Право на любовь

- Вот он, Денерим! – воскликнул Алистер, ведя своих спутников мимо широченных ворот, вдоль тянущихся длинной вереницей домов, прямиком на оживлённую торговую площадь, располагающуюся в самом сердце города. Середа с поистине искренней детской улыбкой и сияющими от радости глазами шла за Стражем, вдыхая нежный аромат распустившейся сирени, пряную корицу из ближайшей булочной и ещё множество незнакомых запахов, сопровождавших новоприбывших на протяжении всей прогулки по городу. Сбоку от Эдукан весело перепрыгивала через сверкающие в закатном свете солнца лужицы Лелиана, тихо мурлыча под нос незатейливую мелодию. Ей вторил гулким лаем мабари, который своими широкими лапами ступал прямо по раскиданным на земле багрово-оранжевым зеркалам, совсем не боясь намочить свою шкуру. Летевшие во все стороны брызги вкупе с солнечным светом создавали десятки мини радуг, от яркого, искрившегося света которых резало в глазах. Некоторые из капель оканчивали свой полёт на темных плащах прохожих, за что пёс удостаивался злобного взгляда, а порой и бранного слова. - Селак, - укоризненно покачала головой принцесса-Страж, извиняясь перед очередным прохожим, который пострадал от проказов пса, - нельзя так себя вести! Посмотри, скольких людей ты облил. Ответом Эдукан было звонкое «гав», заставившее очередного прохожего дёрнуться от неожиданности и поспешить прочь от внушающего трепет зверя, и задорное виляние куцым обрубком хвоста. - Так я и думала, - усмехнулась Середа, потрепав здоровой рукой по холке пса. Другая же, повреждённая в очередной засаде наёмников, среди которых был её новый компаньон – Зевран, наскоро была перебинтована доброй старушкой Винн. - Селак! – звонкий голосок молодой послушницы позвал пса и, эхом отскочив от каменных стен города, растворился в глубокой синеве весеннего неба. – Смотри, что у меня есть, - девушка достала из-за спины, явно украденный у пекаря, аппетитно пахнущий пирожок с мясом. Мабари, получив от хозяйки одобрительный кивок, рванул с места, лапами загребая весеннюю грязь. Эдукан едва успела увернуться от летевшего в неё приличного комка грязи, грозящего приземлиться прямо ей в лицо, но снаряд попал в идущего сзади стражника. Выслушав ругательства человека, гномка вздохнула со смесью тяжести и облегчения, возвращаясь к своим мыслям. После поражения при Остагаре, после смерти Дункана, предательства Логейна, прошло уже порядком пяти месяцев. Да, наверно так. И на неё сразу свалился груз ответственности за спасение Ферелдена, страны, которая не является её домом, в которой она чужая. Середа столько раз задавалась вопросом – а почему она это делает? Зачем спасает наземников, которые ни разу не помогли её подгорному народу в сдерживании тьмы? То, что здесь называют Мором, то, что случается раз в несколько веков – обычно для её родного Орзаммара. Там каждый день как Мор, и Середа знает это не понаслышке – скольких воинов было потеряно на передовых линиях в особо тяжкие времена, не так уж далеко от города. В наплечной сумке покоились древние договоры, скреплённые печатью Серых Стражей, двое из которых уже помогли заручиться поддержкой весомых союзников. Даже те крупицы магов, что уцелели после учинённого в Кругу Ульдредом восстания, являлись сильным подспорьем в её пока не слишком большой армии. И, не смотря на стенания Алистера об их малочисленности, Эдукан была твёрдо уверена – эти чудесники помогут, они внесут свой весомый камешек на чашу войны. Встреча с Ирвингом лишний раз доказала девушке, что не все маги лицемеры и злодеи, как их описывали храмовники, призывая уничтожить Круг. Этот старик сразу отпечатался в её сознании как сильный и мудрый маг. Он единственный, кто тащил на себе тяжесть особого долга – поддержание мира между магами и служителями Церкви, но в одиночку не смог сохранить это шаткое равновесие. Быть