*семь лет назад*
- Кёнсу! Ты помнишь, какой сегодня праздник? - спросил маленький Чонин у старшего брата. - Подожди, я занят, - пробубнил тот. - Хён, неужели и ты забыл?! - малыш в надежде дернул Кёнсу за рукав рубашки, но тот проигнорировал братишку, изучая тему в учебнике истории. - И ты забыл, и папа тоже, даже мама забыла! - всхлипывая продолжил Чонин. - Никому я не нужен! Уйду куда-нибудь и будете потом плакать! - после этих слов Чонин убежал в свою комнату, где, уткнувшись в подушку, плакал сам. Ближе к вечеру он решил сходить выпить воды, так как в горле пересохло, но, войдя на кухню и включив свет, он замер. Кухня была украшена разноцветными шариками и конфетти, стол, накрытый праздничной клеёнкой, которую мама доставала только по особым случаям, был завален всякими вкусностями. Родители вместе с Кёнсу тут же выкрикнули "С днем рождения, Чонин-а~!", а тот расплылся в радостной улыбке и подбежал к ним. - Вы не забыли! - воскликнул он, прослезившись от радости. - Как мы могли забыть, - улыбнулась мама и поцеловала сына в лоб. - Хей, Кай, - позвал Кёнсу, взъерошив его волосы. - Не плачь, тебе уже не десять лет. -Я не буду больше плакать, - улыбнулся маленький Чонин, поспешно потирая глазки кулачками.*наши дни*
Кёнсу сразу вспомнил тот день рождения. Действительно, с тех пор он ни разу не видел, чтобы Чонин плакал. Даже когда сломал ногу в 12 лет, или когда впервые подрался в 14, даже когда родители уехали - ни слезинки. - Кёнсу, ты меня слышишь? - спросил брюнет, махая рукой перед глазами брата, проверяя реагирует ли он на окружающий мир. - Ладно, - наконец, сказал тот. - Только родителям ни слова. Они вместе вышли из дома и отправились в больницу, в которой Кёнсу уже был постоянным клиентом. Многие работники больницы приветливо махали ему и он старался отвечать на приветствия так же тепло, но получалось, честно говоря, не очень. Чонин нахмурившись шел за братом, переживая о том, что ему предстоит узнать. Наверное, это что-то очень плохое, раз даже родители не должны были знать об этом. Поднявшись на третий этаж, они подошли к кабинету N:207 и Кёнсу потянулся к дверной ручке. - Онколог? - еле слышно спросил Чонин, прочитав надпись на табличке, заставив Кёнсу застыть, но в следующую же секунду тот молча открыл дверь, оставив вопрос без ответа. - Привет, Кёнсу, - улыбнулся доктор. - Здравствуйте, - ответил он, улыбнувшись уголками губ. - Это мой младший брат - Чонин. Чонин, это мой лечащий врач - Ким Чунмён. - Здравствуйте, - поприветствовал брюнет, наклоняясь вперед. - Здравствуй, - приветливо ответил онколог, после чего посмотрел на Кёнсу. Чонин тоже посмотрел на брата, а тот кивнул доктору, завершая их безмолвный разговор, который был понятен только им. - Ну, что ж, проходите, садитесь, - пригласил Чунмён и ребята сели на диван, стоящий у стены, рядом со столом врача. - Кёнсу, тебе нужно снова сдать анализы. Вот направление, - Чунмён протянул ему листок и тот встал и вышел из кабинета, оставив их с Чонином наедине. - Он еще ничего не сказал тебе? - спросил Чунмён, взглянув на парнишку из под очков. Чонин поднял на него голову и отрицательно помотал головой, после чего врач облокотился о стол локтями, скрестив пальцы рук, и поднес их к губам. - Что с ним? - наконец, спросил Чонин дрожащим голосом. Слово "Онколог" прочно засело у него в голове. - У него рак легких, - ответил Чунмён. Младший застыл, шокировано округлив глаза. Он отчаянно отказывался принимать реальность, пытаясь внушить себе, что