О памяти

Теоретически, это могло произойти. Им рассказывали, на что способна новая Чистая Сила, но её возможности оставались всё же в теории. Но нет, Канда всегда был особенным счастливчиком. И вот теперь оказался вынужден погрузиться в воспоминания многолетней давности одного седого недомерка. У недомерка оказались хорошие причины, чтобы быть седым. Не только Канда, каждый в Ордене знал, что жизнь Уолкера никогда не была сахарной, но знать – одно, и совершенно другое – увидеть. - Эй, уродец! – рассмеялся какой-то толстый мальчишка. Его злые глазёнки сияли от удовольствия, когда брошенный ботинок угодил прямо по носу маленького Аллена (которого на тот момент Алленом ещё и не звали). Взбешённый до крайности рыжеватый мальчик бежит, чтобы отомстить обидчику, попутно поливая того такой отборной руганью, что даже Канде хочется достать ремня, да научить мелочь нормальной речи. Нормальной речи Аллена научил Мана. Без ремня. Канда смотрит на их знакомство и их общение. Он думает, что, наверное, это и есть семья. Мечник видит, как мальчишка ревёт, обнимая мёртвого пса. Канде хочется усмехнуться и крикнуть: "Эй, гороховый стручок, я и не знал, что тебя назвали в честь дворняжки". Но кричать некому, разве что смутным призракам, выплывающим из памяти Уолкера. Мана самураю не нравится. Он не хочет, но винит мужчину за то, что сделал клоуна из доселе очень живого Стручка. Так из уличного, одинокого, но умеющего постоять за себя мальчишки Уолкер превратился в сгусток раздражающего сладкого дружелюбия. Канда не хочет смотреть больше, это как подглядывать за моющимся Стручком – слишком личное. Даже множество новых идей, идеальных для того, чтобы унижать мальчишку, блекнут перед чувством непонятного стыда, когда Канда видит захлёбывающегося рыданиями крошечного Уолкера над могилой Маны. Самурая раздражают подобные откровения. Он ненавидит маски, но к Уолкерской уже привык. Он отворачивается, отказываясь смотреть на то, что там, под нелепой, словно приклеенной улыбкой. Появление генерала с волосами багряными, как огонь, открыло новую главу чужой жизни. О долгах Кросса ходили легенды. На глазах Канды легенды становились действительностью. Он не понимал, разве может человек тратить столько денег за раз? Самурай морщится от мерзкого запаха перегара, который он не должен чувствовать, но, вопреки всем законам бытия, чувствует. Седой мальчишка рядом с учителем просто закатывает глаза, когда Кросс суёт ему очередную кипу бумаг. Уолкер достаёт колоду карт. Канда закрывает глаза, он знает, что здесь волноваться за Стручка нечего. Самурай одёргивает себя, ведь он ненавидит Уолкера. Конечно, он не будет переживать за мелочь. От постоянной смены сцен у Канды начинает кружиться голова. Ему всё это и даром не надо, своих болезненных воспоминаний хватает. Он искренне не понимает, почему Чистая Сила решила показать именно ему память именно Стручка. Самурай устал, он трёт глаза, но они начинают зудеть ещё сильнее. Он с трудом разлепляет тяжёлые веки, вглядываясь в низкий потолок гостиницы. Канда поворачивает голову, глядя на дрожащее худое тело на соседней кровати. Уолкер хнычет и тут же замолкает, словно даже во сне боясь, что кто-то его за это ударит. Самурай считает, что боится мальчишка не зря и подходит к чужой кровати. - Стручок. Уолкер что-то невнятно мычит, сворачиваясь в клубок. Раздражённый Канда бьёт его по скуле. Мальчишка подскакивает на постели и начинает с диким выражением лица озираться по сторонам. Отстранённо Канда отмечает, что фингал выгодно оттеняет цвет глаз Уолкера, и даёт себе молчаливое обещание как-нибудь поставить мальчишке ещё один. - Канда? - Как видишь. Нам пора собираться, - самурай уже не смотрит на Стручка, вместо этого пряча чистую силу в сумку. - Так рано ещё. Эй, а почему она светится? Ответа Аллен не получает, но обижаться на такого человека, как Канда, не считает нужным. Ему всё ещё хочется спать, но всю ночь его мучили давние воспоминания. "Видимо, - решил Уолкер, - это действие чистой силы. Как там сказал Комуи? "Управляет памятью"". Уолкера передёрнуло, когда он подумал, что может натворить такая способность в злых руках. Он с неохотой пошёл собираться, пошатываясь спросонок. Канда же так и не рассказал ничего мальчишке. Эта Чистая Сила была действительно неприятной штукой, раз вынуждала людей становиться моральными вуайеристами. Самурай жалел лишь о двух вещах: что не получится унизить Аллена, не раскрыв свой секрет, и то, что некоторые люди седеют слишком рано.