Безмолвное прощание

В комнате царил полумрак. Обычно уютный и теплый, сейчас он неприятно жалил холодной пустотой. Книжник младший сидел посреди пока еще своей комнаты и сверлил невидящим взором шороховатую поверхность потрепанного в странствиях чемоданчика. Неподъемной тяжестью на плечи давило легкое пончо, а перелив эмблемы на грубой ткани формы Черного Ордена заговорщически подмигивал. Никто и ничто в этой комнате не хотели верить в неизбежность последующих событий. Этот дурман безумства и отрицания витал в воздухе и моментально заражал каждого, кого бы настиг, как сейчас хмурого гостя так и застывшего на пороге более не приветливой комнаты. Спустя пару минут сапоги едва слышно проскрипели по старому ковру и замерли за спиной Лави. Тот ни на секунду не менял положения, не поворачивал головы и даже не фокусировал взгляд. В висках глупо стучала мысль в которой повторялся уже по сотому кругу список необходимых в дороге вещей. „Чемодан, блокнот, перо, кинжал, чемодан, блокнот...” Сосчитав юбилейное четырехсотое повторение слова "кинжал", рыжий почувствовал холод упомянутого предмета на своей шее и тихое ровное дыхание над ухом. Едва различимый аромат лотоса в очередной раз выдавал того, кто больше всех сопротивлялся отчаянно нежелаемой реальности, того, кто никогда не собирался отпускать то, что самолично определил в свою собственность. Почему-то даже после острой боли от легкого пореза на шее дергаться и противиться рыжему не хотелось. По обыкновению ученик книгочея всегда вырывался, брыкался, отнекивался и старался улизнуть каждый раз, общаясь с этим мечником. Знал, что он не выпустит, вернет, не поверит, из-под земли достанет. Собственник жуткий, это нравилось. Но сейчас совсем другая ситуация. Здесь даже Великий и Ужасный Канда Юу бессилен. И он сам это знал. Осознание слабости больше всего раздражало и толкало на безумства. Раньше Лави бы прокоментировал это цитатой: "„Так не доставайся же ты никому!”, да, Юу?". Но рыжий молчал. Просто не мог шутить, грустно и растерянно улыбаясь своим мыслям. Одна тяжелее другой. Да, лучше позволить себя прирезать здесь за еще не до конца совершенное предательство. Канда такого не прощает. Нож надавливает сильнее, брюнет чего-то ждет. Даже не от Лави, а просто ниоткуда. Любого чуда, знамения или своей внезапной смерти. Убивать того, кого был готов спасать любой ценой, того кого уже спасал не хотелось. Но чуда не происходило. Не бывает их в нашем мире. И он ни одного не видел. Оживление мертвых в новом теле - не чудо. Чистая Сила - не чудо. Дары Ноя - не чудо. Да и гори оно все. Огненной печатью. А этот Кролик туда же, сдался. Ждет избавления. Бесстрастный наблюдатель, говорите? Кинжал ослабил давление на тонкую кожу и историк младший поднял голову с безрассудным интересом вглядываясь в спокойные черты второго экзорциста, маршала Канды. В японце не было ни тени сомнения, ни слабости. Лезвие блеснуло в неверном свете, рукоять легла в руке удобнее. Орудие занесено для удара, решение проблемы и так затянулось. Лави спокойно опустил взгляд. - Лави, ты не сможешь уехать. Чистая Сила убьет тебя как Падшего. Не смей искать меня. - прошелестел старческий голос от двери.