ему послышалось. - Его можно вылечить. Болезнь началась не так давно и мы, слава богу, сразу начали лечение. Но он не верит в выздоровление, и это главная проблема. Пока он сам этого не захочет, спасти его будет сложнее. Ему нужна поддержка и опора, осознание того, что он кому-то нужен, но он отказывается от операции, говорит, что его здесь ничего не держит, - проинформировал его Чунмён. - Если он продолжит опускать руки и откажется от лечения... что тогда? Сколько он сможет прожить? - спросил Чонин, пытаясь унять дрожь в голосе. - Если так продолжится дальше, то он может не дожить даже до января, - вынес приговор доктор. - У него же день рождения в январе, - еле слышно проговорил Чонин. - Я знаю, - кивнул Чунмён. - Сейчас ему необходимо присутствие близких и родных людей. Помоги ему выкарабкаться. Они шли домой молча. До января оставалось всего два месяца, а анализы показали, что состояние Кёнсу ухудшилось. - Почему ты не сказал мне сразу? - нарушил тишину Чонин. - А что бы это изменило? - ответил вопросом на вопрос шатен. - Ты должен лечиться, - серьезно произнес младший. - Зачем? - А почему нет? Тебя тут ничего не держит, да? А родители? А я, в конце концов?! Кёнсу молчал. Молчал, пока они не дошли до дома, а зайдя внутрь он едва не упал, прикрыв рот рукой и сгибаясь от болезненного кашля. Чонин успел подхватить его и, перекинув его руку себе за шею, повел в спальню и, опустив его на кровать, присел рядом на корточках. Успокоив приступ кашля, Кёнсу убрал руку от лица и с презрительным отвращением посмотрел на пятна крови на ней. - Хён, прошу тебя, давай проведем эту операцию, - отчаянно просил Чонин, смотря туда же. - У нас нет средств, - ответил Кён, тяжело дыша. Во рту ощущался неприятный, металлический вкус крови. - У меня есть кое-какая сумма денег, которую я копил еще со школы. Я спросил, сколько стоит операция, мне не хватает всего чуть-чуть. Прошу, дай мне неделю и мы тебя вылечим. - Сам-то веришь? - усмехнувшись, спросил Кёнсу. - Верю, и тебе советую. Вдруг раздался звук входящего вызова и Кёнсу сунул руку в карман, доставая телефон. На экране высветилось "Дахе" и, увидев это, он поставил на беззвучный и убрал сотовый на тумбочку, рядом с кроватью. - Она переживает, - произнес Чонин, вспоминая однокурсницу, которая пыталась выяснить, что происходит, когда он уходил с пар. - Придумай что-нибудь, - вздохнув, попросил Кёнсу. На следующий день Чонина вызвали к директору. - Что происходит, Ким Чонин? - спросил он его. - Вы о чем? - притворился дурачком тот, пользовуясь тем, что директор Ким Минсок хорошо к нему относился. - Количество твоих прогулов бьет все рекорды за предыдущие два года; к сдаче сессии тебя не допустят; ты близок к отчислению. Чем ты это объяснишь? - в глазах директора читалась тревога, но Чонин лишь промолчал. - Ты всегда был примерным учеником. Должна быть веская причина, чтобы ты так резко изменился, - продолжил Минсок. - Простите, я не могу вам рассказать об этом, - произнес Чонин, а директор задумчиво откинулся на стуле. - Хорошо, не говори. Но я не смогу прикрывать твои прогулы вечно. В январе ты должен отработать весь пропущенный материал. Чонин кивнул и, вежливо попрощавшись, вышел из кабинета. Оставалось так мало времени, чтобы помочь Кёнсу. Зарплату на работе задерживали, до стипендии еще далеко. Единственное, что он мог делать - молча учиться и работать с пеной у рта, в то время как Кёнсу сидит дома, один на один со своей болезнью. Когда ему так нужна поддержка