Полночь

Ночь перед наступлением нового года всегда представляется чем-то волшебным и сказочным, но это совершенно не так. Самая обычная ночь, как и все другие. Мирта сидела на небольшом холме, с которого открывался вид на большую часть Второго Дистрикта. Ей всегда нравилось это место, оно принадлежало только ей, и никому больше. И никто не мог бы потревожить ее здесь. Смотря на заваленный снегом Дистрикт, мысли у девушки приходили в порядок, разум очищался. Даже проходила злость на мать, с которой она поругалась несколько часов назад. На самом деле эта ссора не была первой, и уж точно она не была последней. Мать потратила все деньги на выпивку и сейчас, наверно, уже не могла стоять на ногах. И это был не единичный случай, так происходило постоянно. Отец Мирты бросил семью ради карьеры миротворца и сейчас марширует по улицам Капитолия. Уход отца сильно повлиял на женщину, она начала пить и не смогла остановиться. Работа прачки была заброшена, белье несли и несли, но никто к нему не прикасался. Тогда четырнадцатилетняя Мирта поняла, что ее жизнь полностью зависит от собственных усилий. Стала стирать за мать, усердно занималась в академии. Года через три Мирта хотела вызваться добровольцем на Игры, а там уже если выиграет, то никакой голод не страшен, а если проиграет, то смерть. Пустота. С того момента прошло два года. Теперь ей шестнадцать. Мирта одна из самых способных учениц в академии, ее наставники считают, что можно будет вызваться добровольцев уже на этой Жатве. Так девушка и хочет, жить с такой матерью невозможно. Единственное, что останавливает донос о плохой матери, это нежелание оказаться в приюте. Мирта часто видит таких детей в школе, в академии или просто на улице. Зрелище жалкое, так даже самые бедные в Дистрикте не выглядят: лица осунувшиеся, всегда в синяках, ходят опустив голову, как будто ждут, когда их ударят очередной раз. Такой становиться совсем не хочется, поэтому и приходится притворяться, что живут они благополучно. Мирта осматривала свои потрескавшиеся руки в лунном свете, сеть крупных кровоточащих царапин были постоянно на руках девушки, сказывалась стирка в холодной воде. Но это был единственный доход, поэтому Мирта старалась даже не обращать на это внимание, к весне пройдут. От долго нахождения среди снега, тело содрагала дрожь, но идти кроме как домой некуда, а видеть пьяное лицо матери было не самым приятным вариантом. "Наверно, уже полночь", - подумала девушка и горько усмехнулась. - "С рождеством, Мирта." В мыслях не было ничего хорошего, ничего светлого, как и во всей ее жизни. Но Мирта настолько привыкла к этому, что уже даже не замечала того, насколько плоха ее жизнь. Школа, академия, стирка всю ночь напролет. Жизнь была похожа на колесо из одних и тех же действий. Никаких красок, ничего, чтобы могло скрасить трудную судьбу. - А ты не замерзнешь тут? - Чей-то голос прервал однообразный поток мыслей, и девушка обернулась, чтобы посмотреть на говорившего. Перед ней стоял парень лет семнадцати, светлые волосы переливались в свете луны, ухмылка украшала лицо. Мирта видела его пару раз в академии, он всегда ходил один, ни с кем не разговаривал. Приятельские отношения в академии не любили. Наставники всегда говорили, что нельзя дружить со своим соперником, можно сколотить союз, но не больше. Когда ты привязываешься к человеку, ты становишься слабее. Этот урок Мирта восприняла как строжайшее для себя правило и никогда не нарушала. А если кого-нибудь замечали за слишком близкими дружескими отношениями, то парочку постоянно стравливали друг против друга. Тут мигом забудешь, что перед тобой друг. - Ей, - парень помахал рукой перед лицом Мирты, но она даже не моргнула, а продолжала рассматривать его. - Похоже, что ты уже настолько замерзла, что даже не можешь пошевелить своим прекрасным ртом. - Я в полном порядке. Проваливай, - огрызнулась девушка. Но его это только заинтересовало еще больше и он плюхнулся на снег рядом с ней. Мирте было непривычно чужое общество, она всегда была одна, мать видела редко, та была постоянно в запоях. Пока отец еще был с ними, девочка даже не нуждалась в обществе сверстников, а после его ухода было не до этого, да и наставники академии повлияли тоже. И теперь, когда рядом с ней сидел юноша ее возраста, Мирта чувствовала себя как минимум неуверенно. В голове кружился рой различный мыслей, споривших между собой. «Нужно ли заговорить с ним? Может стоит уйти? Или просто сидеть тут дальше?» - Может, скажешь свое имя? - Он продолжал улыбаться и рассматривал лицо Мирты. Мирта еще раз окинула незнакомца взглядом и на лице появилась дежурная улыбка, с которой она ходила по Дистрикту и делала вид, что у нее все прекрасно. Все время ее сопровождало притворство, только здесь, на вершине Второго, она могла не притворяться, могла не скрывать свои чувства. Но, видимо, этот парень отнял у нее и это. - Ты что немая? - Парень все пытался добиться от Мирты ответа, но она продолжала молчать. "Возможно, ему это надоест, и он уйдет, "- думала она. И они сидели в тишине две четверти часа. Терпению