переодеться обратно, – невнятно прибавила вслед за этим. – Наверное, – Факир принял шарф, за сутки изрядно помятый и покрывшийся тонкой паутинкой рыжих волос. – Где ты его хранила?.. В мусорном ведре? Ахиру тотчас же надулась: – Нет! В портфеле! – Ясно… Судя по всему, это было одно и то же. Факир встряхнул шарф и уже собрался оставить Ахиру наедине с ее дополнительными двумя часами, как та ойкнула и окликнула: – Подожди! Она снова заползала по своему портфелю и спустя полминуты тяжелых поисков выудила из его недр небольшую коробочку, перевязанную подарочной лентой. – И не смотри на меня так! Я просто передаю. Но Факир и не думал ее подозревать. Он прекрасно знал, которая из его одноклассниц не пожалела ни времени, ни сил на этот подарок. Но не имел ни малейшего желания его принимать. – Ясно, – он засунул сложенный шарф себе под мышку и развернулся к выходу. – Ты не возьмешь его?.. – Нет. – Почему? – не отставала Ахиру. – Это же подарок! Ты обидишь ту, которая приготовила его тебе… – Вот и славно, – перебил он. – Может, тогда перестанет наконец слать мне свои подгорелые печенья. Сзади на пару секунду потеряли дар речи, а затем закричали с удвоенной силой: – Нет, ты все-таки козел! Вчера, когда заговорила с тобой, я подумала – вот козел! Но потом ты дал мне шарф, и я… я решила… Но ты все-таки козел! На этой ноте Ахиру притормозила, дабы перевести дух, а чтобы Факир не ушел – схватила его за руку. Пальцы у нее были тоненькие, но цепкие – после двух неудачных попыток побега Факир почувствовал, что готов ее убить: – Слушай, какого черта ты поучаешь!.. – Потому что так нельзя, – был ответ. – Тогда ешь сама ее печенья. Серьезно. Открой и съешь! А потом передай, что мне очень понравилось. И все будут счастливы! – Нет, ты должен съесть! – не унималась Ахиру. – Тебе не стыдно? Это же маленькая девочка! Он зло усмехнулся: – Маленькая девочка! Моя одноклассница!.. – Нет! – перебила она. – Маленькая девочка с зелеными волосами! Я встретила ее в школьном дворе, она просила передать подарок парню, который вчера дал мне шарф!.. Тебе! И она огорченно замолчала, едва ли уловив перемену в его настроении. Подарок, обернутый красивой лентой, все еще был у нее в руках, и Факир, ни слова не говоря, вырвал его так спешно, словно в нем была часовая бомба. А впрочем – кто знал, не было ли ее там в самом деле? – Что ты делаешь?.. – удивленно воскликнула Ахиру, пока Факир торопливо рвал обертку. Пол покрылся блестящими клочками подарочной бумаги. Еще секунда – и к ним отправилась картонная крышка. – Это… книга? – удивленно спросила Ахиру за них обоих. А это и в самом деле была книга. Старая, потрепанная по краям. Ее обложка была обита темно-красной, как кровь, бархатной бумагой, а буквы – некогда позолоченные, но теперь тусклые и едва заметные – утоплены печатью интальо. «Сказка о Принцессе Утке», – гласило название. Невольно задержав дыхание, Факир провел ладонью по ветхой обложке. Ему казалось, еще секунда – и книга, озаглавленная словом, которое он знал незнамо откуда – исчезнет, как исчез кабинет со стариком-сказочником, как исчезла зеленоволосая малышка. Или как исчезла его уточка. Но книга и не думала исчезать. – Что это?.. – занудела, меж тем, Ахиру, для которой слово в название было загадкой. Она прижалась подбородком к его локтю, стараясь разглядеть мудреные письмена поближе. – Эй, что это значит? – Тихо, – шикнул Факир и, помедлив, раскрыл книгу на первой странице. – М-да… Немного же они написали… – разочарованно протянула Ахиру, потому что страница была исписана лишь на треть. – А что там?.. Никак не разберу… Но Факир едва ли ее слышал. Витиеватые буквы, написанные от руки, и вправду будто плясали в глазах, но в веренице строк он ясно видел знакомое слово. – Прочти вслух, пожалуйста, – громче попросила Ахиру. Он перевел на нее рассеянный взгляд, словно не понимая, о чем она просит, но кивнул вполне осмысленно. Еще мгновение – и в бальном классе, где Ахиру уже забыла о своем наказании, звучала удивительная история: – Давным-давно жил человек, сочинявший сказки… _________________________ Прим. к 1 главе *В балетные училища обычно принимают с 9-10 лет (1 год обучения/1 класс). Соответственно, Факиру 14-15 лет в этом фике. Я не нашел никаких сведений касательно их возраста (по крайней мере, внушающих доверие), так что прикинул сам. В оригинальном сериале Ахиру учится в балетном классе, но на пуанты их ставят только к концу истории. Средний возраст этого мероприятия – 11-12 лет. Если честно, именно на столько они и выглядят. Вместе с тем создается впечатление, что мужская половина героев (Факир и Мифо), как минимум, старше на пару лет, хотя иногда их показывают на совместных тренировках. Такой вывод напрашивает, как минимум, из того, что в первых сериях Ахиру что с одним, что с другим общается явно не на уровне одноклассников, а те, в свою очередь, вообще не знают ее.