и опора, Чонин находится в этом грёбаном лицее. И в этот момент он решает для себя, что его брат важнее всего и он сделает все, чтобы Кёнсу выздоровел. Выходя из здания лицея, Чонин набрал номер Им Дахе, но она не взяла трубку. Позже Чонин узнал причину. Входная дверь была не заперта, что насторожило Чонина, так как Кенсу всегда запирал дверь, даже если выходил вынести мусор. Пройдя на кухню, брюнет увидел ее. Дахе вместе с Кёнсу сидела за столом. Парень был серьезен и смотрел в пространство перед собой. Видимо, она уже обо всем знала, так как ее глаза были наполнены слезами, но, увидев Чонина, она в спешке начала вытирать их с глаз. - Привет, я... Просто Кёнсу не брал трубку, я испугалась, подумала, что- - Все нормально, - успокоил ее Чонин. - Сейчас ему нужно, чтобы кто-нибудь находился рядом. Кёнсу осуждающе посмотрел на младшего: ему не нравилось, когда его жалели. - Я не буду ходить в лицей. Нужно заработать денег и сделать уже эту чертову операцию. - Меня не будет через два месяца. Ради двух месяцев, ты рушишь свое будущее? - нахмурился Кёнсу. - Нет, хён, я делаю это ради тебя. Ты должен вылечиться. В следующем году поступлю в лицей заново. - А если ты не накопишь нужную сумму? - Я тоже могу оказать финансовую помощь, - предложила Дахе. - Нет, - одновременно ответили ей Чонин и Кёнсу. - В любом случае, если не останется другого выбора, я позвоню родителям, - обратился к брату младший. - Не надо, - тут же возразил Кёнсу. - Не пытайся справиться со всем в одиночку! - взорвался Чонин. - Бесишь. Не дожидаясь ответа от старшего, он прошел к себе в комнату, смачно хлопнув дверью. Им Дахе - милая брюнетка с невероятно доброй улыбкой - однокурсница Чонина. Точнее, бывшая однокурсница, так как с сегодняшнего дня он бросил лицей. Они учились вместе с первого класса и были близкими друзьями, следовательно, она давно заметила, что что-то происходит. Чонин ходил хмурый, Кёнсу вообще не показывался на глаза. К тому же, она была влюблена в последнего с 8-го класса и ее не смущала разница в семь лет, так как характером он был даже моложе Чонина, чего не скажешь о нем сейчас. Когда-то веселый шутник с прекрасным чувством юмора и не угасающим запасом энергии теперь стал опустошенным существом, не выражающим свои эмоции, как будто у него их и не было. Когда Чонин вернулся на кухню, уже стемнело и Дахе ушла. Свет был выключен, а Кёнсу стоял у окна и... курил? Сжав кулаки, брюнет в два шага оказался рядом с ним и выхватил у брата сигарету. - С ума сошел?! - он был в гневе, но Кёнсу, как ни в чем не бывало, продолжал смотреть на ночной город. - Я сам с собой разговариваю? - Тяжело избавиться от старой привычки, - неожиданно произнес Кёнсу. Он курил временами, но это происходило только в тяжелые моменты его жизни. - Ты так хочешь умереть? Кёнсу молчал. - Ты вынуждаешь меня позвонить родителям. - Завтра я позвоню им и сам обо всем расскажу, - сказал шатен и пошел к себе в комнату. Разговор с родителями начался как обычно, с типичных вопросов "Как дела?" и "Что нового?", но когда дело дошло до главной новости, Кёнсу замолчал, собираясь с мыслями. В итоге он побоялся за состояние мамы и попросил отца к телефону. - Да, - послышался низкий мужской голос. - Пап, я не смог об этом сказать маме. Скажешь ей вместо меня, ладно? - начал Кёнсу. - Что случилось? - занервничал отец. - Я болею. На несколько секунд воцарилась тишина. - Чем? - коротко спросил папа. Кёнсу не мог решиться около минуты, выдавая свое присутствие