может, если бы ещё кто-то так же сильно разделял его либеральные утверждения, если бы Первый Чародей был не одинок, то не было бы этого бессмысленного кровопролития. Однако яркой полосой, говорящей о том, что в неумелых руках магия опасна, стали события в Редклифе. Не вошедший в силу сын эрла притянул к себе демона, став одержимым, тем самым чуть не уничтожив деревню и всех её жителей. Магия крови – ещё одно «но», не дающее магам стать свободными, независимыми от Круга и Церкви. Йован был малефикаром, отравившим Эамона…был. К мнению Середы не прислушались, отмахнулись, как от назойливой мухи. В тот день, во дворе замка пролилась последняя капля крови, замыкая круг произошедших событий. Не менее удивительным оказалось существование Урны Священного Праха – священной реликвии людей. Принцесса подгорного племени даже во сне вообразить не могла, что людская религия имеет под собой реальную основу, что события, передающиеся в Песне Света, имели место быть в далёком прошлом. Все её спутники, кроме кунари и Морриган, сияли не хуже начищенного до блеска золотого, оказавшись рядом с Урной. Середа гнала прочь от себя назойливые мысли о чужой религии - она была верна Камню и почитала Предков. Принцесса слышала множество легенд и сказаний о лесных отшельниках. Кто-то говорил о них как о гордом, не покорившемся гнёту людей народе, но таковых было меньшинство - всё чаще можно было услышать об эльфах как о грязных беспризорниках, лишённых дома, бравирующих о своей ушедшей мудрости и славе. Не смотря на довольно холодный приём, Середа прониклась к скитальцам уважением, они напоминали ей свой собственный народ – гонимые всеми, они не могли рассчитывать на чью-либо поддержку и помощь. Одни, против ожесточённого мира, гордые и непобеждённые, этот народ вынужден был влачить тяжкое существование в лесах, постепенно вымирая. Бешеный клык, вековое проклятье, древняя, как мир, история, дикий лес Брессилиан, в котором до сих пор слышаться отголоски былых битв Империи и жителей Арлатана – все это ярко запечатлелось в памяти девушки. Да, быть может, оборотни были бы большим подспорьем в войне, быть может, не стоило снимать проклятия. Однако девушка гнала от себя такие малодушные мысли, она знала, что поступила правильно. Принцесса сочувствовала горю Затриана, понимала его как никто другой, такое же несчастье постигло и её отца. Лишиться своих детей из-за политических интриг малого отпрыска – тяжёлое испытание для постаревшего вмиг на несколько лет короля. Именно поэтому она повернула на Денерим. Эдукан не могла заставить себя вернуться домой, боялась посмотреть отцу в глаза. Ей каждую ночь снится тот день на Глубинных тропах, тот потерянный взгляд отца, который и поныне вызывает в Середе неистовое отчаяние. Ещё один виток улицы открыл новоприбывшим обзор на главное достояние столицы – денеримский рынок. Это была огромная площадь, размером с Арену Испытаний, заставленная многочисленными лотками, сундуками, мешками и прочей мелочью, создававшую атмосферу рынка. А такое обилие людей на ней, даже на закате дня, нервировало девушку – принцесса терпеть не могла, когда на неё смотрели эти великаны с высоты своего не малого роста, не скрывая презрения и насмешки. И все они могли одновременно торговаться, говорить, предлагать, покупать, спорить, а порой и воровать. Из этакого транса девушку вывел голос людского принца, смущённо пролепетавший: - Середа, кажется, нам туда, - и указал закованной в латную перчатку рукой в неприметный домик, стоящий рядом с торговой площадью. Принцесса уверенным шагом пошла в указанном направлении, а её спутники молча последовали за ней. Мабари ускорил шаг и поравнялся рядом с хозяйкой, преданно заглядывая в глаза цвета тёмного гранита. - Вот он! – воскликнул Алистер, после, остановившись прямо на пороге, умоляюще посмотрел в глаза принцессе: - Прошу, пойдём со мной. Я не знаю, как сестра меня встретит, и хочу, чтобы ты поддержала меня. Если всё будет нормально, то ты можешь… - поток слов, сыпавшийся как из рога изобилия, был остановлен поднятой рукой и потерянным взглядом Середы. Девушка медленно повернулась и пошла на звук охрипшего от напряжения голоса, ловко минуя толпившихся здесь прохожих. За очередным прилавком, на краю торговых рядов стояли полки с мечами и доспехами, щитами и топорами и другим всевозможным оружием. Здесь же, укутанный в тёплый плащ с шерстяной подкладкой стоял гном, со всем возможным старанием зазывая в свою лавку покупателей. Медные волосы и такая же борода блестели на солнце, соревнуясь в яркости с блеском доспехов. Сердце Середы ухнуло куда-то вниз и заработало с удвоенной скоростью – Горим! Ставшие вдруг ватными ноги понесли свою хозяйку к возлюбленному. Мужчина активно жестикулировал и дружелюбно улыбался, продолжая на повышенных тонах расхваливать свой товар: - Гномьи изделия, превосходные изделия прямо из Орзаммара. Лучше нигде не найдёте. Гномьи изделия. Лучшие гномьи… - гном на миг замолк и, прищурившись от яркого закатного солнца, стал вглядываться в лицо принцессы. После чего неожиданно выпучил глаза и заорал, что есть духу, до смерти перепугав шедшего мимо мальчугана: - Миледи! Леди Эдукан! Неужели…неужели это ты? - Горим! – не менее радостно воскликнула Середа, кидаясь в объятья оружейнику под удивлённые взгляды подошедших товарищей. - Я знал, что ты жива. Никогда не терял веры. И твой отец тоже, - гном отстранился и сияющими глазами посмотрел на принцессу, но его радость приуменьшилась, стоило только ему встретиться с вмиг опечалившимся лицом Эдукан. - Мой отец? – словно не живая спросила девушка. – Как он? С ним всё в порядке? - Прежде, чем я отправился наверх, - Горим развернулся и направился к стоящим около стеллажей огромным сундукам и принялся рыться в них. Воин не мог смотреть в этот момент на принцессу, но он продолжал говорить: - король Эндрин послал за мной. Как мучительно было видеть его в таком состоянии. Казалось, что он давно умер, и от него осталась лишь пустая телесная оболочка. Он даже не мог подняться с постели, и в комнате пахло разложением, - гном, наконец, нашёл то, что искал и повернулся к мертвенно бледной Середе, протягивая ей вещи. - Он попросил меня…отдать тебе щит Эдуканов. И вот это письмо. -Щит… - девушка бережно взяла его из рук Горима и провела ладонью по родовой эмблеме. - Я почти забыла о нём, - после чего, слегка помедлив, протянула руку к пожелтевшему за долгое время конверту. - Я взял их с собой, покидая Орзаммар. Как бы ни был я зол на короля, но в ту последнюю нашу встречу…мне стало его так жаль. Его взгляд преследует меня до сих пор. Если только можно умереть от горьких сожалений, то причина смерти короля Эндрина такова, - Горим обеспокоенно начал вглядываться в лицо принцессе, ожидая реакции на печальную новость. Однако Эдукан, судорожно вздохнув, смогла сохранить рвущуюся от боли душу за каменным выражением лица, на которое легло лишь обречённое выражение понимания. «Моя принцесса стала сильнее, чем когда бы то ни было», - с долей гордости подумалось воину, и он поспешил сменить неприятную для всех тему: - Ну да не будем говорить в этот радостный день о прошлом! Просто слов нет сказать, как я рад видеть тебя живой, - Горим широко улыбнулся, и ответом ему стала робкая улыбка, скользнувшая по сжатым губам Эдукан. - Я просто поверить не могу, что нашла тебя именно здесь, - полушёпотом начала принцесса. - О да, - Горим довольно улыбнулся и упёр руки в бока, - И моя жизнь в изгнании оказалась куда счастливее, чем я мог вообразить. - Теперь… - Эдукан зарделась румянцем и начала перебирать руками края щита, - теперь, когда мы вновь встретились, ты можешь стать Серым Стражем и пойти со мной. Улыбка довольно