***
Птицы щебетали где-то наверху, неподалёку журчал ручей, пушистые облака на голубом небе складывались в забавные фигуры. А на земле, в куче сухих листьев, лежал и истекал кровью Гарри. Кожа на его правой руке словно разошлась по шву, обнажив беззащитную плоть и кости. Палочка, которая учинила это, безучастно лежала рядом. Знакомая картина для Гарри. Только на этот раз никакого бадьяна из бездонной сумочки. Да и хозяйка сумочки, вероятно, уже мертва. Казалось бы – покалечена лишь рука, а силы уходили из всего тела. Поттер, расслабившись, смотрел в небо. Мысленно он был уже там. – Приди в себя! – воскликнул Драко и ударил Поттера по щеке. Тот застонал и более-менее осознанными глазами посмотрел на брата. – Вулнера Савентур! Малфой, едва касаясь раны Гарри, водил кончиком своей палочки от локтя Гарри до кисти. Когда заклятие начало действовать, а рана затягиваться, Драко фыркнул и наложил на Гарри усыпляющие чары.***
– Прошу минуту внимания! – воскликнул Дамблдор, усилив свой голос с помощью магии. – Ученики, преподаватели, мракоборцы! По Большому Залу прокатился шёпот удивлённых волшебников: – Дамблдор? Живой Альбус Дамблдор?.. А директор же, довольным своим эффектным возвращением, крутил в пальцах Бузинную палочку. – Гарри Поттер и Драко Малфой – предатели магического сообщества! – объявил он, чем вызвал ещё больший переполох. – Они пытались помешать Рональду Уизли и Гермионе Грейнджер завершить миссию, которую я им поручил. Они мешали убить Волан-де-Морта. А теперь они намерены продолжить дело Тёмного Лорда. – Что? – удивилась Полумна, одиноко сидевшая на скамейке. – Это ложь! Это они..! Полумна, замолчав, беззвучно легла на скамейку. Профессор Флитвик опустил палочку. В Хогвартсе и во всей магической Британии назревало нечто ужасное. Нечто тяжёлое, хитрое, коварное и скользкое, как мерзкая гнилая змея, которую не клюют даже гарпии. Дамблдору оставалось лишь помешивать это нечто и подливать масла в огонь. Дамблдор ли это?..***
Гарри снилось недалёкое прошлое, а именно – последний год обучения в Хогвартсе. Вот он сближается с Драко, и они раскрывают заговор Рона и Гермионы против Поттера, здесь Гарри меняет свое отношение к Северусу Снейпу, который дополнительно преподавал юношам Защиту от Тёмных искусств. – Знаешь, Поттер, – сказал Драко однажды, – твои друзья горячи, ваша дружба горяча. Но не горит ли она?.. Эти слова перевернули внутренний мир Гарри. Казалось бы – такие простые слова, сказанные лишь затем, чтобы обидеть, задеть. Но взгляды Гарри кардинально изменились. Больше он не видел в Роне и Гермионе тех родных людей, какими они были раньше. – Я всегда был о тебе худшего мнения, – говорил Гарри, сидя вместе с Драко на берегу озера. – Теперь я вижу тебя в другом свете. – Я всегда был блондином, – ответил Малфой, пытаясь прекратить разговор по душам. Но пламя всегда топит лёд. – Не в этом дело, – сказал Гарри, откусив ещё кусок от булочки с джемом. – Это сложно объяснить. Действительно, Гарри не мог найти слов для того, чтобы передать новому другу свои мысли. Гарри отстранился от Рона, Гермионы и других гриффиндорцев, проводя больше времени с Драко и становясь постепенно таким же холодным и невозмутимым; Гриффиндор постепенно отторгал чужеродное тело – слизеринца-Поттера. А сам Поттер стал замечать за собой те качества, которые характерны настоящим слизеринцам – Гарри всё реже говорил правду, какой бы она ни была, чаще хитрил, лгал и пускал пыль в глаза всем вокруг, делая всё для того, чтобы добиться своей цели, какой бы она ни была – первым съесть самую горячую булочку или же победить в дуэли. Гарри стал более рассудительным. Он больше не бросался на защиту слабого, предварительно не продумав все возможные варианты исхода событий и не просчитав, как это скажется на нём. Всё чаще предпочитал одиночество и спокойствие, избегая шумных компаний. Даже Хагрид перестал узнавать бывшего Поттера; все реже кто-либо говорил Гарри, что он похож на своих родителей. Да он и не был похож на них – ледяной проницательный взгляд, бесшумные, но уверенные движения, плавная речь аристократа, нередко острые слова в чей-то адрес, а главное, отсутствие какого-либо пламени в сердце. Впрочем, это лишь половина описания изменённой сущности Гарри Поттера. Не стоит думать, что он стал плохим и отвратительным человеком, как Драко. Хотя даже Драко был не таким, каким его привыкли считать. Внутренний мир Гарри изменился. Иногда в подобных случаях говорят, что «ребёнок вырос». Гарри же просто по-другому стал смотреть на мир. Уже не тот мир, в котором жил раньше. Того мира, оказывается, никогда не существовало.***