только всякими "Ээ" и "Кхм". - Ответь уже, - поторопили его на том конце провода. - У меня... Эм... У меня рак, пап, - наконец, ответил Кёнсу, после чего опять наступила безмолвная пауза. - Не шути так, сын, - он отказывался верить в это. - Я серьезно, у меня рак легких. И мне осталось... мало. - Мы купим билеты в Сеул на пятницу. Ждите, - произнес отец и бросил трубку. Кёнсу вздохнул и глотнул воды. - Что они сказали? - взволнованно спросил Чонин. Во все время разговора он сидел рядом с братом. - Они приедут через два дня, - оповестил его Кёнсу, чему брюнет даже не удивился: он этого и ожидал. Весь день Чонин убирал дом, а Кёнсу был слишком слаб, чтобы помочь ему и злился на самого себя. В последнее время кашель усилился, а сил не хватало даже на то, чтобы сходить в больницу. Врача вызывали на дом, а лечь в больницу до приезда родителей он отказывался. Чонин был как на иголках и каждые пять минут, если не секунд, проверял состояние брата. Заглядывал в его комнату, проверял температуру, частоту дыхания, пульс - все, что только можно. Родители должны были приехать ближе к пяти часам вечера. Чонин хотел их встретить, но они отказались и буквально приказали, чтобы он не оставлял Кёнсу одного. Последний, в свою очередь, приготовил ужин, а младший помогал ему, чем мог. К четырем все было готово и ребятам оставалось только сидеть в ожидании приезда родителей. Когда в дверь постучали, Чонин поспешил открыть дверь, а Кёнсу пошел за ним. Дверь распахнулась и в дом забежали родители. Поцеловав младшего, они кинулись к Кёнсу, заваливая его вопросами, на которые тот не успевал отвечать. - Подождите, он совсем слаб! - остановил их Чонин, от чего они примолкли и, придерживая сына, прошли на кухню. - Кёнсу, ты же пошутил тогда, да? - в слезах спросила мама, но, когда Кёнсу отрицательно помотал головой, заплакала, а отец нахмурился. - Его нужно положить в больницу, нужна операция. Времени очень мало, нужно провести ее как можно быстрее, пока не стало поздно, - сказал Чонин. - Тогда, почему мы еще здесь?! Едем в больницу, - воскликнул отец. - Давайте сначала поедим, - тихо сказал Кёнсу. - Мы не виделись шесть лет, а это займет всего полчаса. Все замолчали. - Пожалуйста, - добавил он. Отец вздохнул и начал есть, а следом начали и остальные. У Кёнсу не было аппетита, но он все равно запихивал в себя вызывающую тошноту еду, растягивая эти минуты, когда они снова были все вместе. После ужина они сразу же поехали в больницу. Ким Чунмён был очень рад, что Кёнсу, наконец, решил сделать операцию. Сразу же начались поиски донора, а больного положили в отдельную палату. Она не была очень большой, но и маленькой ее нельзя было назвать. Кровать стояла возле окна, все вокруг было белых и серых цветов. Чонин сразу позвонил Дахе и оповестил ее обо всем, и ей стало одновременно и спокойно, и страшно: спокойно, потому что Кёнсу теперь под постоянным присмотром в больнице и скоро ему проведут операцию. Страшно, потому что времени могло не хватить. Донора никак не могли найти, а Кёнсу становилось все хуже. Он почти ничего не ел и постоянно лежал. Родители не отходили от него ни на шаг так же, как и Чонин, а Дахе приходила каждый день. Придя в больницу в очередной раз, она зашла в палату. Родители спали на диване, а Чонин, сидевший рядом с братом, повернулся к ней, кивнув в знак приветствия. Она медленно подошла к ним. Кёнсу спал. Вдруг в палату вошел доктор, нерешительно улыбаясь. Родители проснулись и сонными глазами начали искать источник шума. - Донор нашелся, - сказал Чунмён. Все вскочили с мест, радостно улыбаясь, ведь этой новости они ждали три недели, и благодаря ей у Кёнсу появился шанс выжить. Операцию назначили на 10-е декабря.*день операции*