девушки уже не было предела, но ему это не надоедало, слишком его заинтриговал несчастный вид этой девушки. - Меня зовут Катон. Может теперь ты назовешь свое имя? - Лицо парня украшала самодовольная улыбка, а глаза неотрывно блуждали по лицу Мирты. - Хорошо, - девушку уже изрядно начало бесить присутствие незнакомца. - Мое имя Мирта. Может теперь отвяжешься? Но он не отвязался, только сильнее заинтересовался. Голос девушки звучал с вызовом, что полностью отражалось в ее внешности. Высокий рост, темные длинные волосы, лицо заостренное и напряженное. Ее точно нельзя назвать милой. Опасная самое подходящее для нее описание. Но именно это и тянуло Катона к ней. Девушки, таскавшиеся за ним в школе, были пустыми и легкомысленными. Мирта же казалась ему серьезной, по одному ее виду он подумал, что на девушке слишком много ответственности. На какую-то секунду у него даже мелькнула мысль, что она была бы идеальным трибутом. Но он быстро отверг ее, несмотря на то, что быть трибутом во Втором престижно, все же не так много девушек мечтало об этом. Посещали академию, да, но добровольцами не вызывались. И он был уверен, что Мирта тоже не вызовется. - Так что тебе надо? - Теперь первой заговорила она, что немного удивило юношу. - Я часто тут прячусь, но ты заняла мое место сегодня. В Мирте закипела ярость. Заняла его место?! Да она тут торчит постоянно, почти каждую пьянку своей матери, порой даже здесь делает уроки, когда погода позволяет. Это кто еще занял чужое место! - Это мое место! - В голосе звучал вызов и не скрытая ярость, которая как молния поразила Катона. Он даже не думал, что она способна так злиться. Сначала между ними нависла тишина, но потом ее прервал заливистый смех Катона. Парень смеялся как никогда в жизни. Мирта смотрела на него в полном недоумении, ей была не понятна причина столь громкого смеха. Еще долгих несколько минут Катон смеялся на столько, на сколько ему позволяли его легкие. Смех стал постепенно стихать, возвращая тишину на свое место. - Может ты объяснишь, что это сейчас было? - Голос девушки был наполнен злостью и ноткой недоумения. - Ты бы видела свое выражение лица в тот момент, - он подавил очередной смешок и продолжил, - ты была похожа на маленькую девочку, у которой отняли игруш... - Катон осекся на последнем слове, заметив, как ярость на лице девушки возрастала. - Так, ладно, забудь. Может поговорим о чем-нибудь другом? Мирта внимательно осматривала парня, его черты лица, его глаза, которые с такой же внимательность осматривали ее. На секунду ей показалось, что он тот, кому можно довериться, кому можно без страха рассказать о всем том кошмаре, в котором проходит ее жизнь. Ей не просто хотелось рассказать все кому-нибудь. Ей хотелось рассказать все ему. Мирта отчаянно хотела верить ему. Еще в ее жизни не было никого, кого бы девушка могла назвать своим самым близким человеком. Она никогда никого не любила, не знала, какого это, бороться за дорогого себе человека. Решение пришло к ней, когда она собиралась сказать ему очередную гадость. - Я здесь прячусь. - Прячешься? Ты? - Мирта могла выглядеть устрашающе, если хотела этого. И в его голове никак не укладывался тот факт, что она могла прятаться. - Ну да... И тут барьер, который сдерживав все те слова, обиды, горечи, пропал. Она рассказала все то, что так хотелось забыть и никогда не вспоминать. Сейчас это была не та Мирта, которую знали окружающие - замкнутая, скрытая, тихая -, сейчас она оживленно рассказывала о всех кошмарах своей жизни. Теперь Катон знал о ней совершенно все: знал об отце, который бросил их ради работы, и о матери, которая до сих пор не может справиться с уходом отца. Сейчас на душе девушки становилось легко, в ее душе больше не было того груза, что тянул все ее существование ко дну. Она знала Катона всего несколько часов, но уже знала, что никого ближе никогда у нее будет. Словно между ними возникла прочная связь, на вид которая была тоньше волоса, но на прочность могла тягаться с канатом. Они сидели среди сугробов до рассвета, Катон даже пожертвовал свою куртку для Мирты. И чтобы им было теплее, они сидели в обнимку и смотрели, как солнце вставало над горизонтом, освещая Второй Дистрикт. Когда сидеть на снегу стало совсем холодно, парень вызвался проводить Мирту до дома и в течение всего пути рассказывал девушке различные веселые истории как выдуманные, так и реальные. Она иногда улыбалась, иногда раздавался небольшой смешок. Все это было слишком хорошо для Мирты, она никак не могла привыкнуть к мысли, что с ней может случиться что-то хорошее. Когда они оказались около маленького дома, Мирте никак не хотелось, чтобы Катон уходил. Но ему, к сожалению, надо было идти, хотя было видно, что парень и сам не хотел расставаться со своей спутницей. Когда массивная фигура юноши уже удалялась от Мирты, он обернулся, чтобы бросить еще один взгляд на девушку, которая так и стояла у двери, и крикнул: - Счастливого нового года! Эта фраза почему-то очень рассмешила Мирту, и ее звонкий смех залил всю улицу. Так искренне она еще не смеялась никогда.