– Как думаешь, – Гарри споткнулся о выросший не в том месте побег молодого дерева и едва не упал, – нас скоро найдут? Драко ответил не сразу. Он сильно устал от многочасовых переходов, страха, что его и Гарри обнаружат, незнания, неопределённости, новизны происходящего с ним. Драко был меланхоликом – одним из тех людей, кто обладает повышенной чувствительностью ко всему, что творится вокруг них. Но воспитание, положение в обществе – всё заставляло Драко вести себя иначе, нежели диктовал ему тип темперамента. А это, к сожалению, вызывало в Драко сильнейшие противоречия, которые и рисовали его портрет «мерзкого» мальчишки. – Дамблдор – редкостная крыса, – сквозь зубы процедил Малфой. – Если он захочет, он даже жизнь на Марсе найдёт. – И что мы будем делать? – спросил Поттер, который был ещё не совсем равнодушен к происходящему. – Искать убежище и жить, как крестьяне, – пошутил Драко, быстро перейдя от одного состояния к другому. – Будем выращивать томаты и картофель. Я ненавижу томаты, ты ненавидишь картофель. Баланс света и тьмы. – И я, конечно же, мрак? – Гарри фыркнул. – Да. Ты брюнет. Я блондин. Логично же, – Малфой повёл бровью, не понимая возмущения спутника. – Мы на одной стороне, как минимум, – напомнил Поттер. – Мы братья. – Береги свою задницу, – парировал Малфой. – Я не хочу умереть лишь потому, что умер ты. – Тщедушная сволочь. Лес решительно не кончался. Изредка на пути братьев появлялись полянки, свободные от густой растительности, но они были, как правило, маленькими и воняли – дикие хищники, увы, не убирали за собой мертвечину. Дерево справа от Драко треснуло и начало заваливаться набок, грозя задавить юношу. – Протего! – воскликнул Малфой, вовремя отпрыгнув в сторону. Дважды вовремя – созданный в удачную секунду щит отразил опасное заклятие. Драко укрылся за широким толстым деревом, которое одним заклинанием повалить было невозможно, Гарри же в качестве прикрытия выбрал огромный камень. « – Мракоборцы, – мысленно сказал Гарри, пытаясь «нащупать» сознание брата. – Ты видел? Мракоборцы!». «Какого чёрта они здесь делают? – ответил Драко. – Не высовывайся». «А кто с еще ними разберётся? Ты?». «Трансгрессируем отсюда». «Не думаю, что это хорошая идея. И я больше не хочу бегать». Поттер был зол. В нём боролись две сущности – одна требовала защищаться и наказать нападавших за такое вмешательство, а другая желала уйти, спрятаться, избежать неприятностей. – Энгарджио! – Гарри выпустил заклятие наугад, лишь на мгновение показавшись из-за камня. И едва не поймал огненный шар ртом. Зато с того места, куда «улетело» заклинание Гарри, послышались болезненные вскрики – чьё-то тело стремительно раздувалось. – Финита! – раздался низкий, как гром, голос одного из Мракоборцев. Гарри сразу узнал в его обладателе Кингсли Бруствера. И ужаснулся тому, как быстро Дамблдор умеет переманивать на свою сторону. – Кретин, ты не мог отразить это детское заклинание?! – Кингсли! – крикнул Гарри. – Какого чёрта?! «Их около десятка, – сказал Драко. – Мы уходим». «Они предали нас. Как можно…» «Я тебе покажу, как можно». Малфой сорвался с места и, петляя, побежал к Гарри. Едва не получив оглушающее проклятие в спину, блондин всё же добежал до укрытия. Братья взялись за руки и… ничего не произошло. – Они заблокировали трансгрессию! – прошипел Малфой и едва не сломал свою палочку. – Фумос Максима! – крикнул Гарри, подняв руку со сжатой в кулаке палочкой над головой. В то же мгновение юношей окружил непроглядный чёрный дым, который стремительно расширялся, охватывая всё большую территорию. Братья переглянулись и кивнули друг другу. Затем они взялись за руки и, пока дымовая завеса скрывала их, устремились прочь от поля боя, чтобы освободиться от трансгрессионной блокировки. Одно за другим боевые заклятья проносились то просто мимо братьев, то прямо над их головами, едва не задевая их. Но Малфой и Поттер бежали вперёд, стремясь к спасению, и каждый из них был готов толкнуть другого вперёд, пожертвовав собой. – Авада Кедавра! – услышал Гарри яростный рык Кингсли. Поттер уже видел в собственной голове смертельный зелёный луч, который убивает сперва его, затем Драко, после чего возвращается в прошлое и заново убивает его родителей. В это же мгновение Гарри сжал в руке палочку и, сконцентрировавшись… Яркая вспышка света отбросила Поттера и Малфоя назад, буквально затолкав их в пространственную дыру, повисшую прямо в лесной чащобе. Обиженный Гарри закрыл глаза. Ему не хотелось так скоро расставаться с жизнью. Ещё многим людям нужно было отплатить за добро. Многим – отомстить за «добро».***
– Поттер! – шептал Драко, лицо которого замерло всего в нескольких сантиметрах от лица Гарри. – Тихо. Гарри открыл глаза и движениями лицевых мышц поправил очки, которые каким-то образом до сих пор были на его лице. Да и слава Мерлину – лишь две эти стекляшки в дешёвой оправе позволяли юноше видеть мир. – Где мы? – прошептал Избранный. – В Хогвартсе? – Неверно, – так же тихо ответил Малфой. – Мы в поместье моей семьи. – О Мерлин, – Гарри передёрнуло. – Я ведь переносил нас в Годрикову впадину. – Да ладно? – удивился Драко. – Я пытался трансгрессировать нас в Запретный Лес! – Запретный Лес? Ничего лучше не мог придумать? Почему тогда не сразу к Дамблдору в кабинет? - Ну извини! – развёл руками Драко. – Первое, что пришло в голову до того, как в тебя ударила Авада Кедавра. – В меня ударила Авада Кедавра? – Гарри чувствовал себя вполне живым. – Немного не долетела, – вздохнул Малфой. Гарри с помощью Малфоя поднялся на ноги. Его терзал вопрос, ответа на который у него не было: где окажется парочка магов, которые, держась за руки, пытались трансгрессировать в разные места?..