Родители были в кабинете Чунмёна и уточняли все детали предстоящей операции. Организм Кёнсу был очень слаб, но это был единственный способ его спасти. Выходит, что операция могла как спасти ему жизнь, так и забрать её. Чонин и Дахе сидели рядом с ним. Последняя так волновалась, что не могла скрыть дрожь, а Чонин, заметив это, вышел купить ей чего-нибудь попить. Кёнсу, находящийся в сознании, что бывало редко, посмотрел на Дахе. Даже после бессонных ночей, ежедневных нервных срывов и слез она была прекрасна. Он взял ее за руку, от чего она вздрогнула. - Не бойся, - еле слышно сказал он. - Кёнсу- - Все будет, - Кён не мог долго говорить и делал перерывы между словами, - хорошо. - Конечно, - улыбнулась девушка, но по ее щекам потекли предательские слезы. - Иначе и быть не может. Я не смогу иначе. - Дахе, - начал Кёнсу, - знаешь, я, - она в ожидании посмотрела на него, - я люблю тебя. У нее перехватило дыхание, а по щеке скатилась еще одна слеза. Как бы сильно она не желала услышать эти слова, сейчас они звучали как прощание. - Я тоже тебя люблю, - сквозь слезы сказала она срывающимся голосом. В комнату зашел Чунмён. - Пора. Операция длилась несколько часов, но для родных Кёнсу они показались вечностью. Никто не мог находиться в одном положении более пяти минут. Дахе ходила туда сюда, Чонин нервно тряс ногой, кусая костяшки рук, отец время от времени посматривал на наручные часы, мама, не отрывая платка от лица, вздрагивала от малейшего звука. Когда из операционной вышел жутко измотанный Чунмён, все тут же кинулись к нему. - Ради Бога, не молчите, - взмолился отец. Врач снял маску и перчатки. - Ну... операция прошла успешно. Организм принял новые легкие. Осталось ждать, когда он отойдет от наркоза, после чего будет необходимо сделать повторное обследование, чтобы проверить... Мать ребят расплакалась от радости, не дав Чунмёну договорить, отец обнял жену, едва не плача сам, Дахе закрыла лицо руками, а Чонин просто не мог поверить в то, что услышал. Доктор хотел сказать что-то еще, но, немного подумав, просто улыбнулся, решив перенести этот разговор на завтра. Кёнсу перевезли в палату. К нему был подключен аппарат искусственного дыхания, в вену воткнута игла от капельницы, а грудь была перебинтована. Родители вместе с доктором разговаривали снаружи, а Дахе и Чонин сидели с ним. - Почему он не просыпается? - немного взволнованно спросила она. - Это же наркоз. Скоро проснется, - ответил Чонин, улыбнувшись. Ближе к вечеру брюнет проводил Дахе домой, так как начинало темнеть, а на небе собирались тучи. Не смотря на то, что операция прошла успешно, ребят не покидало чувство, будто радоваться еще рано. Когда они почти подошли к ее подъезду, она резко остановилась. Чонин остановился тоже. - Ты чего? - спросил он. - Скажи, он же проснется? Парень нахмурился и вздохнул. - Проснется, - ответил он. - Обещаешь?.. - Дахе с надеждой посмотрела ему в глаза, как будто от него зависела судьба человечества. - Слушай, ты же знаешь, я не могу- - Просто скажи, что обещаешь. Чонин не понимал, почему Дахе требует от него этого обещания. - Я не могу обещать того, в чем не уверен. Она отвела взгляд в сторону, скрывая блестящие от слез глаза. - Прости, не знаю, что со мной, - произнесла девушка. - Все