жизнь человека мигом исчезла с лица воина и сменилась на затравленно-испуганное выражение, руки обречённо опустились вдоль туловища, а сам гном как-то едва заметно сгорбился. - Умоляю, миледи, - от этого обречённого тона у принцессы сердце ёкнуло в предчувствии несчастья. - Не проси меня уйти с тобой. Путешествуя здесь, наверху, я сломал ногу. Она срослась криво, и теперь я никогда не смогу сражаться. - И пусть, главное мы будем вме… - ободряюще начала девушка, считая, что это пустяк – быть может, целительница Винн придумает что-нибудь. - И теперь у меня новая жизнь, - на одном дыхании выпалил Горим, невежливо перебивая Эдукан. Но первый порыв уверенности сменился неуверенностью и запинками, - Я…я женился на наземнице. Моя жена – красавица, а её отец лучший кузнец в Денерима, - глядя на побелевшее как полотно лицо принцессы гном на миг притих, после, решив, что молчать нельзя, закрыл глаза и медленно произнёс: - Мы … в конце осени ждём первенца. В одно мгновение мир Середы сжался до крошечного атома, а затем взорвался миллиардом острых иголок, больно вонзающихся в тело. Принцесса приложила руку к груди, туда, где сильнее всего болело, проверяя, скорее по привычке, на наличие ран. Но под тёплой рубахой не было ничего, что хотя бы отдалённо напоминало царапину. Огрубевшая рука сжала одежду и плотнее прижалась к бешено колотящемуся сердечку. «Предки милосердные! От чего же тогда так больно?!» - девушка зажмурила глаза в надежде, что всё произошедшее окажется просто дурным сном. Вот она откроет их и увидит себя лежащей на своей постели в королевском дворце. И не будет большей неприятности, чем Триан, так не вовремя вечером зашедший в комнату… В груди начинал разрастаться пожар, организм напоминал о том, что ему, как и любому другому существу, необходим воздух. Девушка открыла глаза, которые слегка покраснели от едва сдерживаемых слёз, и встретилась с безмерно виноватым взглядом возлюбленного. Все звуки мира куда-то пропали, лишь громкий стук сердца гулким набатом отдавался в ушах принцессы. - Но…как же мы с тобой? – разлепив пересохшие губы, тихо-тихо промолвила девушка. - Даже тогда, в Орзаммаре, мы оба понимали, что это ненадолго, – гном скрестил руки за спиной и покачал головой. - Ты оказала мне большую честь, когда была со мной, но… ты принцесса, а я теперь даже не воин. - Я тоже больше не принцесса… и я никогда не найду лучше тебя, - но Горим лишь отрицательно покачал головой, хотя ему это всё тоже казалось лишь страшным сном: - Лучше я пожелаю тебе всего самого доброго и не буду больше задерживать тут – у тебя ведь дела в городе. Но умоляю, позволь мне хотя бы предложить скидку на изделия моего тестя. Они все превосходной работы. - Н-нет, спасибо, - пролепетала Середа и до боли закусила губу, сдерживая рвущийся из горла стон. – Мне, правда, пора. Да хранят тебя предки, Горим, - и, крутнувшись на пятках, чуть ли не бегом ринулась к выходу из города, спеша в свою палатку. - Твой отец гордился бы тобой, миледи, - шёпотом сказал гном вслед удаляющейся одинокой фигурке. Глаза Горима увлажнились и он, под удивлённые взгляды оставшихся стоять товарищей принцессы, развернулся и незаметно вытер их тыльной стороной руки. После чего развернулся и с натянутой улыбкой спросил: - Господа желают посмотреть мои товары? Однако могучий воин с рыжеволосой лучницей лишь ошарашено переглянулись и молча направились за предводительницей. Огромный зверь совсем по-человечески склонил голову набок и неодобрительно заскулил, после чего побежал следом за людьми. Из соседнего дома выскочила пышногрудая гномка, с клеймом неприкасаемых на щеке. Её русые волосы были заплетены в тугую длинную косу, хаотично собранную заколкой на затылке. В изящных руках она держала дымящуюся миску с едой и кружку с элем. Уверенным шагом она подошла к Гориму и обворожительно