нормально, - успокоил ее брюнет, одаривая подбадривающей улыбкой. - Я приду завтра. - Уверен, он будет с нетерпением ждать. На следующий день Дахе торопилась в больницу как никогда, но, зайдя в палату, окаменела. - Он что... еще не очнулся? - испуганно спросила она. Родителей в комнате не было, скорее всего они были дома, чтобы проверить, все ли там в порядке. - Он спит, - успокоил ее Чонин, сидящий рядом с кроватью и его слова сбросили пятитонный камень с души девушки. - Когда он очнулся? - спросила она. - Вчера ночью, - ответил парень. - С ним все нормально? - Пока не знаю, надеюсь, что он пойдет на поправку. Понимающе кивнув, Дахе села рядом с Кёнсу. Чонин прочистил горло и вышел, после чего она тихонько дотронулась до руки шатена, от чего тот проснулся. - Прости, что разбудила, - смутилась она и хотела убрать руку, но Кён едва заметно попытался ее удержать. Сил у него было очень мало, но Дахе заметила, как его рука слабо сжала ее пальцы, и поспешила снова взять его руку в свою. Аппарат искусственного дыхания помогал ему дышать, фильтруя воздух новыми легкими. Самому ему дышать пока было сложно и больно. Он не мог ничего сказать, лишь смотрел на нее. Даже будучи под наркозом он скучал. Все время он скрывал, насколько она дорога ему. Скрывал от Чонина, от нее самой, даже от самого себя. Но теперь, когда казалось, что времени совсем мало, он открылся ей и не жалел об этом. Прошла неделя и Кёнсу уже пытался дышать самостоятельно. Он шел на поправку и все понемногу отходили от того стресса, через который пришлось пройти. Через месяц его выписали и все начало налаживаться. Чонин снова начал ходить в лицей, Дахе - официально девушка Кёнсу, а родители решили не уезжать в Америку и остаться с детьми. Так спокойнее.*12 января*
Пару месяцев назад все боялись думать о том, доживет ли Кёнсу до своего дня рождения, а сейчас он был полон энергии и, кажется, готов жить хоть до ста лет. Сегодня был его день и он со своей семьей и девушкой собрались за одним столом. Не хотелось никаких банкетов, хотелось просто посидеть вместе в уютной, теплой атмосфере и поговорить обо всем на свете. Все собрались к пяти часам и вечер прошел незаметно. Не совсем трезвый папа Кёнсу и Чонина повалился в кровать и тут же уснул. Мама и Дахе начали убирать со стола, а братья весело шутили, заставляя смеяться всех вокруг. Девушке пора было уходить и Кёнсу сразу же вызвался ее проводить. Было прохладно, они, взявшись за руки, шли по темной улице, освещенной ночными фонарями. - Я так рада, что все хорошо закончилось, - сказала Дахе, улыбнувшись. - Я тоже, - сказал Кёнсу, крепче сжав ее руку. Они остановились у ее подъезда и пришло время прощаться. - Ну, я пойду, - сказала она и собралась уже развернуться, но Кёнсу не отпустил ее руку, а наоборот притянул к себе. Он нежно поцеловал ее, обняв за талию и ей казалось, что сейчас она упадет в обморок от переизбытка счастья. Когда поцелуй закончился, парень не торопился отпускать ее и положил подбородок ей на плечо, не убирая рук с талии. - Я тебя люблю, - прошептал он. - Я тебя люблю, - повторила Дахе, улыбаясь. Кёнсу дождался, пока она зайдет в подъезд и в ее окне загорится свет, затем пошел обратно домой. Внезапно грудь разразилась сильной болью, от чего Кёнсу чуть не упал, схватившись за решетку забора, но боль исчезла так же неожиданно, как и появилась. Кёнсу отдышался и поторопился домой, отгоняя от себя плохие мысли. Чонин уже спал, мама сидела за столом на кухне и допивала чай. Шатен быстрым шагом прошел мимо нее и зашел в ванную. Через десять минут он так и не вышел, что заставило мать занервничать. Она подошла к двери, ведущей в ванную, и постучалась. - Кёнсу? Все нормально? - спросила она, но ответом послужила пугающая тишина. - Кёнсу, открой дверь! Слышишь меня? - голос матери стал громче, а в ответ был слышен лишь звук текущей воды из крана. Мама подбежала к мужу и, пытаясь совладать с наступающей паникой, попыталась его разбудить. Сначала он смутно понимал, что случилось, но когда до него дошел смысл сказанного женой, внутри проснулся страх. Он вскочил и начал выламывать дверь. Из-за шума проснулся Чонин и выбежал к ним. Когда дверь удалось открыть, перед ними предстала ужасная картина: Кёнсу лежал на полу рядом с раковиной, а на ладони были видны пятна... крови. В ту же ночь Кёнсу вновь положили в больницу. Врач объяснил это одним словом "рецидив". Метастазы образовались уже в новых легких Кёнсу. Эта новость как нож вонзилась в души всех. Выходит, все было зря. Ожидание донора, операция, слезы, переживания - все напрасно. Кёнсу лежал в той же палате. Он не знал, что именно с ним случилось, но он был уверен в том, что это что-то плохое. Дахе не могла сдерживать слезы и сидела в коридоре, чтобы не заставлять парня волноваться. Чонин успокаивал ее, хотя и сам в этом нуждался. Он не знал, что будет дальше и боялся думать о том, что все потеряно. Пытаясь зацепиться за малейшую надежду на лучшее, он долгое время молчал. От мысли, что Кёнсу умрет, дрожь пробегала по всему телу. Почему он? Что он сделал плохого? Почему, пройдя через столько страданий и мучений, он вновь оказался на том месте, с которого начал? Родители круглыми сутками сидели у кровати сына. Можно было сделать еще одну операцию, но Кёнсу не выдержал бы. Его организм ослабевал с каждым днем и он вновь превратился в поникшего, молчаливого парня. Шли недели, Кёнсу было не узнать. Утыканный разными трубками и иглами, он очень похудел, а кожа стала серой. Одним утром он захотел на свежий воздух, Чонин посадил его на инвалидное кресло и, с разрешения Чунмёна, отвез к реке Хан. Кругом лежал ослепляющий снег, дул прохладный ветер и Чонин поправил плед на коленях Кёнсу. Остановившись, он повернул кресло в сторону реки. Было очень красиво. Поверхность воды была покрыта льдом, а пушистые снежинки медленно опускались на землю. Атмосфера ослепляла. Врачи умалчивали о результатах обследования, хотя и делали все возможное, чтобы его вылечить, но все было тщетно. Состояние ухудшалось и оставалось только ждать рокового дня. Это ожидание было ужасным: с неописуемым чувством страха надеяться, что и сегодня утром он откроет глаза. Наслаждаясь свежестью и чистым воздухом, Кёнсу на минуту забыл о своем состоянии. Начались каникулы и Дахе целыми днями пропадала в больнице. Кёнсу перестал разговаривать и есть. Ночь. Чонин и Дахе сидели у его кровати и молчали. Родители заснули в креслах под монотонное пиканье аппарата, указывающего пульс, кардиограмма вырисовывала на экране ломанные линии. Вдруг раздался писк, а на экране высветилась прямая линия. - Кёнсу... - девушка взяла его за руку, испуганно посмотрев в закрытые глаза. - Нет, нет, НЕТ! - Чонин вскочил и схватил брата за плечи. Проснулись родители. Мама заплакала и стала звать врача, отец в ступоре стоял и смотрел на сына, который еще пару минут назад был жив. Забежали врачи и оттащили Чонина и Дахе в коридор. Во всей этой суматохе Чонин не понимал, что происходит. Он не до конца осознавал