улыбнулась, протягивая еду. После чего поцеловала мужа в щёку, положив руку на слегка округлившийся живот, она посмотрела вслед удаляющимся гостям и спросила звонким девичьим голоском: - А кто это был? Селак бережно принял из рук жены пищу, поставил на ближайший сундук миску с рагу и одним залпом выпил кружку эля, чем несказанно удивил гномку. - Это наша королева, Дерана. - Как королева?! – спохватилась девушка. – Королева – да на поверхности. За это ж касты лишают! Горим продолжал неотрывно смотреть на поворот, в котором минуту назад исчезла его принцесса. - Помяни моё слово – она будет королевой… *** Мягкий свет от оплывшей свечи разгонял мрак, норовивший пробраться внутрь большой, по меркам принцессы, палатки. Около в беспорядке разбросанной постели лежал походный мешок, из которого вывалились травы, драгоценные камни, засушенные грибы и пара пузырьков с лечебным зельем, вызволяя на свет кинжал гномьей работы для открывания писем. Бесполезная штука, но Эдукан, обнаружив ту на тропах в своём мешке, не смогла её выкинуть – на широком лезвии был оттеснена эмблема её дома, это был нож её отца. Острое лезвие подрагивало в руке Середы, норовя в любой момент сорвать поставленную сургучом печать, но девушка медлила. Она сидела и уже десять минут как заворожённая смотрела на потрёпанную в долгих переходах бумагу. Тихо зашипев на себя, принцесса точным и филигранным движением срезала печать и достала из конверта исписанную гномьими рунами бумагу. Присев поближе к горевшей свече, девушка принялась читать: «Дорогая моя Середа, Возможно, ты сожжёшь это письмо, даже не читая. Если так произойдёт, я винить тебя не буду. Но я не смог бы вернуться к Камню, не сказав тебе об этом: я увидел, что представляет из себя Триан и понял каким глупцом я был. Ведь только глупец может добровольно вырвать у себя из груди сердце и сжечь его в угоду приличиям. Знай, что я никогда не верил в твою вину. Я позволил тебя изгнать, потому что боялся, что расследование убийства Триана уронило бы наш дом в глазах деширов и лишило бы наш род престола. Но я ничего не сохранил этой жертвой. Я послал своё единственное оставшееся дитя в бессрочное изгнание. Хочу чтобы ты знала: что бы ты ни делала сейчас, ты несёшь всю честь и гордость Дома Эдукан. P.S. Я ошибался в Гориме - он действительно тот, кто готов пройти с тобой через все несчастья мира до конца. Я сто раз пожалел о том, что не дал вам своего благословения, но я исправляю свою ошибку - будьте счастливы. Быть может, это единственно правильное решение, которое я сделал в своё жизни» Девушка оторвала свои блестевшие от сдерживаемых слёз глаза от письма. Углубившись в чтение, она и не заметила, что около костра собрались все её спутники и стали шёпотом переговариваться о своём командире. Бережно уложив письмо в потайной карман сумки, принцесса резко встала и вышла из палатки, с нарочитой громкостью откинув в сторону полы палатки. Над лагерем повисла необычайная тишина, было лишь слышно сопение мабари около костра, лёгкий треск догорающих дров и тихое пение светлячков. Середа ошиблась в том, что все спутники были около огня: Стен безмолвным часовым стоял на краю лагеря, а ведьма Диких Земель сидела по другую от коссита сторону, около своего личного костра, ремонтируя порвавшуюся палатку. Храмовник со старушкой Винн смущённо опустили глаза, а вот бард и наёмный убийца очень ждали новых подробностей личной жизни командира, ничуть не раскаиваясь в перемывании косточек. Принцесса сцепила руки за спиной и, с гордо поднятой головой, медленным шагом двинулась вдоль лагеря, к реке. Все спутники неотрывно смотрели за предводителем – мало ли, ещё рукояткой от меча в лоб получить можно. - Советую вам всем закончить свои дела в городе до обеда, - властный голос Эдукан разнёсся в похолодевшем к вечеру воздухе. – Завтра мы выступаем в Орзаммар.