реальность, или просто не хотел осознавать. Крича имя брата, он ломился внутрь. Дахе сидела на стуле возле него и плакала. Через стекло в двери было видно, как врачи пытались вернуть парня к жизни с помощью дефибрилятора, как под многоватными разрядами электричества тело Кёнсу вздрагивало, но сердце отказывалось биться. Через полчаса Чунмён с напряженным лицом вышел из палаты и Чонин тут же схватил его за локоть. - Что с ним? - только и мог выговорить он. - Нам удалось завести его сердце, но его состояние крайне тяжелое. Боюсь, ему осталось меньше недели. Брюнет сглотнул и, поблагодарив врача, зашел в палату. Кёнсу лежал без всяких признаков жизни и, если бы не вновь пикающий аппарат, можно было бы подумать, что он умер. Мама, не в силах сдерживать рыдания, плакала в объятьях мужа. Видимо, Чунмён сказал им то же, что и ему. Всю ночь они просидели с Кёнсу, не смыкая глаз, ведь в любую минуту могло произойти то, чего все так боялись. Прошел день, а парень так и не очнулся. Не в силах больше бодрствовать, мама легла на диван, взяв с ребят обещание, что они сразу же разбудят ее, если что-нибудь случится. В палату вошел Чунмён и позвал отца мальчиков, после чего они оба вышли в коридор. Дахе не было в палате и Чонин сидел рядом с братом один. Нервы были напряжены до предела, он не отрывал взгляда от брата, надеясь заметить хоть малейшие изменения. Вдруг пальцы Кёнсу едва заметно дрогнули и младший схватил руку брата. - Хён? Кёнсу медленно открыл глаза и посмотрел на Чонина. - Кай, - одними губами проговорил он. Чонин чувствовал, как грудь сжималась изнутри и это чувство мешало дышать. - Кажется, это конец? - произнес шатен почти неслышно. - Нет, Кёнсу, нет, слышишь? - Обещай, что выучишься, не будешь огорчать родителей и... позаботишься о Дахе, - каждое слово давалось ему с огромным трудом, а Чонин лишь отрицательно мотал головой, отказываясь слушать. - Не говори так, ты вылечишься, вот увидишь, - его глаза заполнялись слезами. - Хей, Кай... хватит плакать, тебе уже не десять лет, - Кёнсу попытался улыбнуться, но дышать становилось все труднее. - Хён... - Чонин почувствовал, как слезы скатились по его щекам. - Хён... Кёнсу закрыл глаза и сделал последний вздох. Чонин до последнего внушал себе, что он вот-вот откроет их и скажет что-нибудь еще, но Кёнсу не дышал. В панике брюнет срывающимся голосом позвал доктора. Тут же в палату вбежал Чунмён и отец, разбудив маму. Всех вывели из палаты, и что происходило внутри никто не знал. Чонин не замечал никого и ничего вокруг себя. Он не замечал, как его мама кричала и рвалась к сыну, не замечал, как отец тихо плакал, закрыв лицо рукой, не замечал, как недавно пришедшая Дахе, в слезах, не могла понять, что, черт возьми, происходит. Все вокруг потеряло всякий смысл. В этот раз спасти Кёнсу не удалось. Родители вместе с Дахе сидели в палате, прощаясь с ним, а Чонин не мог находиться внутри. Рядом стоящий доктор с тяжелым вздохом записал дату смерти: 2013.03.12. 10:03. Впервые за семь лет Чонин не сдерживал слезы. Казалось, будто вся накопившаяся за эти годы боль выплеснулась в один день. Все вокруг заполнила атмосфера отчаяния и душераздирающей боли. Самый близкий человек на всей планете, который был с Чонином на протяжении всей жизни... его больше нет. И теперь ему не хотелось ничего: ни есть, ни пить, ни спать, ни жить вообще. Пока остальные были внутри, Чонин просто сидел на полу в коридоре, облокотившись о стену, и плакал. Плакал, как десятилетний мальчик.